Время всегда хорошее - Жвалевский Андрей Валентинович - Страница 24

• Предыдущая
• 24/35
• Следующая

Так мы и жили в школе. На переменах болтали с Женей в коридоре. Он принес мне кучу книг, и теперь я дома по вечерам читала. Читала, чтоб потом, на следующий день, обсудить с Женькой то, что прочла. Надо ж мне было научиться беседу поддерживать, а то неудобно. Оказывается, говорить – это совсем несложно!

И вот стоим мы как-то на перемене, Женя мне рассказывает что-то про «Трех мушкетеров», а тут к нам мальчишки подходят. Почти все. И Миша, самый высокий в классе, говорит:

– Архипов, мы решили, что не будем тебе больше бойкот объявлять. Пойдем с нами в конный бой играть.

Женька аж подпрыгнул от счастья. Видно было, как он обрадовался. И рванул к мальчишкам.

Они оживленно загоготали, понятно, что им Женьки тоже не хватало. Он же душа компании, конечно, с ним веселее. А мне сразу стало пусто и холодно. И слезы на глаза навернулись. Я отвернулась к окну, чтоб никто не видел, что я плачу, а слезы все текли и текли. Женька-то играет, а я никому не нужна. Мальчишки со мной играть не будут, а девочки… Что с них взять, они в этом времени какие-то недоразвитые.

Я очнулась, как только услышала рядом с собой Женин голос:

– Или мы играем вместе с ней, или бойкотируйте нас дальше. Но вдвоем.

– Тили-тили-тесто, жених и невеста! – громко заорал кто-то, и все заржали.

Я вздрогнула, а Женька даже не улыбнулся, а просто взял меня за руку. И смех стих. И мальчишки смотрели на нас во все глаза, а потом Миша сказал:

– Но не может же она в конный бой играть?

– В конный не может, – согласился Женя, – а в морской запросто!

– А давайте поле 20 на 20!

– А давайте!

– Парами! На вылет! А потом финал – 30 на 30! Мы рванули в класс. Я успела разглядеть Красноперкину, которая злобно сжимала губы в окружении подружек.

После следующего урока к нам стали подтягиваться девочки. Сначала просто сидели рядом и смотрели, как мы играем, а потом стали активно болеть и помогать. То ли я уже попривыкла, то ли они стали вести себя лучше, но я перестала раздражаться от одного их присутствия. С Леной-маленькой и Олей-кудрявой мы даже вполне весело поболтали. Так странно, из пятнадцати девочек в классе пять Лен и три Оли! Плохо тут с фантазией у родителей.

И вот на очередной перемене шли мы с девчонками по коридору и проходили мимо кабинета директора, а там, в приемной, дверь была открыта настежь. Я мимо проскочила, а потом резко затормозила. Заметила что-то боковым зрением, что-то очень странное, на подсознании сработало. Я вернулась к двери, осмотрела комнату… Вот! Вот за что у меня глаз зацепился! В углу комнаты, там, где в моем времени стоял компьютерный стол с техникой, здесь находился странный агрегат.

– Девочки, что это? – спросила я шепотом.

– Печатная машинка, – ответила кудрявая Оля. – А что?

– А как она печатает?

– В смысле? – изумилась Оля.

И тут мне повезло, потому что в комнату влетела молоденькая девушка-старшеклассница и ринулась к этой самой машинке. Я не выдержала, подошла поближе, чтоб посмотреть, как она с ней будет управляться.

При виде знакомой клавиатуры у меня просто сердце сжалось. Где-то в глубине души ожила надежда, что это просто сильно устаревший принтер, а комп, пусть тоже устаревший, но есть. И спрятан в соседней комнате. И сейчас я его найду, включу и как-нибудь попаду домой.

Девушка вручную заправила бумагу. Ну ладно, наверное, в старых принтерах тоже так делали, но когда она села и стала набирать текст, а по бумаге в такт с ее нажатиями стали скакать маленькие молоточки, я на минуту просто потеряла дар речи. Когда первый шок прошел, любопытство победило разочарование. Понятно, что компа не будет, но как она работает? Девушка стучала по буковкам, но так мучительно медленно, что я устала на нее смотреть и не выдержала:

– Можно я?

– Ты? А ты умеешь?

Я неопределенно пожала плечом.

– Ну попробуй, – сказала девочка. – Меня классная попросила напечатать. Это для кабинета.

Она освободила мне стул, я уселась, положила руки на клаву. От ностальгии чуть не заплакала. Посмотрела на раскладку – совпадает, только знаки препинания немного по-другому расположены. Ткнула букву – ого! А нажимать-то нужно гораздо сильнее.

– Ты умеешь? – еще раз спросила девушка.

И я начала печатать.

Сначала сбивали предупредительные «звяки» в конце строчки и то, что потом каретка (это называется каретка!) переезжала с конца строчки на начало. Но все-таки это была родная клавиатура, и пусть мне приходилось лупить по ней с непривычной силой, я все равно получала огромное удовольствие. Собственно, очнулась я, допечатав лист.

– Ну ничего себе! – глаза у старшеклассницы были огромные.

– Где ты так печатать научилась? – выглядывали у нее из-за плеча Оля с Леной.

– Да так… В одном месте… – я опять неопределенно пожала плечом.

В понедельник я собирался поговорить с Сушкой – не знаю о чем, но поговорить надо было. Не получилось. Слава о нашем кружке так быстро распространилась, что после занятий к нам с Ястребом подошло человек пятнадцать желающих. Из нашего класса, из параллельных, и даже пара девочек на год старше.

Я растерялся. Ястреб, судя по всему, тоже. А Сушка напряглась:

– Всех не примем! Вы в комнату не влезете! Ястреб подхватил идею с явным облегчением:

– Конечно! Мы и так на головах друг у друга сидим! Всё, прием окончен!..

Новички смотрели так жалобно, что я не выдержал. Тем более что в голову пришла гениальная идея, и мне хотелось высказать ее при Сушке.

– Поместимся! – заявил я. – Только зачем в комнате?

– А где? – спросил Ястреб. – В холле? А если завтра еще желающие появятся? Родителей твоих на улицу выгоним?

– Не-а, – хитро улыбнулся я. – Сами на улицу пойдем. Погода замечательная, чего дома сидеть?!

Я покосился на Сушку, но так и не понял, оценила ли она всю гениальность моей идеи.

В результате мы расположились на школьном стадионе. Народу набралось так много, что Ястреб и Сушка поделили кружковцев пополам. Дима занимался с мальчиками, Снежана – девочками. Я сидел на параллельных брусьях и, как заявил Ястреб, «осуществлял общее руководство». В основном это руководство заключалось в болтании ногами и кивании головой, когда кто-нибудь спрашивал, можно ли сделать то-то и то-то. В самых сложных случаях я предлагал игру, в которую сейчас нужно поиграть.

Родители сначала удивились нашему новому месту сбора, но потом пришли проведать и всё поняли. Посидев минут пятнадцать без дела в сторонке, папы добыли у физрука волейбольный мячик и резались в волейбол. Мамы немного потерпели, но через пять минут присоединились к папам. Стучали по мячу, орали, ругались друг на друга, извинялись, хохотали… и очень удивились, когда оказалось, что уже стемнело.

Нас быстренько развезли по домам, но я успел на прощание помахать Сушке рукой. Она сделала странное движение плечом, но махать в ответ не стала. Зато покраснела так, что даже в темноте было видно.

Моя мама как будто ничего не заметила, но, зайдя поцеловать на ночь, почему-то сказала:

– А эта девочка… Жанна…

– Снежана, – поправил я.

– Да, точно… она ничего, симпатичная.

• Предыдущая
• 24/35
• Следующая