Восстание драконов - Брюссоло Серж - Страница 13

• Предыдущая
• 13/47
• Следующая

– А по-моему, это очень даже мудрый обычай! – объявил пес. – Мой лучший галстук весь в грязи. Думаю, я вполне заслужил себе новый!

Пройдя под широкой аркой ворот, друзья очутились в городе.

Все его жители спали, надеясь, что сон защитит их от ужасного рева дракона. В окна видно было, как люди целыми семьями лежали, погрузившись в сон: кто посреди комнаты на полу, а кто свернувшись клубочком у очага. Ромо без всякого стеснения распахивал двери и входил в дома. Рылся в комодах, шкафах, искал, что бы прибрать к рукам.

– Заходите! – позвал он ребят. – Не стесняйтесь. Они проспят еще часов пять, а закон вы знаете. Сейчас или никогда! Ведь мы рисковали ради них жизнью! Поли погиб! Думаю, мы это заслужили.

Пегги Сью натянуто улыбнулась. Аргументы старшего драконюха не показались ей убедительными. А вот синего пса дважды приглашать не пришлось: виляя хвостом, он бросился в дом.

– Черт меня подери! – пролаял он. – Где тут у вас галстуки?

– Не стоит здесь оставаться, – пробормотал Себастьян, положив руку на плечо Пегги. – Пойдем-ка вымоемся, мы ведь по уши в грязи.

Девочка прижалась к нему.

– А ведь мы могли остаться там навсегда, – шепнула она. – Если бы мы коснулись троса, когда в него ударила молния, мы бы сейчас лежали рядом с Поли.

– Знаю, – отозвался Себастьян, поцеловав ее в лоб. – Я даже обрадовался, когда началась гроза, – думал: ну вот, нашлась наконец для меня достойная работенка! Но все оказалось гораздо сложнее. До сих поверить не могу, что мы целы и невредимы.

– Это так, но, боюсь, наши испытания только начинаются, – вздохнула Пегги Сью.

Сейчас ей хотелось лишь одного – поскорее помыться и лечь спать. Перед глазами у Пегги все еще стоял образ Поли, бьющегося в предсмертных судорогах.

– Знаешь, – проговорила девочка, взяв Себастьяна за руку, – кажется, я видела Тореадора… За пеленой дождя…

– Ну нет, – ответил Себастьян, – тебе показалось. Это все рев дракона: даже воск не помогает! Забудь, это всего лишь галлюцинация.

– Может быть, – шепнула девочка, – а может, и нет…

На пятой террасе зиккурата стоял, опершись на парапет, главный хранитель яда и задумчиво глядел на пеструю толпу, наводнившую узкие улочки далеко внизу. Он знал, что эти люди всего лишь хотят получить свою порцию драконьих слез, и тем не менее в этом столпотворении ему мерещилось что-то зловещее… Казалось, будто это похоронная процессия, свидетельствующая о кончине Омакайдо.

Зарк тряхнул головой и устало провел рукой по лысому черепу. Несмотря на пронизывающий ветер, он весь взмок. Главный хранитель яда был высоким и тощим. Голову он брил, а на лицо накладывал слой пудры. В его руках с необыкновенно длинными пальцами было что-то нечеловеческое. Казалось, они были созданы для игры на каком-то неведомом и невероятно сложном музыкальном инструменте.

В то утро Зарку было не по себе. Всю ночь ему снились кошмары. Ему приснилось, что дракон перестал плакать. И теперь он боялся, что этот сон ему послали боги, чтобы он приготовился к самому страшному.

Озабоченно нахмурившись, он начал спускаться по лестнице, ведущей к резервуару с водой на восемьсот тысяч литров, из него поддерживалась жизнь во всем городе. Его сандалии гулко стучали по ступеням, будя стократное эхо, разлетавшееся под каменными сводами. Зарк тяжело вздохнул – груз ответственности его угнетал. Ведь именно он, Зарк, должен будет принять решение – это он, Зарк, отравит весь город! И главный хранитель яда цепенел от ужаса, при одной мысли о деле всей своей жизни. Когда он только занял пост, он говорил себе, что, может быть, сам умрет раньше дракона и, может быть, ему не придется выливать в резервуар яд – это сделает его преемник. Но сегодня это предположение казалось маловероятным. Ящер плакал все реже и давал все меньше слез. А это ничего хорошего не предвещало.

Лестница привела его в огромный зал без единого окна. Здесь было сыро. От огромного резервуара веяло холодом. Вода казалась черной, и можно было подумать, что посреди зала разлилось черное озеро. За этим озером постоянно следили служители. Завидев Зарка, они пали ниц.

От резервуара отходили широкие трубы. На каждой висела табличка с названием квартала, к которому шла труба.

– Ваше преосвященство, – обратился к нему один из служителей, – не желаете ли попробовать воду? Она чиста, как слеза младенца.

Зарк ничего не ответил. Он смотрел на каменный престол у края резервуара – туда, где стоял золотой кувшин с крышкой, закрытой на замок. Этот замок отпирался одним-единственным ключом, и ключ этот главный хранитель яда носил на шее и днем и ночью. В кувшине был сильнейший яд – без вкуса, без запаха, совершенно прозрачный. Никто не смог бы его распознать в воде. Но стоит сделать один глоток – и человек обратится в камень. Для создания такого яда потребовалась самая тонкая магия, подвластная мало кому во всей Вселенной.

«Превращать людей в камень гораздо лучше, чем убивать их, – объяснил ему когда-то изобретатель этого яда – Меканикус. – Мертвеца можно оживить, а статуя – она и есть статуя. Она совершенно безобидна. Ведь даже если представить себе, что какой-то статуе вздумается сойти с места, она тут же разобьется на тысячи кусков. Поверьте мне, каждый, кто отведает моего яда, станет не опаснее простого булыжника».

Не сводя глаз с золотого кувшина, Зарк приблизился к каменному престолу. Он надеялся, что ему никогда не придется открыть крышку зловещего сосуда и вылить его содержимое в резервуар. И все же, если настанет необходимость, он без колебаний выполнит свой долг. Он не позволит жителям Омакайдо превратиться в армию монстров!

«И когда все обратятся в камень, – думал он, – я тоже выпью яд».

Главный хранитель часто представлял себе, как это будет: вот он поднимается на свой трон, садится и подносит к губам кубок с ядовитой водой… Он надеялся, что его статуя будет выглядеть величественно. И в этом была его единственная слабость.

– Что-то не так, ваше преосвященство? – спросил его один из служителей.

– У вас есть последние данные по количеству слез? – спросил Зарк.

– Да, господин. Их становится все меньше. Дракон плачет недостаточно часто.

– Почему?

– Он стареет, его слезные протоки высыхают. Нужно поскорее заставить его плакать по-прежнему. От курений Манито – повелителя печали – в последнее время никакого толку. Может, пора его заменить кем-то другим?

– Я подумаю, – ответил Зарк и отвернулся от золотого кувшина.

Затем он поднялся по лестнице и прошел в тронный зал. Там он сел на трон, и вскоре, минут десять спустя, на пороге появился королевский лекарь и палач – Меканикус.

Низко поклонившись хранителю яда, он проговорил:

– Господин, я принес плохие вести. Говорят, что дракон в городе Ваданге не протянет и недели! Народ беспокоится: точно ли хранители яда Ваданга отравят его жителей? Придется отправить туда отряд, чтобы убедиться, что все сделано, как надо. Горожане Омакайдо имеют право знать, не превратились ли наши соседи в монстров. Мы все боимся, что мутанты из Ваданга пожалуют к нам.

Зарк пожал плечами:

– Ах, друг мой, теперь не то время, когда мы могли отправлять конные отряды через пустыню только для того, чтобы удостовериться, что наши соседи не утратили человеческий облик. Увы, как ты знаешь, земные кони плохо приспособлены к здешним условиям. Они не размножаются на Занторе. А в наших конюшнях на первой террасе осталось не больше полудюжины лошадей. И мне кажется, не стоит сбивать их копыта на грубой земле пустыни. На мой взгляд, неразумно жертвовать последними скакунами только для того, чтобы убедиться, что хранители яда Ваданга выполнили свой долг.

Меканикус словно бы призадумался:

• Предыдущая
• 13/47
• Следующая