Табу - Гейдж Элизабет - Страница 21

• Предыдущая
• 21/130
• Следующая

– Посмотри, – сказал он, указывая на дыру.

Она заглянула. Глаза ее широко раскрылись. Отсюда прекрасно просматривалась душевая. Можно было увидеть все тело стоявшего внутри, вверх от коленей.

У Кейт остановилось дыхание. Странная, пугающая дрожь пробежала по ее телу. Она почувствовала, что Квентин – за ее спиной.

– Я заметил, – сказал он, – что старик старается всегда быть наверху, когда ты принимаешь душ. Он быстро отправлялся туда из ресторанчика или поднимался к себе, если до того слушал внизу радио. Однажды, когда его не было дома, а ты была внизу, я занялся небольшим расследованием. Мне было нетрудно догадаться, в чем дело.

Наступила пауза. Взгляд его был пронизывающим, но в нем искрилась доброта.

– Теперь ты все знаешь, – сказал он.

Кейт стояла как вкопанная. Она не могла найти слов, словно онемела. Все, что она принимала как подарок судьбы в течение девяти месяцев, предстало в новом свете. И этот свет шел прямо из блестящих глаз Квентина.

– Я его не виню, – сказал он. – Старый пень закис в одиночестве. Он не имел в виду ничего плохого. Какой вред может принести взгляд?

Он не двигался, но Кейт почувствовала себя словно прикованной. Она не могла пройти мимо него. Она посмотрела в сторону, смущенная его взглядом.

– Ты – очень хорошенькая, – сказал он спокойно. – И у тебя прекрасное тело. Я ему завидую.

Кейт почувствовала дрожь. Она поняла, что сейчас, пока она мылась, Квентин смотрел на нее так же, как Ивелл Стимсон любовался все девять месяцев. Теперь у нее нет от него секретов. К тому же он слышал, как Кейт произнесла его имя.

Наступило молчание. Она хотела сказать Квентину, чтобы он оставил ее в покое и занялся своим делом. Но его пристальный взгляд и его крепкое тело, закрывавшее ей дорогу из шкафа, словно лишили ее воли.

– Почему ты произнесла мое имя? – спросил он.

Кейт задрожала. Она ничего не ответила. Но теперь ее смущенный взгляд был устремлен прямо на него.

Очень медленно он сделал шаг к ней и взял ее щеки в свои ладони. Его пальцы коснулись ее висков, гладя и лаская. Потом он коснулся мокрых волос под полотенцем.

Ее глаза были полузакрыты. Позади была дыра в стене. Одежда на вешалках колыхалась от движения двух тел в тесном пространстве.

Затем две руки двинулись вниз вдоль ее шеи, затем скользнули по плечам под купальным халатом, обнажая их. Халат упал на талию, оставив неприкрытой пышную девичью грудь. Квентин изучающе смотрел на нее.

– Ты такая красивая, – сказал он.

Потом он поцеловал ее. Это был мягкий, легкий и нежный поцелуй, как прикосновение пера птицы. Он коснулся каждой щеки, прежде чем дотронуться до губ. Болезненная жажда, томившая ее все последние месяцы, спазмом сковала ее. Его язык скользнул к ней в рот, зажигая пламя восторга во всем ее теле.

Руки дошли до груди и гладили ее нежно, большой палец ласкал соски, которые твердели от его прикосновения.

Кейт поняла, что должно сейчас случиться. Ее тело долго ждало этого момента. Она старалась оттянуть это как можно дольше, потому что помнила все, что было с нею прежде – ее отчим, мучительные ночи, которые она, ребенком, проводила без сна, слушая животные стоны из спальни матери.

Она не боролась и не протестовала. Она хотела этого.

Квентин медленно развязал узел на ее талии, и халат сразу же упал с тихим шорохом к ее ногам. Она была совершенно обнаженной. Она смотрела в его глаза – он восхищался ее телом. Она ощущала таинственный жар мужского желания внутри его, когда он смотрел на ее грудь, ее гладкую смуглую кожу, ее бедра и незакрытую сердцевину ее.

– Ты произнесла мое имя, – пробормотал он.

Она ничего не сказала. Его руки ласкали ее грудь, потом скользнули к ее бедрам. Он опять поцеловал ее.

Потом он взял ее на руки и понес в спальню. Он казался невероятно сильным. Хотя Кейт не была миниатюрной молодой женщиной, да и он не производил впечатления мощно сложенного мужчины, он нес ее так легко, словно она была куклой.

Когда он положил ее обнаженное тело на кровать, теплый воздух комнаты ласкал ее кожу почти что с чувственной нежностью.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее грудь, легкие прикосновения его языка рождали волны желания во всем ее теле.

Он выпрямился и снял рубашку. Грудная клетка и руки, которыми она восхищалась издалека, были теперь так близко к ней, что она ощущала свежий аромат его кожи.

Он присел на край кровати и наклонился над ней. Его рука скользила от ее брови к носу, от подбородка к груди, вдоль живота к пупку. Потом его пальцы коснулись треугольника между ее ног.

Он опять поцеловал ее, нежно, и встал, чтобы снять джинсы. Увидев взгляд ее глаз, он остановился.

– Ты когда-нибудь делала это? – спросил он.

Она покачала головой, выражение ее лица было искренним, как у школьницы.

Казалось, он размышлял какое-то мгновение. Его пальцы были все еще на застежке брюк.

Наконец он улыбнулся.

– Ну, тогда твой первый раз будет и самым лучшим, – сказал он, расстегивая джинсы.

Он сбросил их и подошел к ней. С восхищением она увидела его напрягшуюся плоть, когда он накрыл ее своим телом.

У нее перехватило дыхание, когда она впервые ощутила мужскую наготу, прижавшуюся к ее коже. Ее руки обняли его спину.

По ее телу прокатились неожиданные волны, мощные и всепобеждающие, заставляя ее краснеть, задыхаться и стонать опять и опять. Казалось, ее тело не принадлежало ей.

Наконец источник ее жара был готов принять его. Он почувствовал это сразу. Его поцелуи стали более страстными, пальцы медленно и жадно гладили ее кожу, и когда ее ноги распластались, чтобы принять его, он вошел в нее.

Пронзительная боль, которую она ощутила при этом, была прелюдией к наслаждению, и поэтому она не думала о ней. Он был нетороплив и нежен, словно следовал за болью осторожно, входя и выходя из нее, успокаивая ее своими поцелуями. Почти сразу же его жаркая плоть превратила ее боль в наслаждение.

Никогда она еще не испытывала ничего подобного. Она открывала для себя свое тело словно со стороны. Она трепетала, ощущая мощь его плоти внутри себя. Она замирала перед тайной собственного физического желания. Казалось, это пролило новый свет на все, что она пережила – ее одиночество, ее долгие бессонные ночи, полные тревоги, ее неприятности в школе, ее ощущение, что какая-то особенная судьба ожидает ее.

То, что Квентин делал сейчас с нею, и неописуемый восторг ее тела, который она испытывала от происходящего с ней, казалось, давало ответ на вопрос, о котором она думала так долго. Не окончательный ответ, не единственный. Но этот ответ был таким убедительным и сладким, что она забыла о всех своих тревогах, о том, кто же она такая в действительности и куда ведет ее судьба. Квентин изгнал все эти вопросы из ее головы своим телом.

Казалось, что он чувствовал, как она переступила черту, женщина, новообращенная, вкусившая наслаждение и готовая к наивысшему взлету. Он входил в нее все глубже и глубже, помогая ей уверенными руками двигать бедрами так, чтобы он мог проникать еще глубже и глубже. Теперь твердость его плоти внутри ее заставляла ее кричать от экстаза. Она была одинока со своим телом всю свою жизнь; теперь она поняла, где скрывается наслаждение, радостно приняв в себя эту замечательную мужскую штучку.

Она начала извиваться, стонать, задыхаться от наслаждения в его руках. Он прижимал ее к себе все ближе и ближе, входя в нее все дальше и дальше. Ее руки были в его волосах, потом на его плечах, потом скользнули к его бедрам, чтобы он вошел в нее еще глубже. И только эти мощные медленные толчки имели значение для нее сейчас, когда тени ее девических грез растаяли в слепящем свете соблазна.

Когда она ощутила спазм его мужской плоти, восхитительный и влажный, она была готова принять его. И долгий стон, вырвавшийся из его горла, сказал ей, что она была на высоте, что она дала ему нечто драгоценное, что он оценил.

Они лежали долгое время в молчании, слушая свое прерывистое дыхание. Его рука медленно кружила по ее груди и ребрам. Он целовал ее опять и опять.

• Предыдущая
• 21/130
• Следующая