Я – телохранитель - Гриньков Владимир Васильевич - Страница 20
- Предыдущая
- 20/51
- Следующая
Обнаженный до пояса Юра пригоршнями брал из сугроба снег, втирая его в раскрасневшуюся кожу, – и при этом он громко матерился, облегчая тяготы утренней процедуры. Китайгородцев прошел в дом незамеченным. Дверь в комнату, в которой ночевал Юра, была приоткрыта. Телохранитель вошел туда, предварительно убедившись, что в коридоре никого нет и его никто не видит.
Подаренная случайным Юриным собутыльником куртка лежала на полу. Еще на полу Китайгородцев обнаружил рубашку, рассыпанные в беспорядке сигареты, кожаный ремень и несколько московских газет за вчерашнее число. На вещах в распахнутой дорожной сумке покоилась барсетка. Но Анатолий первым делом быстро ощупал содержимое сумки. Ничего интересного для себя он там не нашел. Тогда он занялся барсеткой. И первое, что увидел – паспорт. Юрин паспорт, родной! С его фотографией и его данными! Юрий Сергеевич Шалыгин. Не отдал Юра свой паспорт вместе с пальто…
Телохранитель ощупал куртку. Вот он, второй паспорт! Раскрыл. «Так, Должанский Александр Александрович… Имя растяпы, отдавшего свой документ вместе с курткой? – Китайгородцев всмотрелся в фотографию. – Не Юрино фото, конечно. Но какая-то неуловимая схожесть присутствует. Вот если Шалыгину, к примеру, прическу изменить, просто постричься «под Должанского»?.. Уже неплохо. Уже близко к оригиналу! Что еще? Юра – поупитаннее. Ну, так фотография когда делалась! Будем считать, что поправился с того времени. И потом – Шалыгину надо немного щуриться, когда он этот паспорт будет кому-то предъявлять. И тогда, если не смотреть слишком внимательно, можно паспорт Должанского принять за Юрин…» Анатолий пока не делал никаких выводов. Он просто размышлял – мог бы Шалыгин использовать в случае необходимости паспорт этого растяпы Должанского или не мог? Получалось, что мог. Телохранитель и не задался бы таким вопросом, если бы не те странные следы на Юриной рубашке… Такие следы обычно оставляет плечевая кобура. Кобура, в которой носят оружие!
Тем временем за окном стих производимый непроспавшимся гостем шум. Китайгородцев поспешно вышел в коридор. Через мгновение хлопнула дверь.
– О! – сказал Шалыгин, увидев в коридоре Анатолия. – Привет, Сибирь!
– Здравствуйте! Я рад вас видеть живым и здоровым!
– Ну что со мной может случиться?
– Э-э, не скажите. Вчера-то – еще немного – и эта злобная псина добралась бы до вас.
– Я бы отбился.
– Хочется надеяться. Зачем же вы вышли из дома?
– Спьяну, – легко объяснил тягу к ночным прогулкам Юра. – Пошел мужика того искать. Чтобы паспорт ему вернуть, в общем. Ха-ха-ха!
– А свой у него – забрать. Да?
– Ага!
– Может, вы ему его и не отдавали?
– Отдал. Вместе с пальто. Это точно.
– Ну надо же, – притворно вздохнул Анатолий. – Придется того мужика разыскивать, чтобы произвести обратный обмен?
– Ага. Ченч, в общем.
– И еще, – произнес Китайгородцев, сохраняя доброжелательную беззаботность во взгляде. – Мой товарищ вчера у вас по поводу оружия интересовался. Вы извините его за назойливость. Просто мы – из охраны, а у нас тут – режим и свои правила. Извините еще раз.
– Да ладно, какие проблемы? Ну, спросили и спросили. А оружия у меня нет. И не было никогда.
– Даже газового?
– Даже газового.
«А следы на рубашке – есть. Вот загадка!»
Телохранитель распрощался с ним и пошел к Богданову.
– Андрей Ильич! – сказал он начальнику тапаевской охраны. – Для тебя есть пионерское задание. Ты ведь тут на территории каждый кустик знаешь? Представляешь, где что можно спрятать? Ты бы прошелся, посмотрел, не сделал ли кто закладку на территории…
– Какую закладку?
– Спрятал что-нибудь. Только ты лично, а? Чтобы никто не знал. Только ты и я.
– А что искать?
– Сам увидишь.
– Нет, скажи. Мне так легче будет сориентироваться.
– Там будет пистолет, Ильич. Пистолет в плечевой кобуре. Что такое плечевая кобура, ты, надеюсь, знаешь?
– Ты уверен, что пистолет? – спросил Богданов, явно опешивший от подобного поворота в их с Китайгородцевым беседе.
– Не уверен, Ильич, врать не буду. Но не исключаю, что он есть. Ты бы посмотрел, а?
Двое тапаевских охранников устанавливали на открытой площадке столы. В соответствии с задумкой хозяина праздник, начавшийся в доме, должен был продолжиться под звездным небом – когда все уже будут достаточно пьяны для того, чтобы не испугаться мороза. Здесь, под звездным небом, гости выпьют еще – и вдруг погаснут фонари! И в полной темноте небо расцветится фейерверком! Заключительный аккорд. Восклицательный знак в завершение праздника. Анатолию задумка с фейерверком не нравилась, поскольку все последние дни он испытывал смутное беспокойство – пока он не вмешивался, ограничиваясь наблюдением за подготовкой к празднику.
«Это что?» – Он увидел одинокую женскую фигуру. Женщина прогуливалась по дорожке, потом увидела суетившихся охранников, остановилась. «Сестра Тапаева? Как-то они с мужем все время отдельно. К брату она одна ходила. И на прогулке вот – тоже», – Китайгородцев приблизился.
– Здравствуйте, – первой поздоровалась женщина.
«Тихий голос, какой-то необычный взгляд, – заметил Анатолий. – Во взгляде не угадывается жизни…»
– Здравствуйте, – кивнул он. – Подготовка идет полным ходом? – кивнул в сторону охранников.
Женщина улыбнулась ему в ответ одними уголками губ, проговорив:
– Здесь слишком холодно. Вряд ли гости будут в восторге.
– Боитесь замерзнуть? – спросил телохранитель.
– Я вообще в этом не участвую.
– Почему?
– Чтобы долго быть на морозе, надо обладать богатырским здоровьем, – так она это сказала, что фраза была похожа на жалобу на отсутствующее здоровье. Только сейчас Китайгородцев понял, что у нее за взгляд. Взгляд больного человека. Тяжело больного. Неизлечимо. Он сделал вид, что ее не понял.
– Я видел, как сегодня утром Юрий обтирался снегом. Он ведь ваш брат, кажется?
– Сводный. У нас разные отцы. А он, действительно, человек крепкий.
– Но не сибиряк?
– Нет.
– Бизнесмен, как я слышал?
– Был бизнесмен.
– А сейчас?
– Все в прошлом, – бесстрастно сообщила женщина.
– Разорился?
– Там у него какие-то свои дела. До сих пор кому-то должен.
– Расплатится когда-нибудь, – проявил оптимизм Анатолий.
– Сомневаюсь. Бывают долги, которые вернуть невозможно в принципе.
– Неужели так много?
– Я слышала, что да. Как говорит мой супруг, невозвратные долги – самая надежная гарантия безопасности. Если кто-то не возвращает долг, который в принципе можно вернуть – такого могут убить. Запросто, из чувства мести. А безнадежный должник – такой, как наш Юра, – проживет долго-долго и умрет своей смертью. Потому что всю жизнь он будет работать на кредитора, отрабатывая свой долг. А кто же станет резать курицу, несущую золотые яйца?
– А у него с Генрихом Эдуардовичем хорошие отношения?
– Вы хотите сказать, что Генрих мог бы погасить Юрин долг?
– Ну, в общем, да.
Женщина покачала головой и засмеялась. В ее смехе что-то слышалось. Горечь? Похоже, что Тапаев не очень-то рвался помогать своим родственникам. Или размер Юриного долга был неподъемен даже для него?
Телохранитель не успел додумать эту мысль до конца, потому что вдруг увидел начальника местной охраны. Богданов шел по дорожке торопливым шагом и издали был похож на растревоженного пса.
– Извините, – сказал Китайгородцев женщине и пошел навстречу Андрею Ильичу, думая: «Неужели действительно нашел пистолет?»
– Толик, я тебя ищу! – крикнул Богданов.
Он выглядел озабоченным.
– Пистолет? – не выдержал Анатолий.
– Нет. Но тоже штука интересная, – он увлек телохранителя за собой, объясняя ситуацию на ходу: – Я только по следам смотрел, Толик. Только по следам. Везде ведь снег. Если кто где прошел, сразу видно. А тут место есть такое – тихое… Оно – в стороне. Глухое, в общем, место. Обогнули хозяйский дом, прошли через площадку, на которой до недавних пор парковали свои машины тапаевские охранники, потом дорожка привела их к притаившейся среди деревьев беседке – а дальше уже была снежная целина.
- Предыдущая
- 20/51
- Следующая
