Выбери любимый жанр

Становой хребет - Сергеев Юрий Васильевич - Страница 14


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

14

Дюже богатое золото, так и лезет в руки. А это не к добру, боюсь я его ворошить. По приискательскому обычаю вообще грех говорить о золоте вслух, удачи не будет. Оно услышит трепотню и уйдёт в землю. Только я в эти сказки не верю, никуда оно не девается.

Ключик энтот на чёрный день таю, когда сила убавится, да и мало интересу за неделю обогатиться до грыжи в пупе и отправиться назад пьянствовать. Так от запоя сгинешь. Весь смак в том, чтобы новый ручьишко сыскать, добиться к пескам в неведомом месте.

Веришь, когда берёшь первую пробу в новых шурфиках, аж руки трясутся и слёзы по бороде бегут. Ежель нет фарту, думаю: «Ну, ладно, поглядим чья возьмёт».

Другой ключик испытываю, да так уж навострился, как сквозь землю чую, где оно растеклось. Без промаху бью шурфы, хоть малость, но завсегда есть знаки в лотке. А по знакам выйти на россыпь — плёвое дело.

— Нас охрана с границы не настигнет?

— Не должно… У них счас реденькие заставы, в землянках перебиваются. Попробуй уследить за такой ширью. А коли настигнут — не вздумай стрелять это тебе не харбинские офицеры живо продырявят.

Служат там зачастую зверовщики, лихие ребята. Оружие я припас только для пропитания охотой, иль банда какая перевстренет. Прежде чем ево употреблять — крепко думай, в кого палишь на этой земле. Ясное дело…

— Да-а… Не могу забыть ту гранату, душа изболелась.

— Забудь. Ты, нечистая сила, энтим разом умудрился многие душеньки от смерти спасти, не только наши.

— Как, спасти?

— Прибрал ты ихнева атамана Аркашку Долинского. Он зверствовал на крови и заслуженную кару принял. Судьбой ему так дано помереть за разбой. А с ним двое головорезов прибрались, добаловался с огнём. Если б не ты — хана-а… Кишки вон.

У Егора отлегло от сердца, раз бандиты матёрые, стало быть, сами искали беду, но всё-таки, осталась какая-то жалостливая печаль за себя, даже перед Игнатием было совестно за побитых, ведь руку-то поднял на святая святых — на человека, не сгубиться бы и не привыкнуть бы к этому страшному ремеслу.

Вскипела вода. Парфёнов настрогал ножом плиточного китайского чая, круто заправил котелок горстью заварки и выставил остужать его на порог. Сам прилёг на подсохшую травку у стенки фанзы, блаженно потянулся.

Солнышко по-летнему припекало, вытягивая из земли густые ростки разнотравья и отпаривая смолистую духоту бархатно-зелёных сосен.

Торопливо сновал красноголовый дятел на сухостоине, выстукивал, гвоздил остреньким клювом с яростным азартом и деловой озабоченностью, укоризненно косил на развалившихся без дела незваных пришельцев.

Вдалеке гахнул одинокий выстрел, и Парфенов обеспокоено подскочил, вслушиваясь в еле внятный шум просыпающегося от зимы леса.

— Видать, охотник… Да кто знает, давай проглотнём чайку — и спешить надо. Не место тут для днёвки. Напорется какой человек на нас — делу конец. Айда, брат. Нечистая сила, передохнуть не дают с пальбой своей.

Наспех поели японских консервов, обжигаясь запили густым чаем и снарядились в дорогу. Когда уже собрали в связку лошадей, подкатилась к ногам черногривая собака, деловито принялась лизать пустые банки и подбирать крошки на земле.

Приветливо шевелила скрученным хвостом. Егор кинул ей лепёшку сушёного мяса. Лайка жадно разгрызла её и проглотила.

— Дрянь дельце, ясно дело, — насупился Игнатий, — видать, отбилась от хозяина, а нас по следам отыскала. Ещё сунется охотник искать, поехали!

Тронулись, выбирая прогалы между деревьями. Егор обернулся и увидел сидящую у фанзы собаку с поднятыми торчком ушами. Тихонько свистнул. Она сорвалась с места, резво настигла караван, голодно поглядывая вверх.

Он достал из тороков ещё мяса, кинул. После третьего куска черная, с белой грудкой лайка побежала впереди, рыская по сторонам, что-то узнавая по запахам и радуясь.

— А ить прибилась, Егор! — обернулся Парфенов. — Фартит нам с тобой. В тайге без собаки нельзя быть. Много шляется лихого народу, сонных могут перебить. Она не дозволит, — бросил собаке ржаной сухарь.

Незнакомка ловко поймала угощенье на лету и весело гавкнула, — замолчь, дура! Будешь теперь зваться Веркой, ежель не сбегёшь, — ласково загудел старатель, — Верка, а Верка? Нечистая сила тебя забери…

Собака повела ушами, принимая крещенье и любопытно слушая человеческий голос, томно зевнула и затрусила рядом с благодетелями. К вечеру тропа раздвоилась: стала поуже и змеистей, глубоко ныряла в тайгу, обегая завалы бурелома.

Лошади шли неторопливым шагом, то и дело сбивали вьюки о деревья и проваливались ногами в бочажины. На исходе дня Верка пропала и вдруг расколола тишину азартным, заливистым лаем. Игнатий зло плюнул, потом в сердцах махнул рукой и снял со спины винчестер.

— Зверя держит… От границы далеко ушли, можно побаловать свежиной. Вяжи лошадей! — бегом кинулся на неблизкий голос. Егор еле догнал распалённого азартом охотника. В заросшей кустами низинке слышался хряск, сопенье, то и дело взвивался тонкий, стервенеющий лай.

Нежданно на полянку вырвался, кружась и клацая зубами, молодой кабан. Он норовил подовздеть надоевшую собаку клыками, щетинил холку и был страшен в своей ярости. Но только не для Верки.

Она умело вертелась, забегая наперёд, не давая хода и принуждая тяжёлого зверя поворачиваться за собой, играла с ним уверенно и расчётливо. Игнатий ударил навскидку.

Кабан по-щенячьи взвизгнул, сунулся рылом в прошлогодние листья. Верка исступленно грызла добычу, вырывая клочья шерсти, задыхаясь хрипом.

— Славную собачку Бог послал, — разлыбился Игнатий и вытащил из чехла нож, — веди сюда лошадей, счас будем пировать до утра, — дёрнул бритким лезвием по горлу стихающего зверя.

Верка, вся перемазанная грязью, тихо поскуливала и ещё дрожала вздыбленным загривком, хлебала тёмную кровь.

Когда Егор вернулся, кабан был уже освежёван и выпотрошен. Парень удивился такой невероятной сноровке Парфёнова.

— Ловко ты его раздел! Я бы часа два возился.

— Эвенки научили. Поглядел бы ты, как они с оленями управляются. Не успеешь глазом моргнуть, а уже мясо варится. Ничего хитрого нет, обучишься. Мы не раз встретимся с эвенками, по-иному их зовут тунгусами, не обижаются на это, хоть в переводе «тони ус — тунгус», означает ничего не умеющий.

Несправедливо, они всё умеют, и правдивей людей я не встречал. Дети природы, как они ещё не погинули от лишений, мороза, голода — диву даюсь. Нульгими — кочуют, ставят табор, охотятся и живут дарами тайги. Добрый народ.

Натянули брезентовый полог, заготовили на ночь дрова, забулькал на костре большой котелок, расточая ароматы дичины. Верка, объевшись потрохов, спала в издальке, чутко шевеля ушами. Обросшие смешанным лесом сопки отцветали в разливе заката.

Дымок от костра уплывал над прохладной землёй вниз по распадку, сизым гарусным шарфом перевязывал чёрные ели.

Устало перекликались кедровки, свистели в березняках рябчики, ворчал в кустах ручеёк. Егор лежал на разостланном в балагане лапнике, подперев голову рукой, неотрывно глядел в жаркие уголья.

Рядом сидел золотоискатель, так просто и неожиданно повернувший его судьбу в неизвестное русло. Вряд ли бы какая цыганка нагадала Егору перед той поездкой в Харбин, что предстоит ему дальняя дорога, а может быть, и казённый дом в лихой стороне.

Егор смеркся в думах, вспомнил мать, неприкаянную жизнь на китайщине, покинутую станицу у берега Аргуни. Привиделись дружки, они сейчас были где-то рядом, на этой земле. И Егор ощутил, что прокрался в их дом вором, таясь и оглядываясь.

Зальются в этот вечер песнями девки, дурашливо окружат их ребята, пойдут в плясках до первых кочетов, а то и до зари, булгача собак да теша бессонных стариков, вороша их память. Егор каялся, что поддался воле отца и позволил увезти себя на чужбину.

Но опять вспомнилась мать, и он понял, что не смог бы её покинуть. Игнатий мостился спать. Улёгся, но потом опять встал и долго пил остывший чай из котелка.

Отблески огня высвечивали его мощные руки, вздыбленный горбинкой крупный нос, по-детски безмятежные глаза. Движения сутулых плеч были медлительные, разморенные сытостью и отдыхом. После долгого молчания Парфёнов снова заговорил с радостным удивлением:

14
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело