Безумная Роща - Смирнов Андрей - Страница 22

— О Келесайне я ничего не знаю, — сказала Селкет. — Джордмонд-Законник однажды приходил сюда — побеседовать и разузнать что-нибудь о древних временах. Кажется, он остался неудовлетворенным нашей беседой. Он небесталанный волшебник, но последний из этих трех, Тарнааль, гораздо опаснее его. До меня доходили слухи о некоторых его деяниях. Тебе известно, что он одного рода с нами, хотя и явился в Сущее много позже?

— Я знаю об этом, — кивнул Повелитель Ворон.

— Опасайся его, — предупредила Селкет. — Если ты хочешь отыскать Эмерхада, тебе следует покинуть Хеллаэн и отправиться в Землю-под-Радугой, в окрестности города Кирсампля. К северу от него простирается болото, в сердцевине которого имеются развалины иного, прежнего города — там ты и найдешь своего брата. Советую тебе не откладывать надолго это путешествие, потому что Эмерхад по складу характера — непоседа и в скором времени может покинуть это место.

— Чем же он занимается в этом болоте? — Недоуменно спросил Гасхааль.

— Он изучает письмена и символы, сохранившиеся на стенах старого королевского дворца. За прошедшее время он глубоко проник в магию символов и знаков, а также в магию, изначально заключенную к каждом из ныне существующих языков и наречий.

Поблагодарив Селкет, Гасхааль ушел и, соткав дорогу в сумерках между мирами, отправился в Цалатхэн, иначе именуемый Землей-под-Радугой. Оказавшись на месте, он призвал к себе несколько тамошних ворон. Что с того, что в Цалатхэне эти птицы имели шесть лап, прозрачные крылья, жвала и короткие клювы, усеянные тонкими зубчиками? Подданные Гасхааля могли иметь сколь угодно диковинную внешность, однако суть их для его взгляда была также ясна, как самоочевидно для глаз всех прочих — видимое обличие, и суть эта подчинялась Повелителю Ворон. Порасспросив своих подданных, он вызнал, где находится Кирсампль, и отправился в окрестности города. Некоторое время побродив по воздуху над болотом (путь ему указывали верные птицы) он обнаружил какие-то древние сооружения и целую деревню, построенную прямо в воде, на сваях. Местные жители разбежались и попрятались при его появлении, поскольку, завидев впереди поселение, он не стал опускаться в воду, не желая мочить ноги.

В хижине, стоявшей на твердой земле, в непосредственной близости от старых развалин, он почувствовал кого-то живого: возможно, там жил местный шаман, или бедняк, или изгнанник, не имевший возможности построить себе такое же жилище, что и остальные туземцы. Гасхааль направился к хижине, а вороны с карканьем кружили рядом, наводя ужас на затаившихся вокруг деревни поселян. Заглянув в хижину, Гасхааль обнаружил там полуголого человека, обильно изукрашенного замысловатой татуировкой, и, кроме того, молодую женщину, забившуюся в угол и со страхом глядящую на черного пришельца.

— Ты, — презрительно обратился Гасхааль к шаману (несомненно, это был местный вождь или шаман, поскольку женщина была слишком красива, чтобы являться женой бедняка или нищего изгнанника), — честно ответишь на мои вопросы и останешься жить. Известен ли тебе чужеземец, который изучает остатки больших каменных домов в этих окрестностях? Где сейчас находится этот человек?

Однако шаман оказался не робкого десятка.

— Кто ты такой, — спросил он высокомерно, — чтобы задавать мне подобные вопросы?

— Кто ты такой, — отвечал ему Повелитель Ворон, — что надеешься выжить, вступая со мной в препирательства?

— Я, — ответил человек, — Эмерхад, Господин Знаков и Повелитель Символов. А каково твое имя, неуч?

Помолчав некоторое время (ибо его немало изумил ответ этого человека) пришелец назвал себя:

— Я Гасхааль. Я не узнал тебя, брат.

— Ты сильно изменился, — сказал Эмерхад, пытаясь, в свою очередь, скрыть удивление.

— Ты изменился еще сильнее.

Родственники обнялись. Когда удивление прошло, их немало позабавили обстоятельства их встречи. Эмерхад предложил прогуляться к развалинам, чтобы поговорить свободно. По дороге он сделал в воздухе некий странный жест — и тут же его облик чудесным образом изменился: набедренная повязка сменилась штанами, узким поясом, рубашкой и плащом, на ногах появились сапоги с завязками, а за поясом — пара тонких кожаных перчаток с замысловатыми золотистыми узорами.

В одной из сохранившихся комнат старого дворца повели они меж собой беседу, расспрашивая друг друга о том, какие события случились с каждым из них после их последней встречи. Затем Гасхааль рассказал Господину Символов о рождении нового мира и всем, что связывалось с этим событием, и о нескольких волшебниках, которые жаждут единолично подчинить себе тамошние стихии. Он увидел, как загорелись глаза Эмерхада — и понял, что на этот раз не ошибся.

— Новые, чистые, еще не истощенные стихии… — пробормотал Повелитель Символов. — Письмена, не стертые и не искаженные, еще не скрытые грязью веков… Я с тобой, брат, и я окажу тебе любую помощь, какую ты ни попросишь.

— А много ли будет стоит твоя помощь? — Спросил Гасхааль. — Ведь нам будут противостоять искуснейшие из числа Обладающих Силой. Что ты сможешь против них?

— Я, — ответил Эмерхад спокойно, — также Обладающий Силой. Ты слышал мой титул: я Господин Знаков и Повелитель Символов.

— А велика ли твоя Сила? — Усмехнулся Гасхааль. — Я слышал, ты изучаешь здесь какие-то настенные письмена и рисунки — но разве Обладающему Силой пристало заниматься подобной ерундой? Разве годится подобным нам жить в хижинах дикарей и делить с ними ложе и стол?

— У тебя своя магия, братец, у меня — своя, и не думаю, что мне потребуется много времени, чтобы Прочитать твою Силу.

— Что ж, попробуй, — ответил Гасхааль, все еще пренебрежительно усмехаясь.

— Не стану, — покачал головой Эмерхад. — Потому что если мне это удастся, ты лишишься своей магии и станешь моим вассалом — и даже пожелав, я не смогу уже отпустить тебя и вернуть свободу.

— Пустое бахвальство.

— Меня может ждать и неудача, — легко согласился Эмерхад. — В том случае, если ты убьешь меня раньше, прежде чем я закончу изучать диалект твоего волшебства. Однако я хочу прекратить наш спор, пока он не закончился оскорблениями и не перерос в смертельный поединок. Я предлагаю тебе состязание: каждый из нас сделает какую-нибудь особенную вещь, и мы сравним их свойства. Чье искусство окажется выше, тот и победитель.

Гасхааль согласился, сказав:

— Но кого мы возьмем к себе в судьи?

— Пусть случай решит, кто будет судьей, — ответил Эмерхад. В полотняный кошель он побросал костяные таблички с различными знаками и буквами; затем он предложил Гасхаалю наугад выбрать несколько и бросить их на пол. Повелитель Ворон так и сделал. Таблички сложились в незнакомое ему имя, однако Эмерхад от души рассмеялся, прочитав его.

— Это имя женщины, которая грела мне постель, пока ты не заявился в деревню, — сказал он. — Что ж, посмотрим, кто из нас сумеет поднести ей лучший подарок.

Гасхааль нахмурился, поскольку такого судью нельзя было назвать беспристрастным, однако промолчал. Затем братья разошлись, уговорившись встретиться на этом же самом месте на следующий день.

Неизвестно, где провел ночь Повелитель Ворон, но Эмерхад вернулся к своей любовнице. Поначалу та ужаснулась, увидев, что тело Эмерхада скрывает необычная, похожая на вторую кожу, одежда, оставлявшая открытыми только лицо и кисти рук — да и те вдруг почему-то оказались лишены следов священной татуировки. Однако Эмерхад успокоил ее, сказав, что не является обычным человеком и от того может на время принимать даже и столь противоестественный вид, как сейчас. Затем он снял одежду, демонстрируя, что не приобрел за прошедшее время никакого тайного изъяна, который следовало бы скрывать, и снова усилием воли заставил свою кожу изменить цвет так, как будто бы на его тело была нанесена татуировка. Он предупредил женщину, что скоро должен будет покинуть ее, однако прежде ей придется разрешить спор между ним и его братом — также принадлежащим не к роду людей, но к роду могущественных духов.