Брокер - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 43

• Предыдущая
• 43/77
• Следующая

Они боятся, что он исчезнет. Но почему это так их пугает? Он свободный человек и волен уехать, куда ему вздумается. Он неплохо замаскирован. Язык знает едва-едва, но все же в состоянии объясниться и с каждым днем говорит все лучше. Почему их так волнует, что он исчезнет и не вернется? Ведь им от этого станет только легче!

Почему они держат его на коротком поводке, без паспорта и почти без денег?

Они боятся, что он исчезнет.

Он выключил свет и открыл дверь. На крытых тротуарах улицы Фондацца еще совсем темно. Марко запер за собой дверь и вышел в поисках открытого в этот час кафе.

За массивной стеной Луиджи проснулся от звукового сигнала где-то вдали, того самого, что будил его в этот неурочный час каждое утро.

– В чем дело? – спросила Симона.

– Ничего особенного, – ответил он, откинув одеяло на нее, и голый побрел в соседнюю комнату.

Он поспешил в кухню, отпер дверь, вошел, запер за собой дверь и прильнул к монитору на складном столике. Марко, как обычно, вышел из парадного. Снова в десять минут седьмого, и в этом не было ничего необычного. Просто отвратительная привычка. Чертов американец!..

Он нажал кнопку, и монитор погас. Правила предписывали ему немедленно одеться, выйти на улицу, найти Марко и следить за ним, пока он не встретится с Эрманно. Но Луиджи уже обалдел от этих правил. К тому же его ждала Симона.

Ей еще нет двадцати, она студентка из Неаполя, очаровательная куколка, с которой он познакомился неделю назад в клубе, куда случайно забрел. Вчера вечером она впервые осталась у него, наверное, не в последний раз. Когда он вернулся в спальню и забрался под одеяло, она уже снова спала.

На улице холод. Рядом с ним Симона. Уайтекер в Милане, вероятно, спит, да, скорее всего, с какой-нибудь итальянкой. Все равно никто не следит за тем, что он будет делать весь день. А Марко ничем особым не занят, кроме утреннего кофе.

Он привлек Симону поближе и заснул.

Был яркий солнечный день в начале марта. Марко закончил двухчасовой урок с Эрманно. Как всегда, если благоприятствовала погода, они гуляли по центральным улицам Болоньи и говорили только по-итальянски. Глаголом дня был «делать», или «fare» по-итальянски, и, насколько Марко мог судить, это был один из самых универсальных и даже чересчур употребительных глаголов этого языка. «Покупать» звучало как «fare la spesa», что можно перевести как «делать покупки» или «делать расходы». «Спрашивать» – «fare la domanda», то есть «делать вопросы». «Завтракать» – «fare la colazione», иными словами – «делать завтрак».

Эрманно исчез довольно рано, заявив, что его ждут собственные занятия. Чаще всего, когда урок на ходу завершался, откуда ни возьмись появлялся Луиджи, принимая эстафету от Эрманно, который исчезал в ту же минуту. Марко подозревал, что такая согласованность должна была внушить ему, что он находится под постоянным присмотром.

Они пожали руки и распрощались у входа в «Фельтринелли», одного из многих книжных магазинов университетской части города. Из-за угла возник Луиджи и приветствовал Марко обычным теплым «buon giorno». Время ленча?

– Certamente. – Конечно.

Совместные ленчи стали в последнее время не столь частыми, и Марко чаще обедал в одиночестве, сам управляясь с меню и заказом.

– Но trovato un nuovo ristorante. – Я нашел новый ресторан.

– Andiamo. – Пошли.

Было совершенно неясно, чем занят Луиджи целыми днями, но не оставалось сомнений, что он часами прочесывает город в поисках все новых ресторанов, кафе и тратторий. Они нигде еще не ели дважды.

Они прошли по какой-то узкой улице и вышли на улицу Независимости. Говорил в основном Луиджи – на очень медленном, точном и выверенном итальянском. Как только оказывался в обществе Марко, то сразу же забывал об английском.

– Франческа сегодня не сможет с вами заниматься, – сказал он.

– Почему?

– У нее экскурсия. Вчера ее пригласили поработать с австралийскими туристами. Скажите, она вам нравится?

– Она должна мне нравиться?

– Ну, это было бы замечательно.

– Она не очень-то теплая и пушистая.

– Но она хороший учитель?

– Отличный. Ее великолепный английский вдохновляет меня на подвиги.

– Она говорит, вы очень добросовестный и приятный человек.

– Я ей понравился?

– Да, как ученик. Вы находите ее привлекательной?

– Большинство итальянок привлекательны, и Франческа тоже.

Они свернули на узкую улочку Джото, и Луиджи указал на кафе прямо перед ними.

– Здесь, – сказал он, и они остановились у входа в «Франко Росси». – Я здесь еще не был, но, говорят, тут очень хорошо.

Их приветствовал сам Франко, широко улыбаясь и раскинув руки. На нем был стильный темный костюм, отлично сочетавшийся с густой седой шевелюрой. Он взял их пальто и заговорил с Луиджи, как со старым знакомым. Луиджи называл чьи-то имена, и Франко одобрительно кивал. Они выбрали столик у окна.

– Наш лучший, – ухмыльнулся Франко. Марко огляделся и плохих столиков не обнаружил.

– Закуски у нас отменные, – сказал Франко, чуть стесняясь, словно ему неловко было хвастаться своей кухней. – Сегодня я выбрал бы салат из тонко нарезанных грибов. Лино добавляет в него трюфели, пармезан и несколько ломтиков яблок... – В это мгновение слова Франко стали неслышимы, потому что он целовал кончики своих пальцев. – Потрясающе, – сказал он с закрытыми глазами, точно предавшись грезам.

Они дали согласие на этот салат, и Франко ушел встречать следующих посетителей.

– Кто такой Лино? – спросил Марко.

– Его брат, шеф-повар. – Луиджи макнул кусок тосканского хлеба в чашечку оливкового масла. Подошел официант, спросил, какое вино они предпочитают.

– Что-нибудь из красных, местных, – сказал Луиджи.

Возражений не последовало. Официант ткнул карандашом в карту вин.

– Возьмите «Лиано» из Имолы. Это просто фантастика.

Он даже присвистнул, как бы подкрепляя эту оценку. Луиджи не стал спорить.

– Попробуем.

– Мы говорили о Франческе, – сказал Марко. – Ее что-то тревожит. У нее какие-то неприятности?

Луиджи снова макнул хлеб в оливковое масло и сунул в рот изрядный кусок, раздумывая, насколько откровенным должен быть ответ.

– У нее нездоров муж, – сказал он.

– У нее есть дети?

– Кажется, нет.

– А что с ее мужем?

– Он очень болен. Он старый человек. Я его никогда не видел.

Вернулся синьор Росси, чтобы порекомендовать им что-то еще, хотя в этом не было необходимости. Он объяснил, что тортеллини у них – лучшие в Болонье, а сегодня они просто несравненны. Лино готов прийти из кухни и лично это подтвердить. После тортеллини он рекомендовал бы филе из телятины с трюфелями.

В течение двух с лишним часов они следовали советам Франко, а потом кое-как выползли с набитыми желудками на улицу Независимости и приступили к обсуждению послеобеденной сиесты.

Он случайно встретил ее на площади Маджоре. Он потягивал эспрессо за столиком на тротуаре, превозмогая холод на ярком солнце, после того как после тридцатиминутной прогулки увидел маленькую группу светловолосых синьоров, выходивших из палаццо Комунале, городской ратуши. Впереди шла знакомая худая стройная женщина с вздернутыми плечами, прямой походкой и темными волосами, выбивавшимися из-под малинового берета. Он положил на столик один евро и направился к ним. У фонтана с Нептуном он пристроился позади группы – всего десять человек – и принялся слушать Франческу, выступавшую в роли гида. Она рассказывала, что гигантское воплощение римского бога морей было создано неким французом в течение трех лет – с 1563-го по 1566-й. Скульптуру заказал епископ, желавший облагородить город в угоду папе римскому. Легенда гласила, что, приступая к работе, этот француз беспокоился из-за наготы Нептуна и послал рисунок в Рим для одобрения. Папа написал в ответ: «Для Болоньи годится».

• Предыдущая
• 43/77
• Следующая