НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 32 - Стругацкие Аркадий и Борис - Страница 43

• Предыдущая
• 43/61
• Следующая

Тобольган слушал внимательно и даже несколько растерянно.

— Так давайте поменяемся местами! Я сяду в мягкое кресло, откажусь смотреть на небо, а в минуты депрессии вспомню, что существует замечательный и простой выход из любых положений! — я швырнул в полированную пепельницу маленький, блестящий от смазки патрон с остроконечной пулей. — А что будете делать вы? Останетесь наблюдателем? Возьметесь заселять Навою-2 посредственностями и мерзавцами? Вообще ничего не будете делать?

Тобольган молчал.

— Но имейте в виду, в любом случае вас ждут жесточайшие сомнения, угрызения совести, временами даже презрение к себе! Вы зададите себе тысячу вопросов, на которые не сможете ответить! Вас будет сгибать бремя ответственности, боязнь ошибок и постоянное чувство неправомерности собственных действий! Но так работать нельзя, и вам останется только сжать зубы и поступать в соответствии со своими убеждениями! Чтобы потом мучиться до конца жизни…

Я встал и поднял портфель.

— Только, знаете, не стану я с вами меняться. У меня стресс, он пройдет. А я ненавижу чистоплюев, которые всегда правы, потому что стоят в стороне! И, честно говоря, не люблю железную логику! Потому и пошел в добровольцы, — я наклонился к Тобольгану и заглянул ему в глаза.

— Я вас жалею, — неожиданно сказал Тобольган. — Жалею. За то, что вы берете на себя право выбирать. И не оставляете права выбора за другими. Не даете им даже возможности знать, что происходит.

— Вам предложили выбирать…

— Мне? И еще пятидесяти тысячам? Но речь идет о моем человечестве. О нашем человечестве. А ваши расчеты… Мораль нельзя просчитать. Этика в уравнения не укладывается. Перед вами стоит другой выбор. Быть сразу судьями, прокурорами и адвокатами — или людьми. Людьми! Это не логика, а нравственность.

— Что будет твориться на Навое?

— Твориться! Что это по сравнению с вычисленной вами судьбой планеты… Человек имеет право идти в будущее с открытыми глазами. Только тогда может быть найден выход.

— Был такой мудрец. Цицерон. Он сказал: полезное не может быть нравственно только потому, что оно полезно. Но нравственное — всегда полезно.

— Да. И еще раз — да. Вы — сильные, знающие. Мы — слабые. Но только вместе мы найдем выход. Не можем не найти. Я знал о поисках выхода. Идея силового барьера в пространстве, отгораживающего Навою… Идея транспортировки целой планеты… Идея пресловутой нуль-транспортировки для эвакуации всех навойцев… Самое время, чтобы эту транспортировку наконец открыть. Все предлагаемое было туманно и ненадежно. Но все-таки! Тобольган прав. Совет должен будет это признать.

— Я сообщу на свою планету.

— Все будет хорошо, вот увидите. — Тобольган меня утешал.

…Проснулся я бодрым и уверенным, хотя запас энергии полностью и не восстановился. Тобольган оказался отличным кулинаром, и мы с аппетитом позавтракали. Потом он долго мыл посуду, а я лежал в кресле, с закрытыми глазами, по очереди расслабляя мышцы. Завтра прибудет второй отряд добровольцев — сто пятьдесят человек. Теперь работать и жить будет веселее. И опасней.

После победы в Амстердаме Фрэнк Мак-Кракен вернулся в свой городишко на севере Калифорнии. Однажды вечером к его дому подъехал черный лимузин с окнами, задернутыми светонепроницаемыми шторками. Из него вышли двое в штатском, но с военной выправкой. Они недолго пробыли в гостях у гроссмейстера. Через несколько минут Мак-Кракен вышел вместе с ними, сел в лимузин и отбыл в неизвестном направлении.

Полиция произвела расследование, но за неимением данных дело об исчезновении Фрэнка Мак-Кракена было отложено в долгий ящик, а затем и вовсе списано в архив.

— Машина была что надо, — сказал окружному следователю живший по соседству старик Конрой. — Шикарная машина. И я бы на такой прокатился, да меня не берут…

Лимузин, петляя, выбрался из городка на скоростное шоссе и два часа мчался на юг, ни разу не затормозив. Затем свернул на дорогу, которой не было ни на одном атласе, и скоро въехал в небольшой поселок, обтянутый колючей проволокой. Он проплыл мимо типовых квадратных зданий, окруженных фруктовыми деревьями, и остановился за поселком, у заросшего пыреем пригорка.

Двое в штатском вышли первыми, аккуратно захлопнули дверцы и молча пошли к пригорку. Мак-Кракен последовал за ними. Неожиданно земля под ногами разъехалась, впереди оказался вход в бункер. Едва они ступили на лестницу, как створки над головой сомкнулись. Дальше бункер напоминал обычную современную гостиницу. Узкий ход разветвлялся на несколько коридоров. Через равные промежутки виднелись двери с электронной таблограммой вместо ручек. С потолка лился ровный матовый свет. Вдоль стен топорщились кактусы.

Наконец отыскалась нужная дверь. Набрав шифр, они вошли в кабинет.

За столом сидел маленький лысый полковник.

Спутники Мак-Кракена незаметно покинули его. Полковник кивнул Фрэнку на кресло возле своего стола.

Кресло оказалось очень низким, и Фрэнк почувствовал себя неуютно, словно его прижали лопатками к полу, а щуплый полковник очутился сверху.

— Я рад, что вы приняли приглашение, — проговорил полковник, уставившись на Фрэнка узкими глазками. — У вас есть возможность сыграть свою лучшую партию.

— Но я должен знать условия, чтобы вступить в игру, — сказал Фрэнк.

— Они просты, — заверил его полковник и бросил на стол пачку документов.

Фрэнк раскрыл паспорт. С фотографии глядело его собственное лицо, но принадлежало оно Джефри Пирсону.

— Я должен назваться этим именем?

— Да, — подтвердил полковник. Он поскребывал ногтями щеку, словно ему уже надоело объяснять то, что не требует никаких объяснений. — Имя — это первое. Второе, вы никогда не жили в Калифорнии. Третье, не выходите за пределы поселка, никого ни о чем не расспрашиваете и не отвечаете на вопросы: Это, полковник положил пухлую ладонь на блестящую крышку стола, — сугубо в ваших интересах. И четвертое, главное, условие. Вы должны выиграть одну шахматную партию.

— Сколько я буду получать за свое согласие?

— Десять тысяч долларов ежемесячно и десять миллионов сразу как только будет окончена игра.

Мак-Кракена прошиб пот. Но, похоже, полковник не шутил.

— Десять миллионов?..

— Да. Как пожелаете: ассигнациями, чеками, золотом или недвижимостью.

— Я согласен. За десять миллионов я выиграю вам любую партию.

Несколько дней Фрэнк устраивался в поселке, где ему отвели отдельный, двухэтажный, уже обставленный мебелью, обжитый коттедж. Потратив несколько сотен долларов на одежду, наполнение бара и холодильника, Фрэнк окончательно уверовал в то, что теперь он Джефри Пирсон. И действительно, лишь тонкая ниточка воспоминаний связывала его с прошлым, с шахматным угаром, с чередой утомительных турниров, где он обязан был выигрывать вовсе не ради искусства, славы или других эфемерных удовольствий, а ради главных призов, приносивших деньги, то есть ради куска хлеба.

Теперь эта проблема становилась решенной раз и навсегда.

На третий вечер Фрэнк уставил свой стол заказанными в военном ресторане закусками, самым дорогим вином, зажег в доме все люстры, включил на полную мощность магнитофоны, налил себе вина в бокал, подошел с ним к зеркалу и чокнулся со своим двойником.

• Предыдущая
• 43/61
• Следующая