Эльминстер. Рождение мага - Гринвуд Эд - Страница 17

• Предыдущая
• 17/97
• Следующая

– Прошу прощения, принц, – раздался знакомый равнодушный голос, – боюсь, что разбудил тебя.

Эльминстер почувствовал, как его развернуло в воздухе лицом к зловеще улыбающемуся чародею, стоящему в проходе между стойлами. Голубоватое магическое сияние ярко трепетало вокруг рук этого человека и окружало медальон у него на груди.

Злость закипела внутри Эльминстера, когда он хотел дотянуться до Меча Льва, но обнаружил, что не может пошевелиться. Он полностью был во власти этого Верховного Чародея! Он попробовал заговорить, и это ему удалось.

– Кто ты? – спросил он, еле ворочая языком. Колдун отвесил учтивый поклон и любезно ответил:

– Каладар Тефин, к твоим услугам. Эльминстер почувствовал, что его потащило вперед, и в то же время увидел, как прислоненные к стене вилы взлетели вверх и повисли, нацелив один из зубцов прямо ему в левый глаз. Медленно, очень медленно они поплыли к нему.

Не глядя на приближающиеся вилы, Эльминстер устремил взгляд на волшебника, пытаясь проглотить подступивший к горлу ком.

– Не очень-то честный способ избрал ты для битвы, колдун, – холодно произнес он.

Чародей рассмеялся:

– Сколько ты уже живешь, принц, – шестнадцать зим? И ты все еще веришь в честность? Да ты просто болван… – Он противно захихикал. – Ты воображаешь себя воином и сражаешься заостренными кусками металла… ну что же, а я маг и сражаюсь заклинаниями. Что же в этом нечестного?

Голубоватое магическое сияние сильнее затрепетало вокруг рук Верховного Чародея, и вилы подплыли ближе. В горле у Эльминстера сделалось невыносимо сухо, и он непроизвольно сглотнул.

Чародей снова рассмеялся:

– О, мы уже не так храбры, как раньше? Скажи-ка мне, принц Аталантара, что ты согласен сделать для меня, чтобы я пощадил твою жизнь?

– О какой жизни ты говоришь, колдун? Почему бы тебе не убить меня сразу? Я знаю, ты не против, – ответил Эльминстер, пожалуй, с чуть большей храбростью, чем он чувствовал на самом деле.

– «Другие Верховные Чародеи пусть живут как хотят», – с издевкой процитировал он слова Эла. Он холодно усмехнулся: – Как принц Аталантара, ты обладаешь большой ценностью. Если что-нибудь случится с Белором – а сейчас как раз и назревает такая необходимость, чтобы с ним что-нибудь случилось, – было бы весьма удобно иметь под рукой спрятанного где-нибудь отпрыска королевских кровей, чтобы воспользоваться… гм, то есть для гарантии. – (Вилы подплыли чуть ближе.) – Конечно, слепота не помешает тебе, когда я превращу тебя в… ну, скажем, в черепаху или слизняка. А еще лучше в личинку мухи! Тогда ты сможешь питаться на трупах своих друзей-разбойников, когда мы убьем их. Ну а если нам не удастся добраться до них, что ж, придется остаться голодным…

Язвительный голос колдуна оборвался равнодушным смешком. Эльминстер почувствовал, что его тело покрылось холодным липким потом, когда страх подступил к самому горлу. Он повис в воздухе, внутренне дрожа от беспомощности, и закрыл глаза.

И в тот же миг Эл почувствовал, как неведомая сила заставляет глаза широко открыться, а сами глазные яблоки поворачивались до тех пор, пока не стали смотреть в упор на колдуна. При этом он обнаружил, что больше не может говорить и вообще издавать хоть какие звуки.

– Это чтобы ты не кричал, – упиваясь своей властью, пояснил колдун. – Мы же не хотим перебудить весь народ на постоялом дворе, но я хочу видеть твое лицо, когда в него вонзятся вилы.

Эльминстеру ничего не оставалось делать как только с ужасом смотреть на острие приближающихся вил…

Позади чародея бесшумно открылась боковая дверь, и крепкий человек с вьющимися усами бесшумно проскользнул в конюшню, держа в руках поднятый топор, который немедля с силой обрушил на колдуна. Глухой удар, и срубленная ненавистная голова покатилась в сторону. Потекла кровь. И Эльминстер, и вилы тут же упали на пол.

В то же мгновение юноша вскочил на ноги, сжимая в руке Меч Льва…

– Назад, мой принц! – взревел человек, выбрасывая вперед могучую руку, чтобы отстранить его. – У него могут быть заклинания на случай смерти.

Человек, отступив на шаг назад, не сводил пристального взгляда с зарубленного тела, держа наготове у плеча окровавленный топор. Эльминстер тоже присмотрелся: голубоватое сияние медленно угасло повсюду, кроме медальона, – и вышел из стойла.

– Этот медальон обладает магической силой, – тихо сказал он, – но больше ничего особенного я не вижу. Благодарю.

Человек поклонился:

– Почту за честь, если ты тот, кем назвал тебя этот чародей.

– Да, он правильно меня назвал, – ответил Эльминстер. – Я – Эльминстер, сын уже умершего Элтрина. Хелм Стоунблейд сказал, что тебе можно доверять… если ты тот, кого зовут Броарн.

Человек снова поклонился:

– Да, так меня называют люди. Добро пожаловать на мой постоялый двор, хотя должен предупредить тебя, господин, шестеро наемников ночуют сегодня под этой крышей и по крайней мере один странствующий купец, который обо всем, что видит, докладывает чародейским прихвостням.

– Эта конюшня – для меня уже дворец, – с улыбкой ответил Эльминстер. – Я бежал от чародеев и наемников и, чтобы добраться сюда, прошел почти через все Отрожье… и у меня все чаще и чаще возникает вопрос, а есть ли в мире место, где их нет.

– В мире нет места, где можно спрятаться от сильной магии, – рассудительно ответил Броарн. – Вот почему эти земли сегодня принадлежат людям, а не эльфам.

– Я всегда думал, что эльфийская магия превосходит человеческую, – удивленно воскликнул Эльминстер.

– Да, если бы эльфийские маги объединили свои силы, но эльфам война с чародеями не по вкусу, и они много времени проводят враждуя друг с другом. К тому же многие из них живут… ну мы, люди, назвали бы такую жизнь праздной: их больше интересует приятное проведение времени, нежели что-то полезное.

Хозяин постоялого двора исчез за дверью, через которую появился, извлек откуда-то одеяло и бросил его на загородку.

– Человеческие волшебники знают меньше, – продолжал Броарн, снова исчезая в коридоре за дверью и вновь появляясь с большим блюдом, нагруженным всякой снедью, и кружкой величиной с голову Эльминстера, – но все время стараются найти древние заклинания или составить свои – новые. Эльфийские маги только улыбаются на это и говорят, что они и так уже знают все, что им нужно, а кто позаносчивее, так те говорят, что знают все, что вообще можно знать, но и в том и в другом случае они одинаково ничего не предпринимают.

Эльминстер увидел неподалеку табурет и сел.

– Расскажи еще что-нибудь, – попросил он. – Пожалуйста. Ведь, в сущности-то, это все правда, что колдун сказал о моей наивности. Хотелось бы побольше узнать, как живет окружающий мир.

Броарн улыбнулся и передал ему блюдо и кружку. Широкая улыбка стала еще шире, когда Эльминстер, сняв крышку, увидел холодную курицу и без дальнейших уговоров набросился на нее.

– Ага, значит, у тебя, господин, хватает мозгов, чтобы интересоваться тем, чем большинство не интересуется. О жизни здесь, в Аталантаре, мало что скажешь: Верховные Чародеи держат страну за горло и не собираются ослаблять свою хватку. Но, несмотря на всю их напыщенность, они и рядом не стоят даже с учениками чародеев из некоторых южных стран.

Эльминстер с набитым ртом удивленно посмотрел на него. Хозяин постоялого двора кивнул:

– А что, земли к югу отсюда всегда были богаты и многолюдны и славились своими огромными ярмарками. Самое значительное из этих королевств – Калимшан. Как раз оттуда-то по весне и по осени и едут все эти смуглокожие, разодетые в меха купцы в тюрбанах.

– Никогда их не видел, – тихо сказал Эльминстер. Хозяин постоялого двора потеребил ус:

– Тебя прятали, парень. Так вот, слушай дальше. Короче говоря, на севере Калимшана раскинулась огромная дикая земля с множеством рек и лесов, где постоянно охотится их знать, вернее, охотилась. Один архимаг, колдун намного сильнее, чем все эти Верховные Чародеи, – помолчав, Броарн задумчиво плюнул на тело мертвого чародея, лежащее у его ног, – захватил власть и теперь правит большей частью этой страны, так называемым Калишаром. Не знаю, как там у них что сейчас называется, потому как есть у этого архимага такая склонность – переделывать все на свой лад. Люди зовут его Сумасшедшим Магом, потому что он дотошно прослеживает, чтобы малейшая его прихоть исполнялась в точности, совершенно не заботясь, какие разрушения это принесет. Его зовут Илхундил. С тех пор как он завладел этой страной, все, кто не хочет превратиться в лягушку или сокола, убрались оттуда в основном на север.

• Предыдущая
• 17/97
• Следующая