Поцелуй разбойника - Грин Мэри - Страница 30

• Предыдущая
• 30/70
• Следующая

— Твоя настойчивость меня отталкивает, — нахмурилась она, взяв карты и заставляя его отступить.

— Можешь называть меня упрямцем.

Она повернулась к нему, и его сердце дрогнуло от радости, когда он увидел веселый блеск в ее глазах.

— Лучше я назову тебя глупцом, который не понимает, когда ему надо быть сдержанным и загадочным, чтобы вызвать к себе интерес.

Он скрестил на груди руки и в упор смотрел на нее, не давая отвести взгляд.

— О, так тебе нужен таинственный незнакомец? И он быстрее найдет путь к твоему сердцу, чем я?

— Возможно, — лукаво улыбнулась она. — Если он поразит мое воображение. — Она склонила голову набок, и Чарлзу захотелось поцеловать эти насмешливо улыбающиеся губы.

— Ты называешь меня глупцом, но разве сама ты разумна, когда говоришь, что незнакомец может предложить тебе больше, чем я?

— Незнакомец не стал бы приставать ко мне так, как ты. — Она, задев его пышными юбками, направилась к двери.

В два прыжка он оказался перед Маргерит, загораживая ей дорогу.

— Незнакомец скорее всего не стал бы слушать просьбы не покушаться на твою добродетель. Он сразу овладел бы тобой, а все вопросы оставил на потом.

— Полагаю, мне придется рискнуть и попытаться сделать незнакомца своим другом. А теперь, пожалуйста, пропусти меня. — Она направилась к двери, но он преградил ей дорогу.

— Ты хочешь бесстыдно флиртовать с Ником, или тебя интересует капитан Эмерсон? Он сильный и надежный человек, и к тому же наверняка опытный любовник.

Он поднес к губам ее руку, надеясь, что она позволит ее поцеловать, прижать к себе, но в ее глазах сверкнул гнев. Прежде чем он успел отпустить ее руку, хотя ему этого очень не хотелось, она ударила его по щеке.

— Раз уж слова на тебя не действуют, — проговорила она. Грудь ее вздымалась от возмущения.

Признавая свое поражение, он пожал плечами и отступил на шаг.

— Я не могу вышвырнуть тебя из дома, ибо не хочу, чтобы мои гости догадались о моем унижении, но знай, я бы с удовольствием это сделала, ведь ты не уйдешь по доброй воле. — Она оттолкнула его и решительным шагом вышла в коридор.

Проклиная свою неуклюжесть, он подумал, что не мог поступить иначе. Он страдал от мучившей его страсти и пожалел, что поддался соблазну снова увидеть Маргерит.

Он тяжело вздохнул и поплелся за ней. Из двери, ведущей в подвал, вышел Ник, и Чарлз удивился, увидев его.

— В чем дело, Ник? Что ты там делаешь? — шепотом спросил Чарлз, когда Маргерит скрылась в гостиной.

— Там внизу стоит бочонок превосходного эля, а мне надо выпить чего-нибудь, что не затуманивало бы мозги, как вино или бренди. — Он подмигнул, показывая оловянный кувшин. — У нас здесь есть дело, и я намерен успешно его закончить. — Он понизил голос: — Мы обчистим Ренни до последнего фартинга.

— Да… это будет приятно. — Чарлз постарался взять себя в руки и обуздать свою страсть к женщине, которую не мог покорить, во всяком случае, обычными средствами. Он дотронулся рукой до лежавшего в кармане письма, и ему захотелось немедленно узнать, как она ответила на его дерзкое предложение о тайном свидании.

— Не думаю, что у Маргерит крапленые карты, — тихо проговорил Ник, входя в гостиную.

— Не будь так уверен, — так же тихо ответил Чарлз. Когда дело касалось Маргерит, ни в чем нельзя было быть уверенным.

— Думаю, я сыграю с вами одну-две партии, — произнесла Маргерит. — Ты ведь останешься, Прю?

— Да, — кивнула престарелая родственница, неодобрительно оглядывая джентльменов, рассаживающихся вокруг стола.

Ренни холодно смотрел на игроков. Чарлз сидел напротив главного противника. Эмерсон — справа от Ренни, а Ник между Ренни и Маргерит.

— Какую игру вы предпочитаете, миледи? — спросил капитан Эмерсон, повернувшись к Маргерит, которая тасовала карты.

— Как насчет бриджа?

Все согласились, и Маргерит, раздав карты, вытряхнула из стаканчика деревянные фишки и раздала их поровну всем игрокам.

— Пусть они все достанутся мне, — заявила она с озорной улыбкой.

У Чарлза перехватило дыхание — так очаровательна была ее улыбка, напомнившая ему тот день в Лондоне, когда он после шести лет вновь ее увидел. А он-то надеялся, что забыл о ней. Каким же глупцом он был!

— Твой ход, Чарлз, — подсказала она, отрывая его от воспоминаний.

Играли молча, и все искоса посматривали — кто жадным, а кто расчетливым взглядом — на кучку фишек. Тот, кто сбросил всю масть червей, получал все или делил выигрыш с таким же удачливым игроком. Скоро возле Маргерит возвышалась внушительная стопка фишек.

— Осмелюсь заметить, Маргерит, что, если бы вы были хозяйкой игорного дома в Лондоне, вы бы разбогатели, — пробурчал Ник, выдвигая последние фишки на середину стола.

— Она отказалась от своего призвания, когда вышла замуж за Леннокса, — пренебрежительно заметил Ренни. — Я всегда считал, что она напрасно растратила свои таланты и красоту в этой забытой Богом глуши.

— Вы ревнуете, мистер Ренни? — холодно проговорил Ник. — Вы осуждаете решение вашего друга сейчас, когда он уже не может вам возразить?

Ренни небрежно бросил карту на стол.

— Я знал лорда Леннокса всю свою жизнь. Я бы сказал, что он был человеком со вкусом, но он поступил неправильно, похоронив Маргерит в деревне. В Лондоне она бы сияла как звезда. К сожалению, они не подходили друг другу.

— Мне неприятно, что вы говорите обо мне, как будто меня здесь нет, — возмущенно вмешалась в разговор Маргерит. — И мне не нравится, что вы обсуждаете моего покойного мужа, да упокоится он с миром. Даже не упоминайте его имени, если вам нечего сказать, кроме оскорблений, — добавила она, сурово посмотрев на Ренни.

— Вы всегда готовы меня бранить, — проворчал он. — Но я терпеливый человек. Леннокс был моим другом, и каждый, кто с ним связан, тоже мне друг.

Наверху послышались шаги, тихие нерешительные шаги. Пламя свечей зловеще заколебалось.

Чарлз взглянул на Маргерит, чтобы по выражению ее лица понять, кто там ходит, но увидел, что ее это только забавляет.

Она посмотрела на потолок, догадываясь, что Софи в очередной раз страдает бессонницей. С ней это иногда случалось, особенно если к Маргерит в гости приходили джентльмены. Она не одобряла, когда в доме ее брата невестка принимала мужчин, даже в присутствии двух дуэний. Ничего удивительного, что вечно недовольная девица превратилась в вечно недовольную старую деву. Маргерит иногда задумывалась над тем, как воспитывали Литгоу и Софи их деспотичные родители. Бесконечные нотации и, возможно, тяжкие наказания, чтобы внушить им подобающий страх перед Богом.

Маргерит содрогнулась. Ей была ненавистна мысль о таком мелочном, злобном и скаредном Боге, который повсюду сопровождал Литгоу и даже после его смерти остался в стенах этого дома.

Шаги удалились, и лишь зловеще скрипнула балка.

— По-моему, сегодня нас навестила Серая дама. Ее шаги тяжелы, ибо горе гнетет ее. — Маргерит взглянула на Чарлза и хитро улыбнулась, вспоминая, как была придумана Серая дама. Он подмигнул ей, и гнев исчез из ее глаз. Чарлз, которого переполняли нежность, страсть и любовь, смотрел на нее с такой преданностью, что ее сердце дрогнуло, оставив ощущение необыкновенной легкости.

После этого она сидела, как бы окруженная теплым сиянием, и каждое самое обычное замечание казалось ей гениальным. Она набрала целую кучу фишек. Если бы это были золотые монеты…

Зеленые змеиные глаза Ренни пристально следили за каждым ее движением, и если бы она сидела ближе, они как шипы приковали бы ее к месту.

— Вы в самом деле думаете, что в доме есть привидение? — спросил капитан Эмерсон. Он настороженно покосился на темный угол.

У него и у Ренни кожа от страха приобрела землистый оттенок. Мужчины молча смотрели в потолок, тишину нарушало лишь слабое шуршание ткани под иглой Прю.

Маргерит взглянула на Прю: вдова с округлившимися глазами смотрела на нее, а она с трудом сдерживала смех. Ей нравилось держать компанию в напряжении, с притворным ужасом глядя на качающийся канделябр. Тяжелые, приглушенные шаги раздавались над их головами.

• Предыдущая
• 30/70
• Следующая