Верни мои веснушки - Гордиенко Галина Анатольевна - Страница 19

• Предыдущая
• 19/30
• Следующая

Смуглая босоногая Тайка в своем рваном платье бабе Маше не понравилась. Вообще-то бабе Маше она не нравилась и в новой одежде. А сейчас старуха устала, дождь пришлось пережидать в дорогом супермаркете, где с обычной пенсией делать нечего, вот баба Маша и злилась на всех.

Увидела Тайку и зонт от неожиданности уронила. Поставила переполненные сумки на мокрый асфальт и зычно закричала:

– Да что ж это делается, люди добрые?! Честному человеку уж и со двора выйти нельзя! Не успеешь за угол свернуть, как полон двор шантрапы набегает! – Баба Маша бросила нервный взгляд на свое окно и громко ахнула. – А у меня форточка на кухне открыта! А тут цыгане лазают! Последнее унесут, никто и не заметит!

Она схватила свой старый потрепанный зонтик и пошла в атаку на растерявшуюся Тайку. Тыкала в ее сторону залатанным черным куполом и на весь двор возмущалась:

– Младшие Романовы меня раньше времени в гроб вгонят! Мало им рыжей оторвы, так еще и цыган здесь привечают! Ворье всякое в дом тащат! А я на первом этаже живу!

А мне страдать!

Тайка болезненно морщилась – ну и голосок! – и умело уворачивалась от грязного зонтика.

Она увлеклась забавным «поединком» и не заметила, как баба Маша вытеснила ее со двора. И как Рита с Ильей скрылись в подъезде, Тайка не заметила. Понятно – они не захотели связываться с вредной старухой. Ее не перекричишь.

Зато баба Маша не только зонтом размахивала. Она разглядела-таки в Тайкиной руке волшебное зеркальце. Побагровела от гнева и отобрала его.

Тайка и понять ничего не успела!

Баба Маша сразу сообразила, что вещь не простая. Старинная – раз. Явно из серебра – два. Наверняка немалых денежек стоит – три. Откуда они у грязной оборванки, эти немалые денежки, а?

Баба Маша набрала в грудь побольше воздуха. Тряхнула растерявшуюся Тайку за шиворот и рявкнула:

– Ах ты ж, воровка! Успела где-то стащить?!

– Нет! Оно мое! – отчаянно крикнула Тайка. – Вот честное слово!

Баба Маша не поверила.

Она хохотала над маленькой замарашкой, запрокинув голову. Тайка с ужасом смотрела, как противно трясутся один над другим несколько дряблых подбородков, и наливается краской большая волосатая бородавка у носа.

– Отдайте, – со слезами в голосе попросила она. – А то хуже будет!

Это Тайка зря сказала. Потому что баба Маша окончательно разозлилась. Ткнула зонтом прямо в Тайкино лицо и разъяренно прошипела:

– Ах ты ж, мразь черномазая! Это мне, что ль, хужее будет?!

Она грубо оттолкнула Тайку и демонстративно сунула маленькое зеркальце в кармашек линялой вязаной кофты.

Баба Маша даже на пуговицу карман застегнула. И удовлетворенно пошлепала по нему большой красной рукой. Потом больно стукнула Тайку по затылку и прорычала:

– А ну, геть выдселя, рвань египетская, пока я в милицию не позвонила!

Схватила сумки и исчезла в подъезде, больше не обращая на плачущую Тайку внимания. Ни разу не обернулась!

Тайка не сразу поняла, в какую ужасную ситуацию попала. Минут пять стояла, не в силах сойти с места. И оцепенело таращилась на дверь собственного подъезда.

В чувство ее привел голодный котенок. Он заскучал. Перебрался на правое плечо и потерся о Тайкину щеку. А потом жалобно мяукнул.

Тайка вздрогнула и пришла в себя.

– Сейчас. Потерпи немного, – прошептала она. Оглядела пустой двор и опрометью бросилась в маленький палисадник.

Баба Маша сама ухаживала за цветами.

А за корявой старой яблонькой следила как настоящий дракон. Никого из ребят к ней не подпускала.

– Райские яблочки, райские яблочки, – с ненавистью прошептала Тайка, привычно карабкаясь повыше.

Она уселась на самую удобную ветку и довольно засопела: однокомнатная квартирка бабы Маши как на ладони.

К счастью, она не опоздала. Баба Маша все еще возилась на кухне, разбирая необъятную сумку. То в холодильник продукты укладывала, то в шкафчики. При этом, к искреннему изумлению Тайки, баба Маша басисто напевала. Правда, повторяла все время одну строчку, зато с явным удовольствием.

– Сер-р-рдце кр-расавицы, – мурлыкала баба Маша, налегая на букву «р» и зачем-то рассматривая на свет кусок сыра, – склонно к измене и к пер-р-ремене, и к пер-р-ремене…

Кусок сыра благополучно исчез в холодильнике. Баба Маша понюхала палку копченой колбасы и бодро сообщила неизвестно кому:

– Да, так оно и есть! – И снова завела: – Сер-р-рдце кр-р-расавицы…

Тайка хихикнула. Потом сглотнула слюну и невольно облизнулась: какой дурочкой она раньше была, не ела колбаску!

Расправившись с сумкой, баба Маша перешла в комнату. Тайкино сердце испуганно замерло: старуха достала из кармана волшебное зеркальце.

Баба Маша минут пять внимательно рассматривала его. Потом пожала плечами и недоуменно пробормотала:

– Ничого не кажет, як так?

Она протерла зеркало подолом цветастого платья и снова поднесла к лицу – пусто! Баба Маша всегда отличалась упрямством. Вот и теперь она не сдавалась. Терпеливо меняла угол наклона, расстояние, освещение, надраивала капризное зеркальце то полотенцем, то рукавом вязаной кофты, то бумажной салфеткой… Но своего отражения баба Маша так и не увидела. Разочарованно хмыкнула и подошла к тумбочке, стоящей у окна.

Тайка со своей яблони отчетливо видела, как баба Маша взяла простенькую деревянную шкатулку и бережно уложила туда зеркало. Закрыла крышку и с сомнением буркнула:

– С браком зеркальце-то. Хорошей цены не дадут. – Немного подумала и добавила: – Разве только по весу сдать? Как лом. Серебро все-таки…

Мысль показалась ей дельной.

К Тайкиному ужасу, баба Маша извлекла из шкатулки зеркало и безжалостно выдрала его из рамки. Взвесила тяжелую пластину на ладони и удовлетворенно сообщила неизвестно кому:

– Грамм восемьдесят потянет. А то и все сто.

Баба Маша жила одна. Поэтому привыкла говорить вслух. Вот и сейчас она сама себя похвалила:

– Ловко придумала. Продам, так новую шальку себе куплю. Старая-то уж чинена-перечинена…

Баба Маша снова положила серебряную пластину в шкатулку. А деревянную рамку, подслеповато щурясь, повертела в руках и ценной не признала. Рассеянно сунула в карман и ушла на кухню.

Тайка была в отчаянии. Она стиснула зубы: зеркало сломано! А что, если без резной рамки оно теряет свои волшебные свойства?!

Да нет, не может быть. Самое главное – пластина. Ведь это в ней все отражается.

И будущее именно она показывает, и облик меняет. А рамка – тьфу. Подумаешь, рамка!

Успокоив себя такими сомнительными рассуждениями, Тайка соскользнула с яблони и тоненько взвизгнула: незамеченный острый сучок больно, до крови, оцарапал плечо. И прорвал платье. Хорошо, Васька не пострадал. Очень вовремя спрятался за пазуху.

Тайка села на траву и горестно воскликнула:

– Такое приличное платье!

Ваську ее заявление удивило. Он снова выбрался на подол. Старательно обнюхал Тайкину обновку и с сомнением мяукнул.

Тайка обиженно воскликнула:

– Много ты понимаешь!

Васька зазевался и провалился в дыру. Нырнул туда с головой.

Тайка недовольно поморщилась. Выудила котенка из-под юбки и прикрыла прореху складкой. Сдвинула брови и сердито буркнула, зачем-то оправдываясь перед Васькой:

– Одна дыра не считается. Она это… для вентиляции!

Возражать Васька не стал. Вскарабкался хозяйке на руки и возмущенно заорал, он хотел есть. Тайка тоже хотела. Сильно.

Она на четвереньках выбралась из палисадника и, пригибаясь, словно под обстрелом, пробралась к собственному подъезду.

Девочка прекрасно понимала – заметь ее во дворе баба Маша, со двора придется сбегать. Вредная старуха костьми ляжет, но не пустит ее в дом!

Тайка задрала голову и с надеждой посмотрела на свои окна: неужели Рита с Ильей не узнают ее? Не может быть! Ну, если она не станет врать и честно признается, что она – Тайка.

• Предыдущая
• 19/30
• Следующая