Благословенная тьма - Черкасов Дмитрий - Страница 4

• Предыдущая
• 4/52
• Следующая

Пилот знал, кого переправляет и куда, - не знал только цели путешествия. И предпочитал ею не интересоваться. Меньше знаешь - крепче спишь.

- А почему бы не махнуть прямо до Зуевки? - поинтересовался Челобитных. - К чему эти реки да лошади?

Вертолетчик усмехнулся:

- Вы же, сударь, насколько я знаю, не любите летать?

- Откуда вам это известно? - неприятно удивился Пантелеймон.

- Меня ознакомили с выдержками из вашего личного дела, - спокойно ответил пилот.

- Там все ваши страхи расписаны очень подробно.

Приехали, спасибо! Как они вообще пронюхали?! Ах да, исповедь, конечно же! На исповеди он не раз каялся в этих страхах - вот тебе и соблюдение тайны…

Он, естественно, понимал, что в структуре Службы такие вещи, как тайна исповеди, - понятия условные и сплошь и рядом нарушаются, если того требует необходимость.

Необходимость же обычно диктуется оперативными соображениями.

Пилот усмехнулся.

- Вы не смущайтесь, потому что, коли речь идет о Зуевке, я эти страхи готов разделить. Мне даже строго-настрого запрещено рисковать и летать над этой местностью. Чем я, кстати, премного доволен.

- Почему?

- Местечко-то действительно проклятое… Или, может, переполнено аномалиями - как вам будет угодно. Там может случиться всякое: не зря же разбилось столько вертолетов - прежде, когда полеты еще не были запрещены. Летали не только наши, но и простые гражданские, и военные. Военным же до всего есть дело, правда? Как и нам. Все машины были в исправности. Одному Богу известно, что и с какой радости вдруг отказывало. Там, между прочим, и со временем неладно - часы то отстают, то бегут, как сумасшедшие. А один вертолет вообще пропал без вести…

- Так вот прямо взял и пропал? - недоверчиво поинтересовался протодьякон. - Может быть, он упал где-то, а искали скверно, потому и не нашли…

- Да нет! Представьте себе, летел он себе спокойно, вдруг связь с ним резко оборвалась, и с тех пор ни слуху, ни духу… Два года уже прошло; все поиски ни к чему не привели. Конечно, может быть, и по-вашему, но что теперь-то домысливать?

Короче говоря, по воде или по земле - оно куда безопаснее.

- Ой ли?

Пилот пожал плечами:

- Никаких особых гарантий, конечно. Сами убедитесь, когда будете с крошкинцами договариваться.

- А что за проводник? Он в курсе?

- Проводник не из наших. Ученых возит, шарлатанов всяких, колдунов, естествоиспытателей, просто любопытных. Жадноватый, прижимистый такой мужик, хитрован. С ним вы задействуете вашу легенду. Вы, кстати, кто по ней будете?

- Уфолог.

- Ну вот. Для него это самое обычное дело. Он, кстати, еще и отчаянный мужик, страха совсем не знает, правда, тоже больше от жадности. Уж очень деньги любит.

Но в Зуевку и он предпочитает не соваться. Зуевки все боятся, предпочитают обходить стороной…

Челобитных задумался, прикидывая в уме.

- От Крошкино до Зуевки верст тридцать будет, лесами. Может быть?..

- Сами, пешком? - перехватил его мысль пилот. - Очень не советую. Очень. Здесь даже аномалии не понадобятся, вы просто заблудитесь!

- Я умею выживать в любой среде, в том числе и в таежной, - высокомерно ответил на это Пантелеймон. - Обучен, слава Богу.

- Что ж… аномалии тоже не заставят себя долго ждать. А аномалиям вас наверняка не обучали…

Пантелеймон хотел было рассказать про изгнание бесов, но передумал. Лишняя откровенность ни к чему.

В протодьяконе боролись два чувства - оба были чувствами долга. С одной стороны, он как представитель Службы и хранитель веры просто обязан соприкоснуться с этими аномалиями и разобраться с ними. С другой же, его долг - выполнить конкретное задание.

Второй долг победил.

- Вы тут заговорили о лошадях… мне нужно спросить лошадей?

Пилот хмыкнул.

- Боюсь, что вы напрасно употребили множественное число. Лошадь. Одну лошадь. Не думаю, что кто-то вообще вызовется быть вашим провожатым. Верховой езде обучены?

Пантелеймон усмехнулся:

- Уж как-нибудь справлюсь… если там дорога приличная. Ведь лошадь может и ноги переломать, если гнать ее лесом.

- А вы не гоните, - спокойно отозвался пилот, забираясь в кабину и делая приглашающий жест.

Челобитных, быстро перекрестившись, тоже полез внутрь.

Пилот придирчиво осмотрел его. Фоторужье, видеокамера, еще какие-то приборы, охотничий нож, рюкзак… А что в рюкзаке? И так ясно: то, что можно найти в рюкзаке у любого сотрудника Секретной Православной Службы, отправляющегося на задание. Но в целом - вылитый сумасброд из числа псевдоученых. На носу очки, а на голове дурацкая шапка какая-то - вязаная, с помпоном; прорезиненные штаны и куртка сидят, как на пугале. Под курткой, похоже, бронежилет.

Пилот чуть заметно усмехнулся.

Нет, в этих местах бронежилет не спасет господина агента; он уцелеет, только если им припасено нечто особенное, - под стать аномалиям, навстречу которым он рвется…

- Вы в Зуевке-то, если доберетесь, жилет-то снимите… Иначе засветитесь.

Пантелеймон непонимающе воззрился на него. Потом понял и молча расстегнул куртку: нет никакого жилета. Вот тебе и пугало: ошибочка вышла!

Винты дрогнули, тронулись с места и стали набирать обороты.

- А как же я им лошадь верну?! - прокричал Челобитных сквозь нарастающий гул мотора.

- А вы ее не вернете! - крикнул в ответ пилот, полуобернувшись. - Вы ее купите.

- И что мне потом с ней делать? Когда задание выполню? На фарш пустить? Или к вам, в салон?

- Вы слишком далеко заглядываете! Сначала выполните!

Пантелеймон замолчал и нахохлился. Этот летчик слишком много себе позволяет - не тот на нем чин, чтобы столь вольно и даже нахально изъясняться с профессиональным ликвидатором.

Пилот же, похоже, чувствовал себя очень неплохо и даже принялся насвистывать какую-то мелодию - далеко не православную.

Протодьякон хотел поначалу закрыть глаза, но вовремя вспомнил о данном Богу обете, пересилил себя и стал смотреть в иллюминатор. Вертолет, самолет… разница-то не принципиальная, и нечего лукавить. При виде раскинувшихся внизу бескрайних лесов у Пантелеймона слегка закружилась голова.

Город остался позади, и через минуту-другую уже ничто не напоминало о его существовании. Извивались ленточки резвых речек, изредка проплывали жалкие хутора, с высоты чем-то напоминавшие грибы, - возможно, по той причине, что лес казался густой травой. Тучи разошлись, и в глаза Пантелеймону ударило солнце. Он поменял простые очки на защитные и продолжил обзор.

Время от времени он поглядывал на часы - не нарушился ли их ход, не попали ли они в аномальную зону. Но нет: часы, похоже, шли как положено.

В порядке был и компас: его стрелка не вертелась как бешеная, что отмечалось некоторыми местными исследователями, - во всяком случае, теми, кто сумел вернуться и рассказать об этом. Да, кстати, и в газетах, особенно в желтой прессе, о подобном писали достаточно часто.

Но успокаиваться опасно и безответственно.

Челобитных пристально наблюдал, пытаясь обнаружить в окружающей действительности хоть малый изъян.

Однако главной проблемой на тот момент ему представлялась вожделенная лошадь.

Интересно, сколько заломит за нее местное кулачье? По странному обыкновению, невесть куда уходившему корнями, протодьякон причислял к кулачью всех без исключения сельских жителей - впрочем, беззлобно и даже ласково. Он симпатизировал крестьянству, которое нынче то ли существовало, то ли нет: ясности в этом вопросе не было.

«И очень важно на этой самой лошади не заблудиться, коль скоро у меня не будет сопровождающих», - пришло в голову протодьякону.

В его распоряжении - подробнейшая карта, изготовленная картографами Инквизиции, где есть и Крошкино, и Зуевка, и много чего еще, - впечатление такое, что, куда бы ни направился, будет просто рукой подать. В этом коварство всех карт на свете!

Но уж если леший возьмется за него и затеет кружить по оврагам и балкам…

• Предыдущая
• 4/52
• Следующая