Волк в овчарне - Грин Саймон - Страница 40
- Предыдущая
- 40/42
- Следующая
— Как видишь, это не заняло много времени, не так ли? Теперь я в полном твоем распоряжении.
Он мечтательно улыбнулся.
— Знаешь, Холли, ты все, о чем я когда-либо мечтал, запертым на столетия в тесной каморке. Я видел свет, пробивающийся сквозь узкую бойницу, слышал крики чаек, ощущал смену времен года… и мечтал о том, когда смогу выйти на свободу. Сначала воображал себе кровь, боль, сладостную месть, а потом начал мечтать о мире за пределами Башни, о тех ужасных вещах, какие мог бы совершить. Затем я начал мечтать о женщинах, о теплоте, нежности и ласке, которых был лишен и которые являлись мне только в мечтах.
Но годы шли, мои мечты перемешались, я уже не мог понять, чего хочу. Я хочу тебя, Холли, ты моя единственная мечта. Поэтому я приходил и забирал твою жизнь, и снова возвращался, и в конце концов, наверное, убил бы тебя, потому что слишком сильно хотел. Иди ко мне, Холли. Не бойся. В конце концов я же тоже член семьи.
Холли вырвала руку и вскочила на ноги, пятясь от приближающегося Марка. Она озиралась в поисках помощи, но Катрина без сознания лежала на полу, а Артур медленно полз, оставляя за собой кровавый след. Холли продолжала отступать. Марк, улыбаясь, приближался к ней. Холли хотела позвать Джеми или Дэвида, но вспомнила, что они слишком далеко и не услышат ее криков. Никто не придет ей на помощь. Рассчитывать она могла только на себя!
«Ты же Макнейл! — напомнила она себе. — Действуй, как подобает!» Она несколько раз про себя повторила эти слова, как молитву, а ее глаза шарили по комнате в поисках оружия. Может, полено из камина — можно поджечь его одежду. Но камин был на другой стороне комнаты, а на пути стоял Марк. На столе лежали тяжелые пресс-папье, но стоило ей взглянуть на них, как Марк, перехватив ее взгляд, преградил ей дорогу к столу. Холли подумала о двери, но монстр надежно забаррикадировал выход. Марк приближался. «Думай, думай!» — приказывала она себе. Она схватила масляную лампу из ниши в стене и изо всех сил швырнула ее в Марка. Какое-то время Холли надеялась, что масло сожжет чудовище, но Марк незаметным движением руки перехватил летящую в него лампу. Он аккуратно положил ее на ближайшее кресло и снова улыбнулся.
— Ты забываешь, Холли, что я не человек. Не совсем человек. Почему бы мне не показать тебе свое истинное лицо? Хочешь?
Холли попыталась что-то сказать, но спазмы в горле помешали ей издать звук. Кое-как она добралась до стола, под руку ей попался серебряный нож для бумаг. Холли быстро взглянула, не видит ли Марк, но чудовищу было не до нее. Впервые монстр перестал улыбаться. Раздалось что-то похожее на грохот. Образ Марка начал колебаться, расплываться, словно его затягивало маревом. И вот наконец Марк исчез, а перед Холли стоял монстр.
«Не так уж страшно», — подумала она. Холли ожидала увидеть что-то устрашающее, невообразимо чудовищное, с когтями, клыками, налитыми кровью глазами, но перед ней стоял совершенно заурядный человек. Он оказался среднего роста, но очень худ и костляв. Одежда Марка болталась на нем, как на вешалке. Холли подумала, насколько костюм способствует иллюзии, вернее, делает монстра похожим на обычного человека. Его левые нога и рука были искривлены, левое плечо значительно ниже правого, но в целом он не производил впечатления урода. Она взглянула на его лицо. Лицо казалось совершенно обыкновенным — длинные грязные волосы и нечесаная борода обрамляли его. Волосы слиплись от крови, обильно сочившейся из страшной раны на черепе. Рот монстра когда-то давно был прочно зашит — грубые черные стежки соединяли губы в тонкую бледную линию. Холли подумала: кто же сделал это? Скорее всего, отец, перед тем как заключить чудовище в камеру. «А почему бы и нет? — пришла ей в голову безумная мысль. — Зачем ему рот?»
— Как же ты говоришь? — спросила Холли. Монстр скривил то, что с трудом можно было назвать ртом, в некотором подобии усмешки.
— Все это иллюзия, дорогая. Ты слышишь только то, что я позволяю тебе услышать. Но мы что-то замешкались. Пора приступать.
Чудовище двинулось к Холли, его ужасный смех отдавался чудовищными ударами в ее мозгу. Она судорожно схватила серебряный нож для бумаг и с размаху всадила его между ребрами монстра. Он застонал, но стон этот скорее напоминал хрюканье голодной свиньи, и схватил ее за руки, не обращая внимания на кровь, хлынувшую из раны. Холли пыталась сопротивляться, но силы покидали ее с каждой минутой. Она не могла даже кричать. Тонкие губы чудовища, насколько позволяли черные стежки, растянулись в кошмарной усмешке.
Но тогда, когда Холли уже отчаялась, внезапно отошла в сторону часть стены, и в библиотеку ворвались Хок и Фишер. Монстр резко обернулся, отбросив Холли в сторону. Хок, не раздумывая, бросился на чудовище, но монстр поднял руку, и меч Хока не достал до его горла. Чудовище бросилось на Хока, но тот успел отскочить. Фишер кружила вокруг сражающихся, стараясь оказаться за спиной монстра. Холли пыталась подняться на ноги. Хок устремился к чудовищу, но вдруг упал на колени, все мышцы его внезапно ослабли. Он тряс головой, пытаясь избавиться от ощущения слабости, но не смог даже приподнять меч. Монстр приблизился к нему и вцепился в лицо. Пальцы сжались, челюсти Хока затрещали. Выхватив горящее полено из камина, Фишер попыталась ударить чудовище по спине, но пальцы внезапно отказались слушаться, и полено упало у камина. Языки пламени заплясали по ковру.
В этот момент на монстра бросилась Холли. Внезапное нападение отвлекло чудовище, оно оставило Хока и бросилось на девушку, но пламя от ковра мгновенно охватило одежду монстра, он превратился в живой факел, хотя все еще пытался добраться до Холли, одновременно сдирая с себя пылающую одежду. Внезапно засияло голубое пламя — огонь добрался до волос. Хок и Фишер, почувствовав прилив сил, поднялись на ноги. Хок схватил меч, Фишер вооружилась ножкой тяжелого кресла, чтобы при необходимости воспользоваться ей как дубинкой. Холли поднялась на ноги и, не обращая внимания на разорванную одежду, озиралась по сторонам в поисках какого-нибудь оружия. Монстр, забыв о них, бросился к двери. Он с нечеловеческой силой раскидал сложенную им же самим баррикаду, распахнул дверь и выбежал в коридор. Хок и Фишер бросились за ним.
Пламя охватывало чудовище с каждой минутой все больше. Уже начала чернеть кожа, но монстр не издал ни звука. Он оглянулся на своих преследователей, бросился на лестницу, но увидел группу Джеми, спускающуюся сверху. Чудовище заметалось в поисках выхода, изуродованный рот скривился в страшной гримасе, а затем ненависть и отчаяние придали ему новые силы. Один за другим слабели люди на лестнице, глаза их медленно закрывались, силы покидали их. На ногах остался только Алистер. Он медленно спускался по лестнице, лицо его сверкало в отблесках пламени, все еще охватывавшего фигуру монстра.
— Это не подействует, малыш, — сквозь зубы процедил он настолько тихо, что его услышал только монстр. — Твоя сила не властна надо мной. Я человек не больше, чем ты.
Какое-то время они стояли, молча глядя друг на друга, потом Алистер поднял меч и вонзил его в грудь чудовища. Монстр упал на пол, забился в агонии и затих. Пламя скакало по его одежде и не причиняло ему вреда. Алистер вытащил меч, аккуратно отсек голову. Один за другим приходили в себя обессиленные люди. Силы медленно возвращались к ним, они поднимались на ноги. Алистер вложил меч в ножны и повернулся к Хоку:
— Похоже, мне следует извиниться перед вами. Я был уверен, что монстр именно вы. В конце концов я только человек.
Все вернулись в библиотеку. Комната, предназначенная для спокойных размышлений, превратилась в бедлам: все кричали, рассказывая о происшедшем. Наконец немного успокоились. Холли хлопотала вокруг Артура, забинтовывая его искалеченную руку и пытаясь вытереть кровь с лица платком, смоченным в бренди. Дэвид ободряюще сжимал плечо Артура, не переставая говорить ему о том, как замечательно он вел себя. Но наконец Джеми подошел к Хоку, и остальные притихли, стремясь услышать их разговор.
- Предыдущая
- 40/42
- Следующая
