Артас: Возвышение Короля-Лича (ЛП) - Голден Кристи - Страница 48

Подобно тому, как удар оставляет рану, плуг оставляет борозду, земля, по которой прошли мертвые, была черной и бесплодной. Даже хуже; Сильвана вспомнила сгоревшие леса, оставленные после себя орками, и их природа со временем восстановит. Но это – это был жуткий темный след смерти, будто омерзительная сила, державшая эти трупы в подчинении, убивали саму землю там, где они шли. Яд, они были как яд, а эта темная магия – порождением безумца.

И это должно быть остановлено.

Она остановилась только на мгновение, хотя ей показалось, будто была целую жизнь.

– Стойте! – закричала она ясным, сильным и решительным голосом. – Здесь мы остановимся.

Они на мгновенье растерялись, затем все поняли. Она быстро раздавала инструкции, а они неслись их выполнять. Многие из них замерли в ужасе, только сейчас бросив ошеломленный взгляд на раненную землю, которая так ужаснула их генерала, но они быстро оправились. Потом будет время, чтобы обеспокоиться об исцелении измученной земли. Сейчас они должны остановить распространение страшного шрама.

Вонь обгоняла армию, но Сильвана и ее следопыты уже были готовы к ней. Она уже не ослабляла их, как раньше. Она стояла на мосту с высоко поднятой головой, ее черный капюшон скользнул, обнажив ярко-золотые волосы. Армия мертвых замедлилась, а потом и вовсе остановилась, озадачившись этим зрелищем. Мерзкие фургоны, осадные машины и катапульты с грохотом остановились. Скелет коня Артаса встал на дыбы, он нагнулся и погладил костлявую шею, словно живого зверя. Сильвана почувствовала тошнотворную дрожь, когда животное ответило на прикосновение хозяина.

– Хорошая работа, – сказал Артас, его голос сквозил шутливостью, похожей на теплоту.

– Надеюсь, это не те самые ох-какие-невероятные эльфийские врата, о которых я так наслышан.

Сильвана заставила себя улыбнуться в ответ.

– Нет, не совсем. Но тебе это покажется неприятным препятствием.

– Леди, это всего-навсего обыкновенный мост. Ну вот, опять, как же эльфы любят надевать на кошек бумажные гривы и называть их львами.

На миг она оглядела его армию, ее гнев смешался с притворным самодовольством.

– Ты прошел через эти врата, убийца, но следующие тебе не по плечу. Внутренние врата Луносвета открываются особым ключом, который тебе никогда не достать!

Она кивнула своим спутникам, и те побежали через мост, чтобы присоединиться к своим товарищам на другой стороне.

Все шутливость Артаса испарилась, его тусклые глаза сверкнули. Рука в перчатке сжала рунический клинок. Швы на ней затрещали.

– Ты зря теряешь время, женщина. Нельзя остановить неизбежное. Хотя я нашел забавным смотреть, как ты убегаешь.

Теперь Сильвана рассмеялась разгневанным, удовлетворенным голосом, который шел из самых глубин ее души.

– Думаешь, я убегаю от тебя? Сразу видно, что ты никогда не имел дела с эльфами.

Хоть что-то, подумала она, было восхитительно просто. Сильвана подняла свою руку, бросила абсолютно не магическое, довольно практичное зажигательное устройство, и побежала, пока мост взорвался. Серебряные и золотые деревья радушно приняли их, склонившись и скрыв их от врага. Прежде, чем уйти слишком далеко, она услышала нечто, что заставило ее свирепо улыбнуться.

– Эта женщина начинает действовать мне на нервы.

Да. Действовать тебе на нервы. Изводить тебя, как воробей ястреба. Элрендар делит пополам Леса Вечной песни, и нескоро ты найдешь переправу для своих чудовищных машин. Она понимала, что это была лишь задержка, не более. Но если армия задержится достаточно долго, возможно, она успеет отправить в город сообщение.

Ее охватило беспокойство. Кажется, Артас в высшей степени был уверен, что сможет преодолеть магию, защищавшую эльфийские врата. Он уже показал некую осведомленность, когда смог уничтожить первые врата. Конечно, они не были защищены магией так, как вторые. Да и как она могла судить, высокомерие – его нормальное состояние, но… возможно ли это?

Пилящая ее неуверенность, которая побудило ее добавить последнее предупреждение в сообщение Тел’кора к магам, вновь зашевелилась внутри нее.

Знал ли Артас о ключе?

Предатель, волшебник по имени Дар’кхан Дратир, должен был все упростить. И в какой-то мере, конечно, он это сделал. В противном случае Артас никогда бы не узнал о Ключе Трех Лун – магическом предмете, который был разбит на три отдельных лунных кристалла, спрятанных в хорошо охраняемых, потаенных местах Кель’Таласа. Каждый храм, говорил ему эльф, с радостью предав свой народ, был построен на пересечении линий леи, подобно самому Солнечному Колодцу. Линии леи были кровеносной системой земли, перенося вместо алой жидкости магию. Соединенные таким образом, кристаллы создавали энергетическое поле, известное как Бан’динориэль – Страж Врат. Все, что ему теперь было нужно – найти эти места: Ан’телас, Ан’дарот и Ан’овин – вырезать охрану и найти лунные кристаллы.

Но и исключительно миловидные, на удивление упорные эльфы оказались не простым испытанием. Артас восседал верхом на Непобедимом, изредка касаясь Ледяной Скорби, и размышлял на тему того, как такая хрупкая на вид раса может сопротивляться его армии. Ибо теперь это была именно армия – сотни солдат, поголовно мертвые, а потому их было значительно сложнее уничтожить.

Умная уловка генерала следопытов, заключавшаяся в подрыве моста, и верно, стоила Артасу драгоценного времени. Река тянулась через весь Кель’Талас, пока не поднималась напротив нескольких угорий к востоку – которые снижали мобильность его боевых машин не меньше воды.

Какое-то время это отняло, но реку они пересекли. Пока он обдумывал решение, что-то на закорках разума зашевелилось болью, покалывающее ощущение, которое он не мог в полной мере распознать. Раздосадованный, он решил не обращать внимание на странное ощущение и приказал нескольким своим неизменно преданным солдатам создать собственный мост – мост из гниющей плоти. Множество солдат забрело в воду и просто легло на дно, слой за слоем, пока, наконец, нельзя было перевезти шаткие мясные фургоны, катапульты и требушеты. Некоторая нежить была бесполезна, поскольку их тела были слишком изломаны или разорваны, чтобы сохранить цельность. Этих Артас почти нежно освободил из-под своего контроля, даруя истинную смерть. Их тела, весьма кстати, отравят чистую речку. Еще одно оружие.

Он, конечно, мог легко пересечь реку, что и сделал. Непобедимый без колебаний погрузился в воду, и Артасу вдруг вспомнился роковой прыжок лошади в середине зимы, когда во время прыжка она поскользнулась на обледенелых камнях, также беспрекословно послушная воле хозяина, что и теперь. Воспоминание обрушилось на него совершенно неожиданно, и целый миг он не мог дышать, настолько его захлестнули боль и чувство вины.

Все прошло так же быстро, как началось. Теперь все было лучше. Он больше не был тем эмоционально неуравновешенным ребенком, мучимым стыдом и чувством вины, что, всхлипывая на снегу, поднимал тогда меч, чтобы пронзить сердце верного друга. Нет, да и Непобедимый не был ныне обычным смертным существом, чтобы ему повредила такая малость. Оба они теперь были сильней. Могущественней. Непобедимый пребудет вечно, находясь в услужении у хозяина, как и всегда. Он не познает ни жажды, ни боли, ни голода, ни усталости. А он, Артас, возьмет то, что захочет и когда захочет. Больше не будет ни молчаливого неодобрения отца, ни ворчания святоши Утера. Не будет неопределенных взглядов Джайны, со складкой, пробежавшей над бровями в этом до боли знакомом выражении...

Джайна...

Артас ожесточенно потряс головой. У Джайны был шанс присоединиться к нему. Она отказалась. Отвергла его, хотя клялась, что никогда этого не сделает. Он ничего ей не должен. Теперь им командовал лишь Король-лич. Эта смена мыслей успокоила его, Артас улыбнулся и похлопал выпуклый позвоночник мертвого зверя, который кивнул в ответ. Конечно, его взволновала именно та прекрасная и упрямая предводительница следопытов, которая заставила его засомневаться – пусть даже на мгновение – в правильности выбранного им пути. У нее тоже был шанс. Артас пришел ради конкретной цели, и цель эта состояла не в том, чтобы уничтожить Кель’Талас и его жителей. Не воспротивься они ему, он оставил бы их в покое. Не он, а ее острый язычок и дерзкое поведение навлекли рок на ее народ.