В пути - Буджолд Лоис Макмастер - Страница 39

— Мне еще править баржей, парни. Мы и так тут слишком надолго застряли — вот вы и выпили все, что только могли!

Берри задержалась на берегу, чтобы еще раз взглянуть на шест с отметками.

— Ну, еще не совсем тот уровень, какой нужно, но, я думаю, можно уже загрузить на баржу коня.

Вернувшись на «Надежду», именно этим они и занялись: укрепили сходни, и Даг принялся уговаривать упирающегося коня ступить на прогибающиеся доски. Копперхед испуганно фыркал, но в конце концов послушался и был водворен в загон к козе Дейзи. К какому воздействию Даром прибег Даг, чтобы обеспечить послушание мерина, Фаун, конечно, не видела, но заметила поднятые брови Ремо: на того умение Дага явно произвело впечатление.

Берри взобралась на крышу каюты и оттуда наблюдала, как две соседние баржи, отчалившие одновременно, запутались веслами; матросы принялись осыпать друг друга ругательствами. Берри прикрыла рот рукой, чтобы скрыть усмешку.

— Думаю, наша очередь следующая, — сказала она стоявшей у нее за плечом Фаун. — Тут приходится гадать: желательно отчаливать попозже, чтобы захватить самую высокую воду, но и не опоздать: при такой толкучке какой-нибудь торопливый дурак может посадить на камень свое судно и перекрыть фарватер.

Тем не менее отплытие происходило неторопливо. Готорн бегал, отвязывая веревки от деревьев, а Хог, хромая, сворачивал их в аккуратные бухты: две на передней палубе и две — на задней. Гребцы не сидели на веслах, а стояли или ходили, налегая на весла по мере надобности. С одним длинным веслом управлялись Бо и Вит, с другим — Даг и Ремо, так что Берри, взявшаяся за руль, командовала просто: «Крестьяне, гребите!» или «Дозорные, гребите!» или «Теперь табаньте, дозорные! Разворачивайте баржу!»

Толчок качнул судно, когда его корпус задел скрытое под поверхностью бревно. Звон посуды из каюты заставил Фаун броситься проверять, все ли как следует закреплено и надежно ли закрыта железная дверца печки. Когда Фаун снова вышла на палубу, судно уже находилось на середине реки, которая казалась гораздо шире, чем с берега. Баржа двигалась по фарватеру; если раньше вода была прозрачна и спокойна, то теперь она стала мутно-коричневой и кипящей; быстрое течение несло обломки и мусор. Фаун и представить себе не могла, чтобы пострадавший в потасовке Ремо смог переплыть такую реку.

Фаун заколебалась: усесться ли ей на скамье у переднего люка или вскарабкаться на менее надежную крышу каюты. Решив, что ей надоело из-за своего маленького роста ничего не видеть, она влезла наверх и устроилась на середине крыши, там, куда не достал бы взмах ни одного из весел. Решительно усевшись там, Фаун только пожалела, что крыша не имеет перил или чего-то, за что можно держаться. Может быть, потом удастся уговорить Бо что-нибудь такое прибить… Пока же можно было любоваться прекрасным видом.

Баржа достигла порогов, и движение ее ускорилось. Неожиданно Даг закричал:

— Держи правее, хозяйка! В двух футах под водой здоровенная коряга!

Берри посмотрела туда, куда показывал его палец.

— Ты уверен? Я ничего не вижу!

— Проверь!

— Ладно, — с сомнением ответила Берри и налегла на руль, поворачивая судно — в результате чего оно оказалось в опасной близости от хорошо видных камней у края фарватера. Бо пришлось поднять весло, чтобы не сломать его; старый речник вопросительно посмотрел на Берри. Та только пожала плечами и налегла на рулевое весло, возвращая баржу на середину реки. Вит, управлявшийся с веслом на пару с Бо, выглядел ужасно взволнованным.

— Твоя баржа слушается руля, как пьяная свинья, — буркнул Ремо, табаня в ответ на следующий приказ Берри.

— Ага, это тебе не ялик, — весело ответила та, ничуть не обидевшись. — Век живи, век учись, дозорный.

Хозяин судна, шедшего следом за «Надеждой», предпочел держаться подальше от камней. С громким треском его баржа сначала почти замерла на месте, потом начала разворачиваться поперек фарватера. С криками и руганью команда навалилась на весла, чтобы не дать барже подставить борт течению. Берри, подняв брови, взглянула на Дага, который в ответ поднес руку к виску.

— Что ж, век живи, век учись, — повторила Берри уже совсем другим тоном.

Фаун смотрела назад, на удаляющуюся переправу Стражей Озера, и гадала, не следят ли оттуда за ними недоброжелательные глаза членов совета. «Надежда» миновала скалы, кучу плавника, в которой застряла раздувшаяся туша овцы, и еще несколько невидимых на поверхности препятствий; потом река стала шире, и водовороты, напоминавшие Фаун кипящий суп, исчезли. Водная гладь сделалась спокойной.

— Ну, парни, расслабьтесь: пороги мы наконец прошли, — сказала Берри. — Теперь на три мили русло прямое.

Даг и Бо отошли от весел. На легких участках пути, как поняла Фаун, гребцы должны были сменять друг друга, чтобы баржа могла плыть целый день без остановок. Даг влез на крышу каюты, уселся, свесив одну ногу, и обнял Фаун за плечи.

— Все в порядке, Искорка?

— Как здорово! — Фаун посмотрела на Жемчужную Излучину, уже едва видную на берегу, и оглянулась на хозяйку баржи, с довольным видом опиравшуюся на рулевое весло. — Мы плывем так быстро!

Берри в ответ широко улыбнулась.

— Не менее быстро, чем скакала бы лошадь!

«Надежда» до наступления сырых осенних сумерек прошла по реке тридцать миль. На ночлег баржу привязали к дереву на берегу, насколько Фаун могла судить, вдали от любого жилья. В ответ на безответственное предложение Вита продолжать путь Берри с сожалением ответила, что не хочет плыть вниз по течению в темноте. В добавление к тем опасностям, которые представляли скалы, плавник, отмели, река делилась на протоки вокруг островов, часто менявших свое расположение. Если бы оказался выбран не тот канал, можно было застрять в непроходимых тростниках, в результате чего команде пришлось бы с трудом выгребать против течения, чтобы вернуться к развилке. Это было бы нелегко даже для ялика, не говоря уже о неповоротливой барже. Как сообщила Берри, в таких обстоятельствах речники иногда даже бросали свои суда. Фаун ткнула Вита локтем в бок, чтобы заставить замолчать, когда он начал предлагать Дага на роль ночного лоцмана. Даже если бы Дар Дага полностью восстановился, некоторые острова имели до пяти миль в длину, да и река была достаточно опасна и при свете дня.

После остановки на ночлег Фаун стало некогда тревожиться: нужно было приготовить ужин. День был полон волнений, и все были рады пораньше отправиться на покой. К тому же Фаун подозревала, что Даг все еще страдает упадком сил после лечения женщины в Жемчужной Излучине — усталостью более глубокой, чем просто физическая. Даг обнял Фаун на постели скорее ради утешения, чем ради чего-либо еще; судя по тому, каким крепким было его объятие, он особенно нуждался в комфорте и ласке. Фаун подумала о том, что, возможно, Дага тревожит присутствие на борту Ремо. Занавеска не служила укрытием от Дара. Впрочем, предположила Фаун, поскольку крестьяне вообще не были способны скрывать свои эмоции, Ремо мог, как это часто делал Даг, закрыть свой Дар во избежание неприятных ощущений. Фаун так устала за день, что скоро все ее размышления сменились сном.

Отправились в путь они на рассвете; к полудню облака разошлись, и выглянуло солнце. Хотя его лучи были бледными и грели мало, настроение у всех улучшилось. По предложению Берри Фаун начала экспериментировать с печкой и сумела к обеду испечь пироги, не останавливая баржу. Пожара она тоже не устроила — чем и гордилась больше, чем пирогами, которые, впрочем, были съедены с завидным аппетитом. После полудня Фаун нашла Дага, сменившегося с вахты, на скамье на передней палубе; он явно наслаждался отдыхом в обществе Копперхеда, козы Дейзи и кур. Фаун перегнулась через перила, глядя на гладкую бурую воду. «Надежда» опережала полосу сырого тумана, но плывшие по течению опавшие листья, казалось, оставляли судно позади.

— Даг, — обратилась к мужу Фаун, — как ты думаешь, не сумеешь ли ты наловить рыбы на ужин?