Дорогой Джон - Спаркс Николас - Страница 56

• Предыдущая
• 56/57
• Следующая

Во рту у меня пересохло, и я с трудом проговорил:

— Ты это к чему?

— Не покидай Саванну, если со мной что-нибудь случится. И обещай всегда беречь и лелеять ее так, как я.

— Тим…

— Ничего не говори, Джон. — Он поднял руку, не то желая меня остановить, не то прощаясь. — Просто запомни мои слова.

Он отвернулся к стене, и я понял, что разговор окончен.

Тогда я встал и тихо вышел из палаты, прикрыв за собой дверь.

Выйдя из больницы, я сощурился от яркого утреннего солнца. На деревьях щебетали птицы, но как я ни вглядывался в густые кроны, не смог разглядеть веселых птах-насмешниц.

Больничная стоянка уже заполнилась больше чем наполовину. В стеклянные двери то и дело входили или выходили люди. Направляясь к машинам, все они выглядели понурыми и измученными, примерно как я. Показной оптимизм они приберегали для палаты, но маска спадала, едва они оставались одни. Да, чудеса случаются даже с умирающими, и женщины в родильном отделении не помнят себя от счастья, впервые взяв новорожденных на руки, но я чувствовал, что, подобно мне, большинство посетителей едва находят в себе силы держаться.

Я сидел на скамейке у входа, гадая, с чего это меня сюда понесло, и жалея, что приехал. Я все прокручивал наш с Тимом разговор и никак не мог забыть выражение мучительной тоски на его лице. В первый раз за все годы моя любовь к Саванне показалась мне… неправильной, что ли. Любовь должна приносить радость, покой в душах и все такое, а моя несла всем только боль — Тиму, Саванне, даже мне самому. Я приезжал не затем, чтобы искушать Саванну или увести ее от мужа… Или за этим? Я уже не был уверен в собственном благородстве, еще неделю назад казавшемся мне незыблемым, и пустота на душе была… Ну, как в ржавой банке из-под краски.

Я вынул из бумажника фотографию Саванны. Снимок потрескался и выцвел. Глядя на ее лицо, пытался отгадать, что принесет следующий год. Я не знал, выживет Тим или умрет, и не хотел об этом думать. В любом случае наши с Саванной отношения уже не будут прежними. Мы встретились в беззаботное время, полное грандиозных прожектов и больших обещаний; теперь в нашем багаже значились суровые уроки жизни.

Я помассировал виски, заболевшие при мысли, что Тим догадывается о том, что едва не произошло вчера между мной и Саванной; более того, может, он даже ожидал этого. Об этом свидетельствовала его настойчивая просьба любить Саванну так же преданно и самоотверженно, как он сам. Теперь я точно знал, чего Тим Уэддон ждет от меня в случае своей смерти, но отчего-то от благословения еще живого мужа Саванны мне стало смертельно тошно.

Наконец я встал и направился к машине. Я не знал, куда поеду, просто хотел убраться как можно дальше от больницы. Мне нужно было уехать из Ленуара, чтобы вернуть себе способность связно мыслить. Я сунул руки в карманы, ища ключи.

Только подойдя к машине вплотную, я увидел припаркованный рядом пикап Саванны. Сама хозяйка сидела на переднем сиденье. Увидев меня, она открыла дверь, выскочила наружу и пригладила блузку.

Я невольно попятился.

— Джон, — начала Саванна. — Ты вчера ушел не попрощавшись…

— Да.

Она чуть заметно кивнула. Мы оба знали причину моего вчерашнего ухода по-английски.

— Как ты узнала, что я здесь?

— Никак, — пожала она плечами. — Я заехала в мотель, мне сказали, что ты уехал. Приехав сюда, я увидела твою машину и решила подождать. Ты был у Тима?

— Да. Ему лучше. Надеется, что сегодня днем его выпишут.

— Хорошая новость, — сказала Саванна и кивнула на мою машину: — Уезжаешь из города?

— Мне пора возвращаться. Отпуск закончился. Саванна скрестила руки на груди.

— Ты вообще собирался зайти проститься?

— Не знаю, — признался я. — Об этом я еще не думал. На ее лице промелькнули обида и разочарование.

— О чем вы с Тимом говорили?

Через плечо я покосился на больницу, потом перевел взгляд на Саванну.

— Почему бы тебе не спросить об этом мужа? Ее губы сжались в тонкую линию.

— Это и есть твое «до свидания»?

На шоссе засигналила машина, и движение вдруг замедлилось. Выезжавшая на шоссе красная «тойота» требовала себе места, намереваясь влезть на нужную ей полосу. Я засмотрелся, как она без мыла втиснулась в плотный поток машин, но чувствовал, что пауза затянулась и нужно отвечать.

— Да, — сказал я, медленно повернув голову и взглянув на Саванну. — Пожалуй, это оно и есть.

Костяшки пальцев ее скрещенных рук побелели.

— Может, я тебе напишу?

Я принудил себя не отводить глаз, в который раз пожалев, что наша карта легла так, а не иначе.

— Вряд ли это хорошая мысль.

— Не поняла…

— Все ты поняла, — оборвал я. — Ты замужем за Тимом, а не за мной. — Я выдержал паузу, давая ей время прочувствовать сказанное и собираясь с силами для того, что должен был сказать. — Он хороший человек, Саванна. Лучше, чем я, это уж с гарантией. Я рад, что ты за него вышла. Я тебя очень люблю, но не собираюсь из-за этого разбивать вашу семью. Да что там, ведь и ты этого не хочешь. Даже если ты меня любишь, ты ведь и его тоже любишь. Мне понадобилось время, чтобы в этом убедиться, но теперь я это знаю.

В воздухе повисли несказанные слова о более чем неопределенном будущем Тима. Я видел, что глаза Саванны наполняются слезами.

— Мы еще когда-нибудь увидимся?

— Не знаю. — Слова жгли мне горло. — Надеюсь, что нет.

— Как ты можешь это говорить? — спросила она срывающимся голосом.

— Потому что это будет означать, что Тим выздоровел. Кроме того, у меня предчувствие — все будет так, как должно быть.

— Ты не должен так говорить! Разве ты можешь это обещать?

— Нет, — сказал я, — не могу.

— Тогда почему ты хочешь закончить все сейчас?

По ее щеке очень красиво скатилась слеза. Мне следовало молча уйти, но вместо этого я сделал шаг к Саванне и осторожно смахнул слезинку со щеки. В ее глазах смешались страх, печаль, гнев, чувство, что ее предали, и — мольба, чтобы я изменил свое решение. Я с усилием сглотнул.

— Ты замужем за Тимом. Твой муж сейчас очень нуждается в тебе. Ты должна принадлежать ему полностью… э-э… в смысле — всецело посвятить себя ему. Третий здесь лишний, и мы с тобой это отлично понимаем.

По ее щекам побежали слезы. Я почувствовал знакомое треклятое жжение в глазах. Нагнувшись, я легонько поцеловал Саванну в губы и крепко обнял ее в последний раз.

— Я люблю тебя, Саванна, и всегда буду любить, — выдохнул я. — Ты самое лучшее, что у меня когда-либо было, ты мой лучший друг и моя возлюбленная, и я не жалею ни об одной секунде нашего романа. Моя жизнь наполнилась смыслом, и больше того, ты вернула мне отца. Этой услуги я никогда не забуду. Ты навсегда останешься частью меня, самой лучшей моей частью. Мне жаль, что все получилось так, а не иначе, но я должен ехать, а ты должна подняться к своему мужу.

Я чувствовал, как Саванна вздрагивает от рыданий, и долго не разжимал объятий, но в конце концов нехотя опустил руки, зная, что обнимал ее в последний раз, и отступил на шаг.

— Я тоже люблю тебя, Джон, — сказала Саванна. Я махнул рукой:

— Прощай.

Тогда она вытерла щеки, повернулась и пошла к стеклянным больничным дверям.

Расставание оказалось самым трудным делом, на которое я подвигся в своей жизни. По дороге я боролся с желанием развернуть машину и мчаться к больнице, обещать Саванне, что всегда буду рядом, и открыть ей то, что сказал мне Тим. Но я упрямо ехал вперед.

На выезде из Ленуара я остановился у маленького круглосуточного магазина. Мне требовался бензин — я залил полный бак, а внутри купил бутылку воды. На прилавке красовалась банка для сбора денег на лечение Тима. Некоторое время я тупо смотрел на нее. Банка была наполнена мелочью и долларовыми купюрами; на табличке значились название и номер счета в местном банке. Я попросил продавца разменять несколько долларов четвертаками.

• Предыдущая
• 56/57
• Следующая