Цирк приехал! - Аронов Александр - Страница 13

• Предыдущая
• 13/49
• Следующая

Ребята недоумевали. Все, что говорил Аркадий Викентьевич, было чистой правдой. Но откуда он знал об этом? Неужели в пятой «Б» есть фискал? Кто? Кто из мальчишек мог совершить такую подлость? Ни одна девчонка, кроме Нины, не была посвящена в тайну…

— Управление скелетом было изготовлено Алексеем Косиловым, сыном столь известного и заслуженного в нашей стране летчика. Мне кажется, пионеру Алексею Ко-силову не следовало бы пятнать свою знаменитую, прославленную отцом фамилию…

— Откуда он и про Лешку знает? — тихо спросил у Власа Павлик.

Все было именно так. Лешка, выступивший вслед за Борькой, сказал:

«Борька прав! Мы пользуемся отсталой техникой! Я берусь приделать к скелету такой механизм, что у черепа будут загораться глаза, он будет курить и пускать из носа дым. Скелет сможет двигаться, танцевать, кланяться и вертеть в разные стороны черепом. Он будет лить слезы, даже говорить и петь, если в подставку спрятать граммофон!»

«Верно! — крикнул Борька. — Об этом я и хотел сказать!»

«Граммофон в подставку и не поместится, — сказала Нина. — Сделай, чтобы руки и ноги поднимал, и то здорово получится».

Лешкино изобретение оказалось чудом техники. Оно состояло из сложной системы колечек, шпулек из-под ниток, рычажков и едва видимых веревочек. Отдельно был изготовлен пульт управления, который поместили на задней парте.

Лешка подделал ключ к кабинету естествознания, и ребята тайком забирались туда — устанавливали конструкцию.

И вот вчера состоялся спектакль. Эффект превзошел все ожидания. Скелет шарил в воздухе руками, поднимал высоко сгибающиеся в коленях ноги, вертел черепом.

Перепуганные девчонки дружно завизжали, когда скелет первый раз открыл рот и залязгал челюстью: «Ав… Ав… Ав…»

Последним выступал Иван Михайлович Кадулин, рыночный фотограф. Он торжественно пообещал всем родителям, школьникам, учителям, вожатому и директору выпороть сына так, чтобы тот впредь не только не трогал скелета, а вообще, если увидит где-нибудь кость, за версту её обходил.

Ребятам объявили выговор, и они дали честное пионерское никогда не трогать скелета.

После собрания ребята долго не расходились.

— Меня другое интересует. Кто Аркадию Викентьевичу нафискалил про скелет? Кто нас всех выдал? — горячился Влас. — Сам он никак не мог узнать про сюрприз! Никак!

Ромка сощурил глаз и загадочно произнес:

— Подождите, ребята! Скоро у нас такой сюрприз будет, что на землю попадаете! Если выгорит у меня дело одно, будет для всех из сюрпризов сюрприз. А фискала найдем! Обязательно!

На следующее утро Ромка Смыкунов принес в школу два свертка, тщательно перевязанные множеством бечевок. На пакетах было написано большими буквами «С С С» и нарисовано множество знаков вопроса.

— Что это значит? — приставали к Ромке ребята.

— Совершенно секретный сюрприз! — расшифровал таинственные буквы Ромка.

Первый сверток был длинный и твердый, второй поменьше, квадратный и на ощупь мягкий.

— Что внутри? — приставали ребята. Ромка загадочно улыбался:

— После уроков!

Что-что, а сюрпризы Ромка преподносить умел!

И вот после занятий, закрыв дверь класса изнутри на стул, Ромка торжественно распаковал первый сверток. В нем оказался насос. Обыкновенный велосипедный насос.

— Ну и сюрприз! — рассмеялся Валька Кадулин.

— А у тебя и такого нет! — огрызнулся Ромка и, изобразив на лице презрение, добавил: — А впрочем, если кому неинтересно, могу и не показывать!

Он взял насос и стал медленно упаковывать его в газеты.

— Не прячь! — закричали ребята.

Ромка долго ломался, потом быстро, как фокусник, развязал второй сверток.

Ребята ахнули. Перед ними на груде старых газет и веревок лежал новенький футбольный мяч. Не самодельный тряпичный, не разноцветный детский, не волейбольный, а настоящий. Футбольный. Оранжевого цвета.

Налюбовавшись вдоволь произведенным эффектом, Ромка небрежно бросил:

— Если кто желает, может качнуть!

Насос яростно засопел. Он переходил из рук в руки. Всем разрешил Ромка качнуть понемногу, даже Вальке.

Последними накачивали Нина и Борька. Когда мяч раздулся, Ромка проверил его упругость и сказал:

— Стоп! Хорош!

Накрепко зашнуровав тесьму, Ромка подержал мяч на руке, любуясь им, а потом, звонко стукнув об пол, поймал и положил перед собой на стол.

— Нравится?

— А то нет! — ответили ребята.

— То-то и оно! Только это не мой мяч! Дружка одного! — И Ромка печально вздохнул.

— А можно поиграть? — поинтересовался Борька.

— Можно. Но сложно. Есть условия…

— Какие? — понеслось со всех сторон.

— Дорого просит дружок. Не осилить.

— Сколько? — спросил Петька Бурлаченко.

— Двести двадцать бабок. По десять с игрока.

— Всего? — обрадовался Влас — Чего же ты так расстроился? Как, ребята, осилим?

— Ладно, — согласились все. — Зато будет общий мяч.

— Вы меня не так поняли, — грустно сказал Ромка Смыкунов. Он словно невзначай вытащил из кармана битку — боевую бабку, поиграл ею и положил рядом с мячом. — Вы думаете, мячу цена двести двадцать бабок? Двести двадцать ничего не стоящих мослов? Такому мячу? Заграничному мячу? Нет, это одна игра столько стоит.

Ребята печально глядели на мяч и бабку. Бабка по сравнению с оранжевым, сияющим, как солнце, мячом казалась совсем никудышной.

— Как — одна игра? — переспросил Валька Кадулин. Так, очень просто! Два тайма… — вздохнул Ромка.

— Не понимаю… — сказал Валька.

— А чего тут понимать! — вспыхнул Влас. — Он хочет мячик сдавать напрокат. Как рояли! Только за рояль даже нэпман, даже буржуй недорезанный больше одного мосла в день не запросит, постесняется, а он с товарищей…

— А я-то здесь при чем? — пожал плечами Ромка и опустил глаза. — Это он, дружок мой, столько просит.

— Какой дружок? — с недоверием спросил Валька.

— Кто он? Как фамилия?

— Вы его не знаете, — ответил Ромка, шаркая по полу ногой.

Все промолчали.

— Ну что ж! Нет так нет! — Ромка надул и без того толстые щеки, спрятал в карман бабку, взял мяч, расшнуровал широкую белую тесьму и вытащил ниппель. Из камеры с силой вырвался воздух: пш-ш-ш!

— А может, он уступит, дружок-то твой? — с надеждой спросил Борька.

Ромка тут же крепко зажал пальцами ниппель камеры, и шипение прекратилось.

— А сколько дадите?

— По бабке за тайм! — предложил Влас. П-ш-ш-ш!

— Стой!

Шипение прекратилось.

— Твоя цена? — спросил Влас.

— Не моя, а дружка моего! — поправил Ромка. — Постараюсь уговорить его, но боюсь, что меньше чем по сто бабок за игру не выйдет.

— Дорого! — отрезал Влас.

П-ш-ш-ш!

Мяч таял на глазах.

— Десять бабок за игру! — с отчаянием крикнул Борька.

П-ш-ш-ш!

— Сколько?

— Девяносто.

— Дорого!

— А сколько?

— Пятнадцать! П-ш-ш-ш-ш!

Мяч давно выдохся, но ребята продолжали торговаться. Решили так: за игру с каждого футболиста Ромка получает по бабке. С Виража-Фиксажа, который в бабки не играет, — по пачке засвеченной фотобумаги. С Жени Клочкова, у которого бабок тоже нет, — по три марки, с Толи Костюкова — по ползавтрака.

Борьке Ромка предложил все игры играть бесплатно за стеклышко-лупу и клоунский пищик, но Борька даже не захотел об этом слышать.

Только Римме Болонкиной, отозвав её в сторону, Ромка предложил участвовать во всех играх безвозмездно: «Я за тебя каждый раз буду вносить по бабке!» Но Римма отказалась — она не любила футбола. Ромка огорчился. Отойдя от неё к ребятам, он сухо сказал:

— Есть последнее условие. Очень важное и непременное. Во-первых, я буду голкипером. Во-вторых и в главных! Мяч совершенно новый. Ботинками его легко поцарапать. Поэтому дружок разрешает играть только босиком. У кого ногти на ногах будут длинные, к игре не допущу.

И на стол со страшным лязгом легли садовые ножницы. Откуда и когда они появились в руках Ромки, не заметил никто…

• Предыдущая
• 13/49
• Следующая