Фирма - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 40

• Предыдущая
• 40/108
• Следующая

– Они искали отпечатки?

– Да. Я знаком с парнем, который как раз этим и занимался. Были всякие подозрения, но информации – ноль. А поскольку на полу кабины нашли разбитую бутылку виски, было решено, что это дело рук пьяного шофера, и дело благополучно закрыли.

– А медицинское освидетельствование?

– Оно не проводилось. Причина смерти была совершенно очевидна.

– Все это звучит подозрительно.

– Весьма. И остальные два – тоже. Роберт Лэмм отправился на оленью охоту в Арканзас. Он вместе с несколькими друзьями разбил свой лагерь на Озарских холмах, это округ Изард. Обычно они туда приезжали два-три раза в год, во время охотничьего сезона. Утром они все разошлись по лесам, а вернувшись в охотничий домик, обнаружили, что Лэмма нет. Его искали две недели и нашли в овраге, полузасыпанным листьями. Он был убит одиночным выстрелом в голову – это все, что они знают. Они сочли это за самоубийство, и ни у кого просто не возникло никаких причин потребовать назначить расследование.

– Значит, он был убит?

– По-видимому, да. Экспертиза установила, что пуля вошла в нижнюю часть черепа, выходного отверстия нет – снесена половина лица. Самоубийство исключается.

– Может, это был несчастный случай?

– Возможно. В него могла попасть пуля, предназначавшаяся оленю, но это весьма сомнительно. Нашли его довольно далеко от лагеря, в районе, который редко посещается охотниками. Друзья его утверждают, что не видели и не слышали никаких других охотников в то утро, когда он пропал. Я разговаривал с шерифом, теперь уже бывшим, он убежден, что это было убийство. Он считает, есть все основания утверждать, что тело было забросано листьями совершенно сознательно.

– Это все?

– О Лэмме – да.

– А Микел?

– Грустная история. Покончил с собой в восемьдесят четвертом году в возрасте тридцати четырех лет. Выстрелил себе в правый висок из “смит-и-вессона” калибра 0,357. Оставил длинное прощальное письмо, в котором выражал надежду, что бывшая жена простит его, и тому подобное. Попрощался с детьми и матерью. Все очень трогательно.

– Написано его рукой?

– Не совсем. Оно было напечатано, что само по себе неудивительно – он печатал все. В кабинете у него стояла “IBM-Селектрик”, письмо напечатано на ней. А почерк у него был отвратительный.

– Что подозрительного здесь?

– Оружие. Никогда в жизни он не покупал оружия. Никто не знает, откуда оно у него взялось. Не зарегистрированное, без серийного номера. Один из его друзей говорил, что Микел якобы как-то сказал, что обзавелся револьвером для защиты. По-видимому, добавил его друг, тот находился тогда в эмоционально неуравновешенном состоянии.

– А что вы думаете?

Ломакс бросил окурок в подернувшуюся ледком лужу у себя под ногами. Поднес руки ко рту, подышал на них, согревая.

– Не знаю. Не могу поверить, чтобы занимающийся налогами юрист, ничего не понимая в оружии, пошел бы и добыл себе пистолет, без всякой регистрации и даже без серийного номера. Если такому человеку, как он, требуется оружие, то чего проще: пойти в оружейную лавку, подписать какие-то там бумаги и стать владельцем новенькой блестящей вещицы. Его же пушке было по крайней мере лет десять, а номер уничтожен профессионалом.

– Полиция проводила расследование?

– В общем, нет. Дело открыли и закрыли.

– Письмо он подписал?

– Да, но я не знаю, кто удостоверил его подпись. С женой он был уже год как в разводе, она переехала в Балтимор.

Митч застегнул на куртке верхнюю пуговицу и стряхнул налипший на воротник лед. Мелкий снег усилился, на тротуаре он уже не таял. С дула пушки начали свисать крошечные сосульки. Движение по набережной замедлилось: колеса пробуксовывали, машины заносило.

– Так какое мнение у вас сложилось о нашей маленькой фирме? – задал вопрос Митч, глядя на уползающую в темноту реку.

– Опасное место для работы. За пятнадцать лет они потеряли пятерых юристов. Не очень-то это хороший показатель.

– Пятерых?

– Если считать Ходжа и Козински. У меня есть один источник, он утверждает, что и в деле с ними не на все вопросы получены ответы.

– Я не нанимал вас расследовать еще и это.

– А я и не требую с вас за это денег. Это уже мое личное любопытство.

– Сколько я вам должен?

– Шестьсот двадцать.

– Плачу наличными. И никаких записей, договорились?

– Годится. Я предпочитаю наличные. Митч повернулся к реке спиной и стал изучать взглядом высокие здания кварталах в трех от парка. Он уже замерз, но уходить не спешил. Ломакс краем глаза следил за ним.

– У вас какие-то проблемы, не правда ли? – обратился он к Митчу.

– Вы так думаете?

– Я бы не стал там работать. Я хочу сказать, что не знаю всего того, что знаете вы, и мне кажется, что вы знаете гораздо больше того, что говорите. Но ведь мы же стоим здесь, в этой мерзости, потому, что не хотим, чтобы нас видели. Мы не можем говорить по телефону. Не можем встретиться у вас в кабинете. А теперь вы не хотите встречаться и у меня в офисе. Вы уверены, что за вами постоянно следят. Вы говорите мне, чтобы я был осторожнее, берег свою задницу, так как и за мной тоже могут следить, кто бы они там ни были. В вашей фирме пять юристов погибли при весьма подозрительных обстоятельствах, а вы ведете себя так, как будто следующий в очереди – вы. Да, я бы все же сказал, что у ваг; проблемы. Серьезные проблемы.

– А что Тарранс?

– Это один из их лучших агентов. Переведен сюда около двух лет назад.

– Откуда?

– Из Нью-Йорка.

Пьяный нищий выбрался из-под бронзовой фигуры лошади и растянулся на тротуаре. Хрюкнув что-то, он поднялся, подобрал свою коробку и одеяло и заковылял по направлению к центру. Ломакс насторожился и проследил за ним встревоженным взглядом.

– Это всего лишь бродяга, – сказал Митч. Оба с облегчением вздохнули.

– От кого мы прячемся? – спросил Ломакс.

– Хотел бы я сам знать.

Эдди внимательно смотрел на его лицо.

– Мне кажется, что вы знаете. Митч молчал.

– Послушайте, Митч, вы не платите мне за то, что я сам втягиваюсь в вашу игру. Я понимаю это. Но все мои инстинкты подсказывают мне, что вы в беде. Думаю, вам нужен друг, кто-нибудь, кому бы вы могли доверять. Если у вас будет нужда, я смог бы быть вам полезным. Не знаю, от кого мы скрываемся, но уверен, что это опасные люди.

– Благодарю вас, – негромко ответил Митч, глядя в сторону так, как будто Ломаксу пора уже было уйти и оставить его здесь одного поразмышлять под дождем и снегом.

– За Рэя Макдира я готов прыгнуть в эту реку, и, уж конечно, я могу помочь его младшему брату.

Митч легонько кивнул, не произнеся ни слова. Ломакс закурил другую сигарету и носком своего щегольского ботинка стал ковырять лед.

– Звоните мне в любое время. И будьте осторожны. Они начали действовать и не остановятся ни перед чем.

В центре, на перекрестке Мэдисон и Купер-стрит, в старых, но отреставрированных заново двухэтажных зданиях были открыты небольшие бары, закусочные, сувенирные лавки и несколько неплохих ресторанов. Перекресток был известен под названием Овертон-сквер, он являлся средоточием ночной жизни Мемфиса. Театр и книжный магазин привносили сюда дыхание высокой культуры. По центру Мэдисон-стрит тянулась неширокая полоса деревьев. В конце недели здесь шумели студенты и моряки с кораблей ВМС, однако вечерами в будни здесь было тихо, рестораны хотя и полны, но не забиты до предела. “Полетта”, изысканный французский ресторанчик, помещавшийся в сверкающем свежей штукатуркой здании, пользовался популярностью благодаря объемистой карте вин, оригинальным десертам и проникновенному голосу мужчины, сидевшего за “Стейнвеем”. Столь желанный достаток принес с собой и коллекцию кредитных карточек, и супруги Макдир уже привыкли пользоваться своими, посещая по вечерам лучшие рестораны города. “Полетта” на данный момент времени оставался излюбленным местом.

• Предыдущая
• 40/108
• Следующая