Дом в овраге - Варго Александр - Страница 15
- Предыдущая
- 15/60
- Следующая
Лиля попыталась встать на ноги, но не удержалась и осела на землю.
– Кто это сделал? – спросил Степан, помогая подняться девочке.
– Мама, – захлебываясь, крикнула Лиля, показывая куда-то пальцем. – Помогите... помогите, мама...
Степан медленно повернул голову. От увиденного ему стало дурно, и он потер воспаленные от недосыпания глаза. Может, у него глюки?!
На дереве висел человек. Женщина, молодая. Висела на собственных волосах. Белокурых, красивых волосах. А прямо под ней торчал длинный кол, который упирался прямо...
Степан с шумом выпустил из легких воздух и сломя голову кинулся к женщине. Взгляд лихорадочно метался по сторонам в поисках чего-то такого, что могло бы помочь ему снять эту девушку с дерева, хотя он даже не был уверен, жива ли она. Наконец он заметил валяющуюся в траве стремянку.
– Дяденька, быстлее! – умоляла девочка, задрав головку. Ноги не держали бедняжку, и она снова без сил опустилась в траву, безудержно плача.
– Сейчас, сестренка, – шептал Степан, взобравшись наверх. Он осторожно коснулся шеи несчастной, затаив дыхание. Пульс был, хотя и слабый. Взгляд его упал на ветку, на которой были намотаны волосы девушки. Все узлы намертво скованы толстым слоем клея. И какой зверь сделал это?! Он опять посмотрел на волосы подвешенной и вздрогнул – они не были белокурыми, как ему показалось вначале. Они были седыми.
Нож. Нужен срочно нож, чтобы обрезать волосы.
Он слез со стремянки, чуть не налетев на кол. Нет, сначала нужно выкопать эту хрень, иначе, как только он освободит девчонку, она прямехонько сядет на него. Он стал раскачивать кол, с отвращением чувствуя, что его ладони стали липкими. Что это, масло, жир?
– Я бы этого не делал на вашем месте, – вдруг раздался тихий, но уверенный голос. Притихшая к тому времени девочка издала нечеловеческий крик и упала лицом в траву, начиная биться головой о землю. Степан резко повернулся и опешил, увидев перед собой странного человека, который с интересом наблюдал за ним. Степан был в цирке всего один раз в жизни, но, увидев это существо с красным носом и в колпаке, он сразу вспомнил про клоунов. Вот только лицо у этого клоуна было не совсем таким, какие были у тех, что заставляли хохотать зрителей. В подкрашенных глазах существа светилось злобное веселье, губы задрались, как у пса, обнажая зубы.
Откуда он здесь? Или это и есть тот изверг, подвесивший женщину за волосы?
– Беги! – крикнул Степан девочке. Лиля словно ждала этой команды, могучий голос Степана подействовал на нее как ледяной душ. Прекратив крик, она, насколько позволяли ее истощенные силы, поползла куда-то в кусты. Степан продолжал раскачивать кол, но он, проклятый, был вкопан на совесть. На руках вздулись бугристые мышцы, воздух со свистом выходил из его глотки, но ненавистную деревяшку словно бетоном залили.
– По...помогите, – вдруг услышал он голос сверху. Степан поднял голову. Почерневшее, перекошенное от немыслимой боли лицо женщины, которое наверняка раньше было хорошеньким, глаза с мольбой смотрели на парня. – Помогите, он... оно убьет меня.
– Все верно, я убью ее. – Клоун самодовольно потер руки и зевнул. Он шагнул вперед и улыбнулся. – Наше Представление продолжается? Или у нас антракт? С лимонадом и пирожным-эклером? Кто вы, о таинственный незнакомец?
– Не подходи, задавлю, – грозно пообещал Степан, упрямо раскачивая кол. В конце концов он стал медленно поддаваться, и на лице клоуна появилась озабоченность.
– Милейший, отойдите в сторону, – сухо сказал он. Он сделал еще шаг, и это было его ошибкой – кулак Степана молниеносно впечатался ему в нос, отбросив клоуна назад, словно тряпку. Тот пискнул тонким, женским голосом. Накладной нос съехал в сторону, моментально пропитавшись кровью, которая полилась из настоящего носа существа.
– Ш-ш-ш-шшшш, – вскочив на ноги, клоун выгнулся как змея. – Бунт на арене?
– Убейте его... – прошелестела Анна.
Поднатужившись, Степан выдернул кол, отшвырнул его в сторону и метнулся к столу. Вытащив из куска торта скальпель, он остановился в раздумье. Убить эту мразь в шутовском наряде или сначала освободить девушку? Клоун молча стоял в стороне, старательно слизывая с верхней губы стекающую кровь.
Решив, что это пугало в колпаке больше не представляет опасности, Степан стал взбираться на стремянку.
– Ой-ё-ёй! – завопил неожиданно клоун, хотя на лице его блуждала глумливая ухмылка. – Ой-ёй, большой дядя обидел бедного, беззащитного клоуна, лучшего друга всех детей! Ой-ёй!
Он надел какие-то нелепые очки, чем-то щелкнул на дужке, и вдруг из его глаз в два ручья хлынули струи искусственных слез. Клоун «плакал».
– Потерпи, сестренка, сейчас все кончится, – шептали губы Степана. Он начал осторожно обрезать волосы Анны, поддерживая ее своей огромной рукой, чтобы хоть как-то облегчить страдания девушки.
Вдруг раздался хлопок, и он даже не понял, что произошло, лишь плечо обожгло острой болью. Он с недоумением покосился на руку и увидел, как на зэковской робе быстро расползается темное пятно крови.
– Оп-ля. Вуаля! – кривляясь, выкрикнул клоун и снова выстрелил. Вторая пуля угодила Степану в икру, вырвав клок мяса и впившись в соседнюю ель.
– Ух...уходите, – едва слышно промычала Анна. – Л...л...Лиллля! Аааааагг... ррррриии!!!...
Она хрипела и дергалась, как тряпичная кукла, ее седые волосы скрипели и трещали, начиная вместе с кожей отслаиваться от черепа, и Степан, несмотря на раны, протянул руку, намереваясь покончить с узлами.
– Гоп-ляля! – веселился клоун, приплясывая вокруг сосны и размахивая пистолетом. Ба-бах!
Скальпель, звякнув, стукнулся об ступеньку стремянки и упал на землю. Степан тупо смотрел на свой живот, в котором краснела дыра. Колени его подогнулись, и он грузно сполз вниз. Он был тяжело ранен, однако нашел в себе силы подняться. С трудом переставляя ноги, он поковылял к клоуну, чувствуя, как нижняя часть живота начинает неметь.
– Боже, сколько силы, – задумчиво проговорил клоун, делая шаг назад. Он уже перестал «рыдать», но очки не снял. – Сколько энергии, сколько жизни в этом могучем теле...
Он снова выстрелил, попав Степану в грудь. Очевидно, пуля задела легкое, потому что изо рта парня побежала кровь. Анна глухо рыдала, и эти звуки больше напоминали хрип смертельно раненного животного.
– Сс... ссука, – выдохнул Степан. Он упал на колени, все еще полный решимости добраться до цели, и на четвереньках полз к клоуну.
– Я начинаю вас уважать, – серьезно сказал клоун. – Такого выносливого объекта я наблюдаю впервые в своей практике. Но ваш номер мне уже наскучил, простите.
Прозвучал последний выстрел, клоун целил в голову. Степан застыл, будто неожиданно встретив невидимое препятствие, и медленно опустился на траву. Его чистые, голубые глаза удивленно смотрели на утреннее небо.
– Елки-палки, этот лопух мне все тут испортил, – обиженно выпятил нижнюю губу клоун. Недовольно сопя, как старик, он поднял кол, стряхнул с него налипшие песчинки и, сокрушенно покачав головой, принялся вкапывать его обратно. Когда все было готово, он пристроил кол между ног женщины. Анна издала слабый стон.
– Давай-давай, – подбадривающим голосом произнес клоун. – Эта сосисочка должна войти в твою булочку как по маслу. Замечательный хот-дог получится...
Неожиданно он дернулся, словно от удара. Как он мог забыть?!
– Лиля, котенок? – тонким голосом крикнул он. Черт, пока он возился с этим идиотом, девчонка куда-то исчезла! – Где ты, солнышко мое?! – нараспев говорил клоун. Беглые поиски не увенчались успехом – ребенок словно испарился в воздухе, как утренняя роса.
Оно было раздосадовано – Представление придется закончить раньше запланированного срока. И ждать дальше становилось опасным. Мало того, выстрелы мог кто-то услышать, какой-нибудь охотник или грибник. Клоун стал карабкаться на стремянку.
– Я люблю вас, Аня, – искренне произнес он. – Но, к сожалению, мой экспериментальный номер не удался. Человеческие волосы оказались прочнее, чем я думало. Можно было, конечно, навесить вам на ножки грузики и кожу на височках надрезать, но у меня на это нет времени. Так что после антракта с вашим неудавшимся спасителем перейдем ко второй части нашего увлекательного Представления.
- Предыдущая
- 15/60
- Следующая
