Старая сказка - Стрейн Алекс - Страница 32

Она то казалась ему хрупкой и нежной, как весенний цветок, то прочной и несгибаемой – как стальной прут. Она таяла в его объятиях от нежности и мужественно противостояла его давлению.

Коул не мог усидеть на месте и стал ходить взад-вперед. Слишком долго их нет. Дули сказал, что они уехали два часа назад. А что, если Микаэлу сбросила лошадь? Или еще что-нибудь случилось… А вдруг все это правда и она сливается сейчас в жарком объятии с Диком, пока он тут в тоске и тревоге мечется по ранчо, сгорает от ревности и… любви! О господи, любви! Коул изо всех сил сжал кулаки, пытаясь свыкнуться с этой мыслью. Столько лет он считал, что его сердце – это кусок… нет, глыба льда! Лизи при расставании назвала его бесчувственным чурбаном и сказала, что ей жаль месяцев, потраченных на айсберг. Мэг… Мэг сказала то же самое, правда, в более сильных выражениях. Марго на прощание выразила надежду, что он найдет женщину, которая разбудит его сердце. И вот она нашлась!

– Кто вас на этот раз разозлил, мистер Рассел?

Коул обернулся. Микаэла в тесных джинсах верхом на Ласточке смотрелась великолепно.

– Где ты была? – крикнул он так, что кобыла подалась назад, нервно прядая ушами…

– Ну-ну, Ласточка… – проворковала Микаэла, поглаживая лошадь по шее.

Коул почти завороженно проследил за движением ее руки. Кажется, он становится маньяком! Наверное, он слишком долго пребывал в анабиозе, и вот теперь все его чувства и эмоции гипертрофированны и максимализированны. Ему же нужно наверстывать упущенное!

– Я боялся, что с тобой могло что-то случиться! – уже спокойнее сказал Коул, хватая повод и помогая Микаэле спешиться.

– Что со мной может случиться?

– В прошлый раз тебя спасал Дули.

– С тех пор утекло много воды. И ты уже кричишь на меня!

Коул огляделся, вокруг никого не было.

– Извини! Я приехал – тебя нет. Нервы разыгрались. Мало ли что может случиться в такой ситуации…

Микаэле было невозможно приятно упоминание о его разгулявшихся нервах и беспокойстве за нее, но она не только не подала виду, но и недовольно поджала губы. Коул с интересом следил за ее лицом. Ей показалось, что у него в глазах пляшут веселые золотые искорки.

– Например, я могу свалиться с лошади? Уверяю тебя, я прекрасно держусь в седле. Несколько лет подряд я исправно посещала школу верховой езды. Или ты беспокоишься о том, что я могла заблудиться?

Коул бросил на Микаэлу выразительный взгляд. Господи, опять все начинается заново… Дай, Боже, сил это пережить!

– Ты что, намекаешь на то, что у всех женщин «топографический идиотизм»? – уже почти гневно вопрошала Микаэла, превратно истолковав его выразительный взгляд.

– Нет, намекаю на то, что это не самая лучшая идея! – рявкнул он, выведенный из себя тем, что она не дает ему и слова вставить.

Сама задает вопросы и сама тут же на них отвечает. Так и с ума сойти недолго. А еще заработать кучу всяких комплексов.

– Вообще-то я была не одна, – сказала Микаэла и не придумала ничего лучше, как расцвести самой лучезарной улыбкой. – Дик сопровождал меня. Думаю, он прекрасно ориентируется в этой местности. Не так ли, мистер Рассел?

– Он совсем мальчишка!

Трудно было найти более неподходящую компанию, чем Дик. Мальчишка даже за себя постоять не сможет – вчера этому был прекрасный пример! Впрочем, любой из парней, работающих на ранчо, казался ему неподходящим. Кроме него, разумеется. Он снова мрачно посмотрел на Микаэлу.

– Да-да, понимаю… – тут же откликнулась она. Вот ведь болтушка! – Безопасность и все такое. Вообще у меня кое-что есть… для самозащиты.

– Да ну?.. – протянул Коул, ожидая, что Микаэла вытащит какую-нибудь игрушку из тех, что женщины обычно кладут в сумочку: специальную сирену, перцовый баллончик или на худой конец карманный электрошокер.

Но она извлекла огромный кольт, который он видел только один раз в жизни. В музее.

– Что это? – слегка севшим голосом поинтересовался Коул, все еще надеясь на милый розыгрыш, что этот огромный пистолет не что иное, как детская игрушка. На худой конец зажигалка.

– Кольт тысяча девятисотого года, – радостно подтвердила она самые мрачные его предположения.

– Неужели? – Голос его совсем охрип. Коул прикидывал, как с наименьшими потерями отнять у Микаэлы эту устрашающего вида штуковину. – Из какого музея ты его украла?

– И вовсе не из музея! – обиделась она. – Это семейная реликвия, она досталась мне по наследству.

– Да неужели? – Коул тут же успокоился. Семейная реликвия, надо же! Будь даже эта штуковина исправна, она даже поднять ее, чтобы прицелиться, не сможет, не то что выстрелить! – Неужели из него когда-то стреляли?

– Разумеется! – с воодушевлением откликнулась Микаэла и ослепительно улыбнулась. – И почему ты употребляешь глаголы в прошедшем времени? Эта, как ты изволил выразиться, штука и сейчас исправна.

– Что?!

– Глупо иметь неисправное оружие. К тому же я довольно прилично стреляю. Смотри…

Коул даже не успел ничего возразить, как Микаэла с видимой легкостью взяла это чудовище на изготовку и пальнула так, что у него уши заложило. Жестяную банку, висевшую на деревянном коле, как ураганом смело.

– Видишь? – Она улыбнулась еще ослепительнее и, довольная собой, начала запихивать кольт обратно.

Коул захлопнул рот и помотал головой.

– Отдай его мне, Микаэла, – очень задушевно произнес он, осторожно приближаясь к Микаэле.

– Зачем? – подозрительно спросила она.

– Во имя твоей же безопасности.

– Если хочешь знать, я в полной безопасности. Все абсолютно законно. И у меня есть на него разрешение!

– Ну конечно, разве у тебя не может быть разрешения, – сдаваясь, страдальчески произнес Коул.

– Чем ты опять недоволен?

Он был недоволен всем на свете. В том числе тем, что она владела раритетом и стреляла гораздо лучше него. Но это уже была зависть, и он промолчал.

– А где был ты?

– Дела. – Коул был лаконичен.

– Твой потрепанный рыдван разбудил меня утром, – с улыбкой сообщила Микаэла.

– Я прошу прощения от его имени. Наверное, ты сладко спала после вчерашнего…

– Ты имеешь в виду тот робкий поцелуй?

– Вообще-то их было два.

– Ай-ай-ай, как это я запамятовала… – Микаэла скорбно покачала головой.

– Чертовка, – пробормотал он. – Может, освежить твою память?

– Стоит ли?

– Думаю, да… – Коул ловко бросил поводья на изгородь, так что уздечка зацепилась за столбик, и повлек Микаэлу за собой.

Она испуганно огляделась. Коул определенно выглядел человеком, способным сейчас на безумства. Только она пока не готова!

– Ты так волнуешься из-за этого, что я поневоле стал сомневаться в твоих словах.

– В к-к-каких словах?

– Что ты забыла о моих поцелуях!

– Ну-ну… Что ты там себе навоображал?

– Судя по твоей забывчивости, для тебя это вполне заурядное событие. Обыденность. Наверное, ты так часто развлекаешься.

Этот ответ ошеломил Микаэлу.

– И что привело тебя к такому выводу? – осторожно осведомилась она.

– Непринужденность этого «жеста доброй воли», энтузиазм, – с готовностью пояснил Коул. – Опытность, в конце концов.

– Опытность?! – задохнулась Микаэла.

– Ну конечно, – не моргнув глазом солгал Коул. – Ты так… соответствовала, что мне грозило удушение дважды. Сначала, когда ты обхватила меня руками за шею, а потом когда целовала. И еще ты проявляла такую активность, что поневоле…

– Замолчи! – От возмущения Микаэла даже топнула ножкой, обутой в новенький ковбойский сапожок, – кое-чему ранчо все-таки успело ее научить! – Ты ничего не понимаешь… Еще никто… никогда…

– Я так и думал! – прервал ее Коул, и Микаэла оказалась в его железных руках.

Только сейчас она поняла, что натворила.

– Пусти, ты гнусный вымогатель! – Она дернулась так, что у любого другого, наверное, руки бы отвалились, а Коул и бровью не повел.

– Неужели? Разве я тянул тебя за твой хорошенький язычок?