Кровь и честь - Грин Саймон - Страница 49
- Предыдущая
- 49/80
- Следующая
Внизу, у дальнего конца одного из столов, какой-то из не слишком знатных ноблей поднялся, чтобы произнести очередной тост. Вильям едва пригубил свой бокал. Все выпили и вернулись к еде и прерванной беседе. Вильяму стали надоедать дурацкие тосты. Чем чаще их произносили, тем нелепее казались они графу. Еще кто-то выскочил из-за стола с чашей в руке. Вильям протянул руку и, схватив кувшин с вином, запустил им в ничего не подозревавшего придворного, прежде чем тот успел открыть рот. Тяжелый стальной сосуд угодил ему прямо между глаз, и бедолага, нелепо взмахнув руками, грохнулся на пол. Зал взорвался смехом, выкриками, здравицами Вильяму. Или же ему только померещилось, что ликование было таким единодушным? Габриэлла подвинулась ближе к мужу и сказала:
— Дорогой, бросок получился великолепный, но я бы не стала больше делать ничего подобного. Один раз это оценят как веселую шутку, во второй — решат, что ты раздражен, а это совсем ни к чему.
— Ненавижу шутов, — проворчал Вильям.
— Но это был не шут.
— А вдруг? Я просто подстраховался. Габриэлла против воли улыбнулась, а Вильям сделал картинный жест рукой.
— Знаю, знаю, дорогая, это довольно глупо с моей стороны, но я просто отупел от сидения здесь. Как тебе кажется, сколько еще следует мне оставаться здесь, чтобы соблюсти приличия?
— Потерпи немного, любимый, часик или чуть больше. Тебе не нравится еда? Ешь, по-моему, все очень вкусно.
— Я не голоден.
— Все равно надо есть. Среди придворных ходит столько разговоров о яде и отравлениях! Мы просто не имеем права показать, что боимся этого, перед нашими гостями.
Вильям с неприязнью посмотрел на свою тарелку с остывшим ростбифом:
— Где горчица? Терпеть не могу есть мясо без горчицы.
— Она перед тобой, мой милый.
В это время в зал быстро вошел вестовой и, увидев регента за стоявшим на возвышении столом, направился прямо к нему. Вильям изобразил на своем лице улыбку, но сердце его тревожно забилось. Он отдал распоряжение, чтобы его беспокоили только в самом крайнем случае. Вестовой коротко поклонился и, согнувшись, прошептал прямо в ухо графу:
— Капитан Дойл к вашей светлости. Он говорит, что дело срочное.
— Дойл?
— Один из людей Хранительницы, мой господин.
— Зови его.
Вестовой умчался, а Вильям, откинувшись на спинку кресла, против своей воли нахмурился. Он прекрасно понимал, что не следует выглядеть озабоченным в присутствии гостей, но в последнее время вести от Хранительницы приходили неутешительные. Она, конечно же, не была виновата в этом, но чем дальше, тем труднее становилось графу сдержать себя, чтобы не наорать на нее, ведь дела шли из рук вон плохо… Вильям устало потер руками воспаленные глаза. Снова прорвалось нереальное? Если так, чего же ждет от него Таггерт? Он уже и так предоставил ей карт-бланш, чрезвычайные полномочия, она могла делать все, что необходимо, чтобы спасти замок.
В зал вошел капитан стражников в сопровождении вестового. Вильям неприязненно посмотрел на офицера, ожидая дурных новостей. Дойл просто позорил свою форму, граф никогда не видел более неопрятного воина. Капитан приблизился и, отдав честь регенту, сделал жест вестовому, чтобы он удалился. Тот посмотрел на Вильяма, граф кивнул. Дойл ждал, пока провожатый исчезнет, и регент уже не мог скрыть возрастающего напряжения.
— Сожалею, что принес дурные вести, мой господин, — тихо сказал капитан, — но граф Пенхаллиган и все члены его семьи мертвы.
— Мертвы? — тупо повторил Вильям, уставившись на Дойла. Граф Пенхаллиган был одним из лучших друзей и ближайших соратников регента. — Ты уверен?
— Боюсь, что да, мой господин.
— И вся семья? Даже дети?
— Да, мой господин, нереальное застало их всех врасплох. Никто ничего уже не мог сделать. Пришлось пригласить ведуна, чтобы привести в порядок помещение, но Пенхаллиганы к тому времени уже умерли.
— Понятно, — произнес Вильям, — спасибо, что доложил. Может быть, займешься организацией похорон?
— Боюсь, что ничего не получится, мой господин, — голос Дойла звучал, как обычно, жестко, но в нем чувствовалось искреннее сочувствие, — останков практически нет. Мы сделали все, что могли…
— Не сомневаюсь, — Вильям смотрел куда-то в сторону. Он внезапно почувствовал сильнейшую усталость. Почти все родственники его умерли, а большинство своих лучших друзей граф потерял в кровопролитных походах короля Малькольма. Ричард Пенхаллиган был последним. Храбрый рыцарь и тонкий политик, он здорово играл на цимбалах и знал все самые последние анекдоты. И вот теперь его нет, как и всех остальных. Вильям перевел свой взгляд на застывшего в ожидании капитана.
— Где сейчас Хранительница?
— На крыше, господин, там у нее полно хлопот с горгулями.
— Скажи ей, пусть зайдет ко мне, когда удастся выбрать момент. Ничего срочного, просто хочу видеть ее.
— Слушаюсь, мой господин.
Капитан Дойл коротко поклонился и быстро направился к выходу. Граф смотрел ему вслед и думал о том, что не так уж давно вышло из практики неписаное правило, когда правители казнили тех, кто приносил им дурные вести. И сейчас Вильям понимал, почему они так поступали. Глухая ярость закипала в нем, графу очень хотелось прямо сейчас сорвать на ком-нибудь свою злость, но он знал, что не может сделать этого. Пусть сердце его разрывается на части, он обязан являть собой образец спокойствия. Этого ждут те, кто решил встать на его сторону. Будь они все трижды прокляты! Граф снова откинулся на спинку кресла, мечтая лишь о том, чтобы поскорей уйти отсюда. Он устал, в течение уже многих дней он не чувствовал ничего, кроме усталости. Постоянное напряжение не давало ему ни выспаться, ни просто даже расслабиться. Габриэлла старалась сделать все, чтобы помочь ему, но от ее усилий было мало толку. Вильям посмотрел на жену, которая ответила ему озабоченным взглядом. Он сумел заставить себя улыбнуться ей.
— Не беспокойся, любимая, со мной все в порядке, просто я задумался.
— Из-за Ричарда? Мне, право, очень жаль, Вильям.
— Да. Мне будет не хватать его, гораздо больше, чем я могу выразить словами. Но сейчас я думал не о нем. Чем дальше, тем сильнее я сомневаюсь в том, что поступаю правильно. Ритуал Передачи — рискованная вещь, тут многое непредсказуемо. Все вполне может кончиться тем, что на трон сядет человек, который менее всех годится в короли. Не пожалеем ли мы, что не способствовали продвижению к власти одного из принцев? Мой короткий разговор с Виктором прошел гораздо лучше, чем я того ожидал. Он сильно изменился за последние годы. Вдруг я ошибся, изменив естественный порядок наследования престола?
— Зачем ты говоришь это сейчас? — спросила Габриэлла с укоризной. — Мы с тобой провели столько времени, взвешивая все «за» и «против» в решении этой проблемы, с тех пор как папа умер. Есть единственный способ спасти Редгарт, и ты это прекрасно знаешь. Они мои братья, и кто знает их лучше, чем я? Ни один из них не годится для того, чтобы стать королем, и меньше всех — Виктор. Да, он повзрослел, я согласна, и стал еще нерешительнее и слабее, чем когда-либо. Не получилось у отца с наследниками.
— Ты несправедлива, Габриэлла. У нас с твоим отцом существовали разногласия, но он был человеком, которым я восхищался.
— Он вел себя глупо, — жестко сказала Габриэлла, — на что он потратил свою жизнь? На бесконечные битвы, которые дали его стране несколько лишних клочков земли. Ни о чем, кроме бойни и кровопролитий, он не думал, а для своих близких у него тем более не находилось времени. Мать боготворила отца, и даже она видела его не чаще, чем раз в десять дней, а уж про детей-то я и не говорю. Если бы он проводил больше времени со своими сыновьями, может быть, они выросли бы не такими.
— Ну не во всем он потерпел неудачу, — улыбаясь, ответил Вильям, — ему, например, удалось произвести на свет тебя, так ведь?
— Не надо уходить от ответа. Редгарту нужен сильный король, а правда заключается в том, что ни один из сыновей Малькольма не годится на эту роль. Кто бы из них ни сел на трон, это будет катастрофой для страны. А ты в силах все изменить. Ты войдешь в историю как человек, положивший конец кошмару. Тебе нелегко было принять решение, дорогой, уж я-то знаю, но теперь это позади. Остается только ждать. Я знаю, как дружны вы были с Ричардом, как много он значил для тебя, но ты не одинок, у тебя есть я.
- Предыдущая
- 49/80
- Следующая
