Присяжный заседатель - Грин Джордж Доус - Страница 26

• Предыдущая
• 26/70
• Следующая

Вот, уже неплохо. Где мой “смит-и-вессон”?

Оказывается, револьвер уже в руке у мистера Флэнагана.

— И что же ты собирался делать с этой штукой, Червяк? Ограбить своего клиента?

Парень сует револьвер в карман, приближается к Славко.

— Ах ты, хрен собачий.

Славко с удовольствием попятился бы, но за спиной стена. Флэнаган не спеша приближается, дышит прямо в нос чесноком.

— Кто ты там у нас? Частный дефектив?

В пах Чернику ударяет молния. Очень хочется упасть, но Флэнаган не дает.

— Ой, извини, я перепутал, — говорит Флэнаган. — Дефективный частник, вот кто ты такой.

Славко наносит ответный удар. Но воздух вокруг стал таким густым и тягучим, что удар получается вялым, и Флэнаган его без труда отбивает. Со смехом он хватает Черника за воротник и колотит об стену. Комната начинает кружиться в вальсе. Кровь течет из разбитого рта на рубашку.

— Что ты делал на водохранилище? — спрашивает Флэнаган.

— Где? На водохранилище? Неправильно развернулся.

— И ответил неправильно.

Еще одна молния.

Когда Славко приходит в себя, в комнате их уже трое.

Рядом стоит мистер Урод, которого он видел возле насосной станции. Урод шарит по карманам и ящикам. Довольно скоро обнаруживает заветный блокнот, шуршит страницами. Славко бросается вперед, чтобы отобрать блокнот у Урода, но Флэнаган перехватывает его и опять бьет об стену. Славко сползает на пол.

Мистер-Мордоворот находит в блокноте нечто, что кажется ему смешным.

— Елки-палки, — хихикает он. — Кто бы мог подумать, Сари Ноулз.

Он наклоняется над лежащим Славко.

— Так ты работаешь на Сари? Она решила, что ее парень валяет дурака и заплатила тебе, чтобы ты все разнюхал? Только и делов?

Он хватает Славко за волосы, и без того недостаточно густые, и тянет изо всех сил. Голова Черника приподнимается над полом.

— Отвечай, когда тебя спрашивают!

— Да.

— Пойми ты, дубина. Они любят друг друга. Тебя это не касается. Это их проблема, понял? Ты, дерьмо собачье, свой поганый нос туда не суй. Надо же, эти крысы только о деньгах думают. Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

Славко смотрит в налитые кровью глаза Урода.

— Ладно, — говорит тот. — Дам тебе шанс. Считай, что тебе здорово повезло. Когда позвонит Сари, распрощаешься с ней раз и навсегда. Ври ей, что хочешь. Скажи, что кто-нибудь из твоих родственников подох. Но на глаза мне больше никогда не попадайся. Если я еще раз о тебе услышу, на нашей планете тебя больше не будет. Уяснил?

Славко кивает.

— Будешь жить на какой-нибудь другой планете. Ясно?

Славко снова кивает.

— Слышал когда-нибудь про Луи Боффано?

Славко не кивает, смотрит широко раскрытыми глазами.

— Я вижу, имя для тебя знакомое, — говорит Урод.

Стучат в дверь. Оливер спускается вниз, видит, что на крыльце топчется Джесс. Возле крыльца — велосипед Джесса.

— Как делишки, мужик? — спрашивает Джесс. Оливер неопределенно пожимает плечами.

— Где был, что видел?

— Не знаю. Не было настроения куда-нибудь идти, — бормочет Оливер.

— В среду тренировка, помнишь?

— Помню. Если дождя не будет.

— Само собой. Ты видел эту штуковину? Как считаешь, не дурацкий у меня с ней вид?

— Ты о чем?

— Да вот же, протри глаза.

Оливер открывает дверь, высовывается. Джесс поворачивает голову, в ухе у него маленькая серьга.

— Ну как?

— Класс.

— Правда? Я вообще-то не хотел. Но Хлоя заставила. А теперь самому нравится.

— Хлоя?

— Да.

Оливер хлопает глазами.

— Хлоя Зичи?

— Да. А разве ты не знал, что мы с ней встречаемся?

— Та самая Хлоя, у которой здоровенные сиськи?

— Да, сиськи классные.

— Ты с ней целуешься?

— Мужик, я ж тебе сказал: мы с ней встречаемся. Сам соображай.

— Ты что, ее трахаешь?

— Ну, если бы захотел… Поехали покатаемся. Есть о чем поговорить. Мужской разговор.

— Не могу, ужин готовлю.

— Ты готовишь ужин?

— В микроволновой печи.

— А мать твоя где?

— Наверху.

Снова лежит в кровати и пишет письмо, которое никуда не отправит, думает Оливер. Но Джесса эти подробности не касаются.

— Что, не выпускает? — понижает голос Джесс.

— Нет, я сам никуда не хочу.

— Да что с тобой такое?

— Ничего. Ну и как Хлоя целуется?

— Закачаешься.

— А за сиськи ты ее хватал?

— Ну, если бы захотел…

— Здорово.

— Так ты идешь или нет?

— Нет.

— Слушай, знаешь, что Ларри Хитт про тебя говорит? Он говорит, что ты инопланетянин. Я, конечно, его послал, но ты, ей-богу, превращаешься в какого-то монаха.

Пищит таймер микроволновой печи: пип-пип-пип.

— А вот и ужин поспел.

— Жалко.

— Спасибо, что зашел.

— Не за что.

Оливер возвращается на кухню, вынимает из печи два мясных пирога. Потом подходит к лестнице, зовет маму. Энни отвечает, что спустится через минуту. Он уже знает, что она не спустится — разве что начнут показывать новости по телевизору. Поэтому Оливер включает телевизор и прибавляет звук. Пирог аппетита не вызывает. Оливер сидит и старательно выковыривает из него все горошинки. Если мама хочет, чтобы он ел эту гадость, пусть спустится и сядет за стол. Он отламывает корочку и окунает в соус. Корочка — единственное, что можно есть в этом пироге. Хотя тоже не Бог весть что.

Оливер тоскливо смотрит на вилку.

Диктор произносит заветные слова “процесс Боффано”, и мальчик поворачивается к экрану. Телевизор в соседней комнате, но разглядеть можно. Сначала показывают рисунки, изображающие зал судебных заседаний. Голос за кадром говорит:

— Анджела Риджио, маленькая, хрупкая женщина, вела себя как настоящая тигрица. Она утверждает, что Луи Боффано “продает наркотики детям”, а ее покойный муж пытался положить этому конец. Сальвадоре Риджио отказался участвовать в торговле наркотиками, даже когда Луи Боффано пригрозил ему смертью.

На лестнице скрипят ступени. Оливер знает, что мать вышла из своей комнаты и слушает. Однако вниз не спускается.

— Когда адвокат обвиняемого Лоуренс Боузмен подверг сомнению показания свидетельницы, миссис Риджио спросила: “Почему вы на него работаете?” И сама ответила: “Потому что вы его боитесь”. Потом вдова обернулась к присяжным заседателям и сказала: “Вы тоже его боитесь”.

На экране появляется рисунок, изображающий присяжных. Оливер встает, входит в гостиную, чтобы рассмотреть рисунок получше. Женщина, похожая на Энни, сидит, закрыв глаза рукой.

— Некоторые из присяжных были явно тронуты, когда вдова Сальвадоре Риджио сказала: “Бедные дети”, — рассказывает репортер.

Снова скрипят ступени. Мама возвращается в свою комнату.

На экране репортаж сменяется рекламой.

Оливер сосредоточенно размышляет над услышанным. Присяжные боятся, все боятся.

И тогда у него в мозгу возникает мысль, смутно гнездившаяся там в течение всех последних дней. Оливер чуть не ахает. Невидящим взглядом смотрит он на экран, пытается отогнать чудовищную мысль. Ничего не получается. Ты псих, говорит он себе. Все у тебя какие-то детские сказки в голове. Яростно стучит себя кулаком по лбу, закатывает глаза, пытается засмеяться.

Но мысль поселилась прочно, уходить не желает.

Нужно обратиться к кому-нибудь за помощью, решает Оливер. Пусть посторонний человек скажет, что я свихнулся и фантазирую. Надо найти Джулиет, она вправит мне мозги.

Всякий раз, когда на биппере Джулиет появляются четыре пятерки — экстренный вызов — она думает, что неправильно выбрала себе профессию. Уж во всяком случае, ей не следует работать врачом “скорой помощи”. Больше всего на свете Джулиет хотела бы быть… танцовщицей калипсо на острове Тринидад. Нет, еще лучше всю жизнь лежать в кровати, со всех сторон обложенной книжками. И чтобы в любой момент можно было вызвать по телефону медлительных любовников с сонными глазами.

• Предыдущая
• 26/70
• Следующая