От любви не спрячешься - Гибсон Рэйчел - Страница 36

• Предыдущая
• 36/62
• Следующая

– А… – Адель была заметно разочарована. – Жаль, чуть было не начала надеяться, что хоть одна из нас решит, наконец, родить ребенка. Уж очень хочется подержать на руках малыша.

– На меня не смотри. – Мэдди сунула фотографию в сумку. – Не испытываю ни малейшего желания заводить детей.

– Что, никогда?

– Никогда. Наверное, я отношусь к числу тех редких женщин, которые появились на свет без врожденного инстинкта продолжения рода. – Мэдди пожала плечами. – Впрочем, это вовсе не исключает симпатии к привлекательным мужчинам.

Адель подняла чашку.

– Согласна. Обет безбрачия – тоска.

– И я того же мнения, – кивнула Клер.

Люси улыбнулась:

– А в моем распоряжении имеется симпатичный мужчина, очень даже подходящий для нарушения обета безбрачия.

Клер допила кофе и сняла со спинки стула сумочку.

– Хвастунья.

– А мнение нужен постоянный парень, – продолжала исповедоваться Мэдди. – Зачем? Чтобы храпел и тянул на себя одеяло? Так что Большой Карлос – самое подходящее. Когда кончаю, засовываю его обратно в тумбочку.

Люси изумленно подняла брови:

– Большой Карлос? Ты дала имя своему…

Мэдди кивнула:

– Всегда мечтала о любовнике-латиносе.

Клер встревожено оглянулась: а вдруг кто-нибудь услышал?

– Тише, не кричи!

К счастью, все вокруг были заняты собственными разговорами и не обращали внимания на женскую компанию. Клер немного успокоилась.

– Иногда ты ведешь себя слишком неосторожно.

Мэдди наклонилась через стол и прошептала:

– Но у тебя, же он тоже есть.

– Но я не давала ему имени!

– Тогда какое же имя ты кричишь?

– Никакое. – Во время секса она всегда вела себя очень тихо и не могла понять, с какой стати женщина должна внезапно утратить чувство собственного достоинства и начать орать. Клер считала, что вовсе не плоха в постели. Во всяком случае, она старалась быть хорошей. Однако не позволяла себе ничего, кроме тихого бормотания или стона.

– На твоем месте я все же попробовала бы с Себастьяном Воном, – посоветовала Адель.

– С кем? – заинтересовалась Люси.

– У Клер есть интересный и очень симпатичный приятель. Журналист. Глядя на него, не приходится сомневаться: парень твердо знает, что к чему.

– Но он живет в Сиэтле. – После дня рождения Леонарда Клер ни разу не встречалась с Себастьяном. Да, в тот вечер он поцеловал ее и заставил вспомнить, что значит быть женщиной. Воспламенил желание, рядом с которым отношения с Лонни как-то сразу поблекли и отошли в далекое прошлое. Клер не взялась бы рассуждать об остальных способностях Вона, но вот в умении целоваться ему никак нельзя было отказать.

– Думаю, в следующий раз увижу его еще лет через двадцать.

Леонард провел День благодарения в Сиэтле и, по слухам, на Рождество собирался туда же. Печально. Ведь он всегда праздновал Рождество дома, вместе с Джойс и Клер, так что без него будет пусто и очень грустно.

– Мне пора. – Клер встала из-за стола. – Обещала маме помочь с праздничными приготовлениями.

Люси удивленно взглянула на нее:

– А я думала, ты откажешься ей помогать после всех ваших бурных событий.

– Знаю. Но она хорошо вела себя в День благодарения и даже, ни разу не вспомнила о фирменном заливном Лонни. – Клер сняла со спинки кресла теплое шерстяное полупальто и сунула руки в рукава. – Держится из последних сил, но не заводит никаких разговоров. Так что мама заслужила награду, и я обещала ей помочь.

На черное полупальто лег длинный красный шарф.

– А еще я добилась от нее обещания никогда больше не врать насчет моих книг.

– И что же, надеешься, что она сумеет сдержать слово?

– Разумеется, нет. Но, во всяком случае, хотя бы постарается.

На этой оптимистичной ноте можно было и попрощаться. Клер повесила на плечо красную крокодиловую сумочку.

– Жду вас десятого.

Она повернулась и пошла к выходу.

На улице заметно потеплело, и снег начал таять. Свежий воздух ласково касался щек. Клер вытащила из кармана красные кожаные перчатки и, не спеша их натягивая, пошла вдоль террасы к гаражу. Каблучки сапожек мерно постукивали по черно-белым плитам. Возле итальянского ресторана она свернула направо. А если бы пошла прямо, то оказалась бы возле бара «Бэлкони». Лонни упорно уверял, что это вовсе не гей-бар, но теперь Клер было ясно, что лгал он ей и в этом – так же как и во многом другом. А она, как последняя дурочка, с готовностью верила.

Клер толкнула дверь гаража и направилась к своей машине. Мысль о Лонни уже не вбивала в сердце гвозди. Основным чувством теперь стал гнев – гнев на бывшего жениха за постоянное вранье и на саму себя за странное желание верить.

В бетонном гараже оказалось холоднее, чем на улице. Дыхание повисло перед лицом легким облачком. Клер подошла к «лексусу» и села за руль. Вообще-то если вдуматься, то сейчас уже не осталось и гнева. Разрыв с Лонни даже принес несомненную пользу: во всяком случае, заставил задуматься о собственной жизни. Наконец-то взглянуть на свои мысли и поступки со стороны. Да, через несколько месяцев ей исполнится тридцать четыре. Так сколько же можно довольствоваться отношениями, с самого начала обреченными на провал?

Вещий момент истины, которого Клер так ждала в надежде разобраться в событиях и решить проблемы, так и не наступил. Недели две назад, когда Клер складывала белье для стирки и механически поглядывала на экран телевизора, ей внезапно открылось, что на самом деле проблема была не одна. Проблем было несколько. Начиная с отдельного проживания отца, его постоянно сменяющихся подружек и ее, Клер, подсознательного стремления любой ценой угодить матери. Потому она и встречалась с мужчинами, которые вписывались в соответствующие рамки. Очень не хотелось признавать, что мать оказала решающее влияние на ее личную жизнь. Но ничего не поделаешь: именно так оно и было. А в довершение ко всем неприятностям сама Клер была настоящей наркоманкой. Да, наркоманкой любви. Она любила любовь. Это, несомненно, помогало в профессии, но очень мешало в личной жизни.

Клер тронулась с места и медленно поехала к паркомату. Ее немного смущало, что лишь в тридцать три года к ней пришло осознание деструктивных сил и определенное желание нейтрализовать их тлетворное действие.

Конечно, давно пора взять в собственные руки контроль за всем, что происходит в ее жизни. Разорвать пассивно-агрессивный круг отношений с матерью; перестать влюбляться в каждого, кто обратит на нее внимание. Все, больше никакой любви с первого взгляда. Никогда. На сей раз, решение принято серьезно, окончательно и бесповоротно. Никакой терпимости к лжецам, изменникам и притворщикам. А если когда-нибудь все-таки ей и придет в голову завязать отношения – при очень большом «если» и очень неопределенном «когда-нибудь», – то пусть мужчина считает себя вечным ее должником, да и вообще счастливчиком.

Оставался всего один день до ежегодного рождественского праздника в доме Джойс Уингейт. Клер надела старые джинсы и толстый свитер. А еще белую лыжную куртку и теплые перчатки. Ворот куртки она обвязала светло-голубым шарфом, закрывшим всю нижнюю часть лица. В этом зимнем боевом наряде Клер в течение нескольких часов ходила, лазила и прыгала вокруг дома на Уорм-Спрингс-авеню, нанося последние праздничные штрихи внешнего убранства.

После встречи с подругами за ленчем незаметно в постоянных хлопотах промелькнули две недели: пришлось выполнять данное матери обещание помочь с празднуемыми приготовлениями, и сейчас посреди холла возвышалась елка от фирмы «Дуглас» – двенадцать футов душистой хвои, украшенной старинными игрушками, красными бантами и золотыми фонариками. Все до одной комнаты первого этажа преобразились до не узнаваемости: зеленые ветки, медные подсвечники, маленькие вертепы и даже уникальная коллекция щипцов для орехов – все пошло в ход. Рождественский фарфор от «Споуд» и хрусталь от «Уотерфорд» подвергались тщательной инспекции и чистке, а белоснежные безупречно отглаженные праздничные скатерти терпеливо ждали своего часа в багажнике «лексуса».

• Предыдущая
• 36/62
• Следующая