В зеркале любви - Сандерс Эллен - Страница 1

• 1/32
• Следующая

Вонь из канализационных стоков ударила в нос, и Энн брезгливо поморщилась. Какого черта Крис притащил ее в это место?! Да еще ночью! Что за изощренная фантазия? Заброшенная насосная станция не самое романтическое место для влюбленных. Чем здесь так смердит? Более мерзкого запаха она в жизни не встречала. Гнилостный дух заплесневелых овощей, кислятина помоев и смрад падали густым удушающим облаком окутывали Энн. Ноги вязли в грязи.

Всю неделю лил дождь, сплошной серой стеной отделявший соседние дома друг от друга. Неудивительно, что земля под ногами превратилась в топкую грязную жижу, в которой по щиколотку утопали ноги. Болотная вода при каждом шаге хлюпала в кроссовках. Идти было трудно. Энн несколько раз пыталась выяснить у Криса, куда они направляются, но он молча продолжал двигаться вперед.

– Крис, я устала. Я больше не могу.

Слезы жгли лицо. Энн не узнавала в угрюмом молчаливом человеке своего возлюбленного. В сумеречном свете Крис казался ей седым стариком, чье лицо бороздили глубокие морщины… а ведь Крис всего на полгода старше ее.

– Мы почти пришли, – пробурчал Крис, даже не повернув головы в сторону изможденной девушки. Его голос был каким-то неестественным, словно металлическим.

– Куда?! – Громкий крик Энн прорезал плотную завесу ночи и растаял где-то в отдалении. Там, откуда они пришли.

Энн не помнила, как долго продолжался их путь, но, судя по гудению в уставших ногах, почти онемевших от ходьбы, они с Крисом преодолели значительное расстояние. Электрические огни Нашвилла растворялись вдали, теряясь среди бледных звезд. Как же им удалось так далеко отойти от города?

– Дальше ты пойдешь одна. – В неживых глазах обернувшегося парня Энн прочитала страшную истину: «Ты умрешь. Одна. Все умирают. Твоя мать умерла. Отец умер. Умрут все. А ты умрешь последней. Когда останешься ОДНА».

– Нет, нет…

Энн зажала уши, пытаясь избавиться от пронзительного звона, сопровождавшего «приговор». Чувство, которое она испытала сейчас, после слов Криса, было в сто раз сильнее первоначального испуга. Это был уже не страх. Нет. Это был ужас, каторжными цепями сковавший ноги. Разум истошно кричал о том, что ей нужно срочно бежать прочь отсюда, спасаться от чего-то неведомого и смертельно опасного. Однако Энн не могла пошевелиться.

Она пыталась отвести взгляд, чтобы не видеть глаз Криса. Но они, словно на портрете, сопровождали ее, куда бы она ни отвернулась. Энн нестерпимо захотелось домой. К тете Долли. К добродушной и заботливой женщине, заменившей ей мать. К ее зеленым глазам с золотистыми искорками, лучиками солнца расходившимися от зрачков. Энн не могла вспомнить, чтобы ей когда-нибудь так сильно хотелось увидеть глаза тети.

– Крис, что ты го…

Она не закончила фразу, потому что ее друга уже не было рядом. Энн стояла одна в незнакомом месте, мало похожем на цветочную поляну. В двух метрах от нее, видимо от проложенных под землей труб, клубился горячий пар. Абсолютная тишина пустыря пугала сильнее рева обезумевшей толпы бейсбольных фанатов, с которой Энн пришлось столкнуться неделю назад. У Энн свело желудок.

– Кри-и-ис! – Она что было сил напрягла голосовые связки, но ее крик прозвучал протяжным вздохом.

И вдруг перед ней словно бабочка с черными бархатными крыльями мелькнула тень. Женщина? Кто она? Что делает здесь? Может быть, она тоже жертва Криса, которую он завел сюда раньше? Энн пыталась разглядеть черты лица незнакомки, но они были нечеткими, словно смазанный фотоснимок. Бледная кожа, казавшаяся такой же белой, тонкой и хрупкой, как бумага, создавала впечатление, что женщина сделана из папье-маше. Глаза… И снова Энн узнала этот взгляд. Глаза женщины были глазами Криса. Те же самые глаза, увидев которые во сне Энн раз за разом просыпалась в липком поту.

Длинные прямые угольно-черные волосы блестели натянутым на раму шелком. Женщина словно сошла с экрана старого черно-белого телевизора… или фотокарточки? Внезапная догадка будто вонзила во вспотевшую от страха спину Энн десятки иголок. Женщина была ей знакома. Но где и когда она могла ее видеть? В снах? Энн мучительно пыталась вспомнить, но память захлопнула перед ней дверь в прошлое. И в свое ли прошлое она пыталась пробраться?

Энн заглянула в черную зияющую пустоту ее глаз. В следующее мгновение – миг… секунду? – в глазах Энн вспыхнула жгучая резкая боль. Она закрыла лицо ладонями, пытаясь защититься от белого свечения, неведомым образом возникшего во мгле бездонных колодцев. Энн казалось, что ее глаза вот-вот лопнут от напряжения. В ушах раздался нестерпимый, рвущий нервы звон…

Энн проснулась от звонка будильника и не сразу поняла, для чего завела его на час раньше обычного. В доме было непривычно тихо. Из кухни не доносилось ни шкворчание сковородок тети Долли, ни суетливые шаги неизменно опаздывавшего на работу дяди Тома. Наверное, они еще спят. Тем лучше. Энн выскользнула из-под одеяла и поёжилась от прохладного утреннего воздуха, ворвавшегося в распахнутое настежь окно.

Почтальон должен появиться минут через десять-пятнадцать, так что у нее еще достаточно времени на то, чтобы умыться, почистить зубы и привести в порядок волосы. Впрочем, Энн мало заботил внешний вид. Тусклые и тонкие от природы волосы она считала божьим наказанием и с завистью поглядывала на блестящие локоны подруг. В отличие от одноклассниц Энн не пользовалась косметикой, отчего в свои семнадцать с половиной выглядела не старше пятнадцатилетнего подростка. Отсутствие лишних килограммов избавило ее и от изнурительных диет, на которых буквально помешалась ее лучшая подруга Джессика. Энн была серой мышкой. Безусловно, она никогда об этом не говорила, но игнорировать насмешливые взгляды ровесниц и безразличие парней было выше ее сил.

Хорошо, что у нее есть Крис. Красивый широкоплечий парень, мечта всех девчонок школы. Капитан бейсбольной команды. Когда он пригласил Энн на свидание, она едва не рухнула в обморок от неожиданности и счастья. Почему он выбрал именно ее? Ведь его взаимности искали все подруги Энн. Взять хотя бы Джессику. Она была намного красивее и общительнее, однако парни боялись подходить к ней.

Энн ополоснула водой лицо и посмотрела на себя в зеркало. Ну и вид! Словно не спала трое суток. Вот что значит засиживаться допоздна перед телевизором, а потом мучиться ночными кошмарами, навеянными фильмом ужасов.

Собрав волосы в хвост, Энн натянула джинсы, тенниску и кроссовки. Часы показывали половину восьмого. Тетя вот-вот встанет, чтобы приготовить завтрак. Нужно поторопиться.

Энн приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Пусто. Она на цыпочках пробралась к лестнице, спустилась вниз, едва касаясь ногами ступенек. Выйдя из дома, Энн увидела удаляющуюся фигуру мистера Колдриджа, местного почтальона. Ожидания оправдались. В ящике с табличкой «Мистер и миссис Браун» белел конверт. Поколебавшись пару секунд, Энн достала письмо. Однако на конверте не было штампа средней школы Нашвилла. Обратный адрес указывал, что письмо пришло из Джеймстауна. Что самое удивительное – оно было адресовано Энн. Имя отправителя отсутствовало. Энн спрятала конверт под футболку и пошла обратно в дом. У нее не было ни малейшего желания отвечать на расспросы тети, с которой она наверняка сейчас столкнется на первом этаже.

Дом Браунов ничем не отличался от соседних домов. Двухэтажный кирпичный коттедж с гаражом на две машины, задним двориком, где тетя Долли разводила розы, и квадратом стриженого газона перед калиткой.

Дядя и тетя заменили Энн родителей, которых она не знала. Они никогда не скрывали от девочки правду, но относились к ней как к родной дочери. Не имея собственных детей, они окружили сироту такими любовью и лаской, которых были лишены многие дети, растущие в родных семьях. Правда, вряд ли дядя и тетя придут в восторг, когда увидят ее табель за второе полугодие. Энн заканчивала школу далеко не первой ученицей. В классе всегда находились не только более красивые девочки, но и более умные. Шли годы, менялись предметы и учителя, но Энн неизменно оставалась в тени. Ничего удивительного, что и школьный фотограф, делавший фотоальбомы для выпускников, поначалу забыл поместить кисло улыбавшуюся физиономию Энн в ряд с ее одноклассниками.

• 1/32
• Следующая