Становой хребет - Сергеев Юрий Васильевич - Страница 58

• Предыдущая
• 58/121
• Следующая

На допросе попросил сообщить в Зею Балахину, что везёт тому привет от Сохача из Якутии.

Вскоре Балахин прибыл. Он долго беседовал с Егором прямо в камере, расспрашивал об Игнатии Парфёнове, Кацумато и скитаниях по тайге. На второй день принёс в камеру сидор Егора и вытащил из него тулун с золотом.

— Вот тебе пять фунтов, харчи на дорогу и всё необходимое. Возвращайся в Манчжурию. Постарайся в Харбине связаться с японцем и продолжить учебу у него в школе. Ясно, Быков?

— Куда уж ясней, — хмыкнул Егор. — Кацумато на мякине не проведёшь. Могу и не оправдать то, на что вы рассчитываете.

— А ты будь попроще, разгульнее. Как Игнатий. Не делай логичных поступков. Нам нужна картотека агентуры. Если сможешь её добыть — великое дело для своей родины сотворишь. Ты же русский и должен помнить об этом.

— Я помню… Не подумайте, что торгуюсь, но, ежели я приволоку эту картотеку, смогу ли я остаться в России и привезти сюда мать с братом и сестрой?

— Сможешь. Ты за отца не в ответе.

Егор разглядывал Балахина. Жёлтое от усталости лицо прорезано ранними морщинами, глаза проницательны и умны, жёстко сведены обветренные губы. Видно, изматывал и не щадил себя.

— Ладно, попробую, — пообещал Егор.

Глухой ночью пересёк границу. У толстопузого и боязливого лавочника, который переправлял его весной через реку, купил тёплую одежду и лошадь. К отцу заехать не решился. Вскоре был в доме Парфёнова на окраине Харбина. Неотвратимо подступал тысяча девятьсот двадцать пятый год.

Когда наутро Егор сел бриться, глянул на него из зеркала незнакомый, исхудавший до синевы человек с воспалёнными глазами.

Ван Цзи услужливо нагрел воды и приготовил бритвенный прибор. Егор соскрёб кудель мягкой бороды, оделся в свой франтоватый костюм, который стал ему велик.

Сразу же поехал в город на извозчике. Подстригся в парикмахерской, прогулялся по Китайской улице и ещё до обеда постучался в калитку усадьбы Кацумато. Слуга провёл его через знакомый двор и, низко кланяясь, впустил в филёнчатые двери.

Японец приветливо встретил своего ученика. Неведомо как, но сразу угадал о ранении в плечо. Велел тут же раздеться, долго ощупывал рубчики от пули и довольно заключил:

— Гимнастика, массаж и мазь древних китайцев. Недавно вычитал интересный рецепт. На тебе и испробуем. Завтра приходи с утра на борьбу, я ещё не всему тебя научил.

— Борец из меня сейчас никудышный, — отмахнулся невесело Егор, — отощал совсем.

— Это хорошо, лишний вес не нужен. Чем больше и толще человек, тем он уязвимей. Лёгкий же может отскочить, согнуться, откатиться. Тощего человека трудней убить.

В доме Кацумато всё было по-старому. Та же гравюра на стене, так же полуоткрыта дверь в соседнюю комнату и в ней стоит удивительной красоты ваза с различными цветами. Так же курятся благовония.

Егор уже знал, что японцы очень тщательно подбирают редкие ароматические вещества. Кацумато казался идолом, сошедшим в далёкой древности на землю из своей небесной страны, настолько он был изящен в каждом движении, словах и одежде.

В этом доме каждая вещь служила Кацумато в главном, была изысканна и совершенна, как совершенны в убийстве его отточенные приёмы.

Егор и явился сюда, чтобы разобраться во всём этом, познать себя через японца, а если будет возможно, выполнить задание Балахина, ибо он, на своём примере, знал, каких бед может натворить человек, прошедший школу старика.

Вдруг Кацумато поднялся, перехватил взгляд Егора, прикованный к гравюре на стене.

— Я тебе припас подарок… это портрет знаменитой танцовщицы, по-нашему — гейши. Я выписал её из Японии, — он хлопнул в ладоши.

В ослепительном кимоно, расшитом цветами лотоса, мгновенно явилась стройная и красивая девушка. Согнулась в почтительном поклоне, коснувшись тонкими пальцами соломенной циновки. На голове высокая прическа, заколотая причудливым гребнем в форме головы кобры.

— Что желаете, хозяин? — выговорила певучим голосом на чистейшем русском языке.

— Вот твой хозяин, — кивнул японец на гостя, — зовут Егором, будешь у него прислуживать в доме и делать всё то, чему тебя учили в школе гейш.

— Хорошо, Кацумато-сан, — пропела она опять, не смея поднять глаза на парня.

— Марико, принеси нам зелёный чай и собери свои вещи. Он тебя увезёт.

Она неслышно удалилась и вскоре вернулась с чайником. Легко опустилась на циновку рядом с гостем. Разлила напиток по маленьким чашечкам и открыто улыбнулась Егору. Девушка была поразительно хороша: из-за чуть косого разреза глаз и скуластости её лицо казалось удивительно притягательным.

Когда улыбалась, то обнажались ослепительно белые зубы, а на щеках обозначились ямочки. У Егора зашлось сердце от необоримой нежности. Кацумато вприщур смотрел на них. Мог ли знать Егор, что гравюра на стене была повешена специально для него.

Старик разработал свой метод приручения людей. А портрет Егора уже год висел в комнате Марико. Их мгновенная тяга друг к другу была давно спланирована японцем.

— Она умеет врачевать, будет тебе делать массаж. Живите с миром. Можешь звать её Марусей, считайте, что я вас обвенчал. Марико очень способная девушка, она за полгода изучила русский язык в совершенстве.

— А зачем он ей? — подивился Егор.

— Марико, станцуй нам, — попросил японец, не желая отвечать на вопрос.

Она согласно кивнула и запорхала без музыки по циновкам. Кацумато подливал Егору чая, весело скалил широкие зубы и прихлопывал в такт её движениям ладонями.

Откинувшийся на мягкий валик, Быков смотрел на девушку и думал: «Зачем я ему нужен, если он учил её полгода русскому языку? видать, что-то крепкое замышляет. Поглядим, что дальше будет».

Кацумато куда-то позвонил по телефону. Явившемуся парню в кожаной тужурке что-то жёстко приказал по-японски. Тот лихо щёлкнул каблуками. Хозяин дома повернулся к Егору.

— Это — мой шофёр. Машина мне зимой не нужна, будет до весны в твоём распоряжении. Катайся, где хочешь.

— Спасибо… даже не знаю, как вас благодарить, учитель.

— Право не стоит… нужно помогать друзьям, — довольно осклабился Кацумато, — езжайте с Марико, посмотрите город, а завтра явишься на тренировку. Я научу тебя новым приёмам борьбы, им владеют считанные люди в моей стране.

— Плечо ещё не зажило…

— Вот и хорошо, надо его развивать, так быстрее затянется рана.

— Спасибо! С удовольствием буду учиться, — встал на ноги Егор, — спасибо, Кацумато-сан, — поклонился и вышел.

Сзади семенила Марико, слуга тащил два её больших чемодана. «Вот влип, так влип, — опять думалось Быкову, — за каким чёртом она ко мне приставлена. Чтобы слушать, что я во сне бормотну? Верным делом шпионка. Ладно… двум смертям не бывать, а одной не миновать».

В шикарном «форде» сиденья были обтянуты васильковым бархатом. Егор впервые очутился в автомобиле. С любопытством оглядел непонятные рычаги и циферблат, сказал вслух:

— Обязательно научусь владеть этой штуковиной.

Покружились по улицам Харбина. Егор рассеянно смотрел в окно, видел много русских лиц. Стайкой табунились гимназисты.

Спешили куда-то курносые барышни славянских кровей, похожие на героинь произведений Тургенева и Чехова, их заставил прочесть Быкова докучливый Кацумато в прошлую зиму, много русских книг перечитал Егор и полюбил это занятие.

В одном дворе стряпуха раздувала совсем уж родной самовар с колченогой трубой. И Быкова вдруг охватила жуткая тоска. Даже в тайге он ни разу так не отчаивался.

В этом городе не было ни одной близкой души, несущей спасительное добро. Он повернулся к Марико, словно ища поддержки, утешения, и утонул в её бездонных раскосых глазах.

«Что за неземная красота, — подумалось ему — такие совершенные люди не могут жить долго в этом страшном мире. Господи… почему жизнь избрала именно меня, и я должен идти по этой нелёгкой тропе испытаний, без права на отдых и покой.

Ведь, мог же жить припеваючи на хуторе, иметь семью и детей. Нет же… куда меня несёт нелёгкая? И эта кроткая по-детски, прямо-таки ручная японка… зачем она появилась рядом?»

• Предыдущая
• 58/121
• Следующая