Культура растафари - Сосновский Николай - Страница 65

Наследником египетской учёности стал университет Санкоре в Тимбукту. Вообще представление о «древнейшем в мире» университете в Тимбукту Санокоре — популярно у африканских историков, хотя большинство африканистов считают, что Санкоре — это не университет, а мечеть и медресе при ней.

Представление же о том, что основы древнегреческой философии были почерпнуты в Египте, распространены очень и очень широко. Между прочим, известнейший политик Нигерии Н. Азикиве в юности, в 1935 г. опубликовал в «Эфрикэн Морнинг Пост» под псевдонимом Антар серию статей «Самородки африканской истории», где утверждал, что эпистемология греческой философии заимствована в Эфиопии.

Большинство из приводимых Оньевуеньи доводов имеют основание. Действительно, «древнее мистическое знание» не могло не влиять на философские представления, едва начавшие выделяться из мифологии, а влияние египетской мысли на греческую не исчерпывается «перетеканием» скорее даже не идей, а мифологем и образов, но, главным образом, как ведётся в истории культуры, проявляется в реакции на чужую систему мышления — в этом смысле без мысли Востока греческая философия действительно была бы невозможной. Но явилась она не заимствованием, а реакцией, где-то даже отрицанием «египетской мудрости». Главный порок работ Оньевуеньи и его единомышленников — не в том даже, что основное в философии — это не представления и образы, как пуповиной, связывающие её с мифологией, а в том трагическом перевороте в сознании, разделившем философию и мифологию, который принесло «осевое время», не затронувшее Древний Египет. Порок их — в том, что направлены эти работы на то, чтобы доказать отсутствие творческих способностей у всех культур, кроме собственной. Филиация идей рассматривается не как их противоречивое преображение в ходе диалога культур, а как злокозненный плагиат, который надлежит разоблачить и заклеймить.

Ещё резче это проявляется в брошюре нигерийца Нуарима Диалы «Теория превосходства чёрного интеллекта»,[494] на основе лингвистического анализа доказывающей бoльшую гибкость мышления африканцев, служащую залогом того, что грядет «Рax Africana».

Показательный пример вульгаризации почвеннической мысли — в использовании Инносентом Оньевуеньи работы Дж. Роджерса «Негритянский дар Америке». Роджерс приводит примеры восприятия Африки как страны чудес в европейской культуре: цитируемая Плинием греческая пословица «Из Африки всегда что-либо новое», строка из шекспировского «Генриха IV» («Я говорю об Африке и радостях златых») и сентенция английского писателя XVII в. Томаса Брауна «Вся Африка с её чудесами — в нас самих».[495] Оньевуеньи приводит тот же набор (разумеется, как общеизвестные истины, без ссылок на Роджерса),[496] но делает из него уже тот вывод, что Африка извечно олицетворяла для косной Европы прогресс.[497]

Авторитетнейший и популярнейший из вульгаризаторов исторической мифологии — пастор святилища Чёрной мадонны в Детройте, председатель Движения чёрных христиан и столп Чёрной теологии Альберт Клидж, сменивший имя на Джарамог Абебе Агйеман. Клидж специализируется на африканизации библейской истории. «Ныне мы понимаем, — пишет он, — что христианство — это наша религия, а Израиль был чёрной нацией. Ступайте и прочтите собственную историю в книге Дюбуа „Мир и Африка“. Все народы в этой части света были чёрными. Никоим образом Израиль библейских времён не мог быть белым народом… Отвергните белого Иисуса, который вас рвал на части. Забудьте вашего белого Бога. Помните, что мы поклоняемся Чёрному Иисусу, который был Чёрным Мессией. Конечно, Бог должен быть чёрным, если он создал нас по своему образу и подобию. Вы не можете пробудить достоинство в чернокожих, если они ежедневно преклоняют колена перед белым Иисусом и белым Богом. Мы собираемся обратиться к чёрным церквам: признайте исторический факт. Христианство — это наша религия».[498] «Поколения чёрных христиан, — пишет А. Клидж, — находят вдохновение в истории бегства народа Израилева из Египетского пленения, не осознавая, что библейская нация Израиля — это чёрная нация. Нынешние белые евреи были обращены в иудаизм после падения Иерусалима в 70 г. н. э., рассеявшись по Европе и Азии».[499] «Изобилуют исторические и антропологические свидетельства, доказывающие принадлежность Христа к чёрной расе… Исторически христианство — это религия чёрного человека, созданная на основе опыта Чёрного народа в Африке… Все великие религии мира вышли из глубокой духовности Чёрного народа».[500] Религиозные идеи Израиля, развитые Иисусом, как полагает Клидж, можно понять лишь в свете истории и культуры Африки. Моисей придал им законченную форму, заимствовав их из древних религий и из культуры Чёрной Африки. Да и сами древние евреи за годы, проведённые в Египте, стали чёрной нацией. Моисей, в частности, был типичным африканцем, женатым на кушитке (Числа. 12:1), дочери жреца Джетро. Чёрный цвет кожи самого Моисея Клидж доказывает хитроумным историко-детективным анализом деталей — совершенно в духе чивилихинской «Памяти». Используя древнюю мифологию, культуру и религию Чёрной Африки, передававшиеся от поколения к поколению в течение более, чем миллиона[501] лет, Моисей постепенно создал религию Яхве, основанную на африканских представлениях о твopeнии, грехопадении и так далее.

Альберт Клидж осознаёт связь между исторической мифологией и культурным национализмом: «Мы поддерживаем культурный национализм, который служит нам, чтобы сосредоточить внимание на африканской истории и культуре, побуждает чёрных людей искусства искать вдохновения в славном прошлом Чёрного человека и его героической борьбе за свободу. Мы храним как сокровище нашу историю, ибо она содержит в себе ключ к нашей идентичности и нашему будущему».[502]

Интересны взгляды Клиджа на соотношение ветхозаветной и евангелической этики. Ветхий Завет — не имеющий себе равных документ Чёрной власти, основанный на племенной националистической этике. К сожалению, дальнейшее развитие этой этики Иисусом было извращено и фальсифицировано самозванным апостолом Павлом, который стремился к интеграции с белыми язычниками на манер М.Л. Кинга, Адама Пауэлла, Джесси Джексона и им подобных. Павел чванился своим римским гражданством, хотя сам-то был угнетённым чёрным иудеем. Отсюда и его рабская этика всеобщей любви и всепрощения, оправдывающая холопство и холуйство. Павел был первым Дядей Томом, подражать которому негоже.[503] Наоборот — следует, опираясь на историческую традицию, «преобразовать сознание чёрного народа, освободив его от ценностей белой культуры и от неосознанного принятия провозглашенной белыми неполноценности черных».[504]

Чёрная церковь должна освобождать умы от психологической идентификации с белым обществом, надо вновь обрести скрываемые белыми религиозные истины, вспомнить, что чёрные — избранный Богом народ.[505]

В этой связи А. Клидж рассматривает «миф о Якубе» как перегиб, но перегиб закономерный и, к сожалению, необходимый для культурно-психологической самореабилитации, чтобы освободиться от культурной кабалы. Суть «мифа о Якубе» (ставшие частью «чёрной субкультуры» представления «Нации ислама», о том, что «белые дьяволы» — злополучный продукт эксперимента чёрного генетика Якуба. — Н.С.) Клидж видит в том, что люди не равны, каждая раса неповторима. Чёрная же раса выделяется среди прочих духовностью: «Белые не в состоянии постичь смысл любви, музыки или религии, т. к. они существуют на низшем, животном уровне, уровне насилия, материализма и индивидуализма».[506] «Чёрный человек обладает культурой, противостоящей звериной белой культуре… В этом состоит новая чёрная культурная мифология, которая обнаруживается повсеместно, выражаясь в стихах, пьесах, художественном творчестве… Привлекательная для чернокожих, которых уже тошнит от всего белого, она. по сути, несостоятельна психологически. Она несостоятельна и социологически; она неверна с точки зрения основных принципов социологических исследований. Она несостоятельна антропологически и несостоятельна исторически. Но всё это её не опровергает. Эта культурная мифология остаётся важной реальностью в мышлении Чёрного народа. В учении достопочтенного Илайджи Мухаммеда она находит прямое выражение. Средний чёрный человек на улице верит в неё, не зная её происхождения… Эта новая чёрная культурная мифология важна для Чёрного народа в данный исторический момент, когда мы пытаемся порвать с нашей идентификацией с белыми».[507] К пропагандистам чёрной культурной мифологии в художественной культуре Клидж относит таких писателей и поэтов, как Маулана Рон Kapенги, Имаму Амири Барака (ЛеРой (ЛеРуа) Джонс), Дон Ли (Haki Madhubuti), Соня Санчес, Никки Джованни.