Светорада Янтарная - Вилар Симона - Страница 21

• Предыдущая
• 21/112
• Следующая

– Послушай меня, храбрый ясень стали,[63] – обратилась к нему Светорада на варяжском, не обращая внимания на его изумление. – Равдухи просто пытаются задержать вас, в то время как сюда движется отряд вооруженных до зубов схолариев. Вам не устоять против них, а они, поверь, никого не будут щадить. Вы ведь теперь мятежники, а с такими тут не церемонятся.

Фарлаф какое– то время соображал, даже не повернулся, когда Голуба повисла на его плече, глядя на Светораду почти с вызовом. Затем он мягко отстранил от себя свою милую и, обеспокоенно уставившись на Светораду, произнес:

– Ты мудра, яблоня пряжи,[64] если заметила это и упредила меня. Но разве у нас есть иной выход, кроме как мужественно стоять за себя до последнего?

Ох, эти варяги, которые рвутся в сечу, как в объятия возлюбленной! Светорада рассердилась на него, однако что она и впрямь могла им предложить? Вряд ли теперь дело удастся уладить без кровопролития, если только…

– Посмотри вон туда, храбрый ярл. Нет, не на равдухов, а на каменную стену в стороне от них. Там находится дворец Святого Маманта, пустующий уже несколько лет. Во дворце почти никого нет, однако его ограда может послужить вам укрытием. Конечно, равдухи вряд ли вас подпустят к нему, но если вы сообщите им, что у вас в заложницах ромейская патрикия, – она указала на себя и гордо вскинула голову, – если принудите их отступить, то сможете добраться до ворот этого дворца. Какое ни есть, но это все же убежище. Наверное, ворота дворца на запоре, но вас много, а дворец охраняет только горстка слуг. Они вам не помеха. К тому же, имея в руках заложницу, вы сможете выставлять и свои условия. Даже вытребовать, чтобы вас отпустили.

– А наши суда в портах, наш товар?

– Раньше об этом надо было думать! – сердито огрызнулась Светорада.

Фарлаф какой– то миг размышлял, потом вдруг резко подхватил ее на руки и, протискиваясь среди вопящих русов, вышел вперед, к равдухам. Там поставил Светораду перед собой, закрывшись, будто щитом.

– Если не отступите, мы этой патрикии перережем горло! – крикнул он на ромейском языке, причем для убедительности выхватил меч и приставил острие к горлу Светорады.

У нее в первый миг от страха все поплыло перед глазами. А тут еще и Сила рванулся к Фарлафу, испугавшись за госпожу, но древлянина удержали, а слышавшая весь разговор Голуба, видимо о чем– то догадавшаяся, стала торопливо объяснять древлянину, что происходит, – язык– то тиверцев и древлян схож. Однако сама Светорада, почувствовав на коже острие каленого булата, уже ни в чем не была уверена, и на лице ее застыл такой неподдельный ужас, что начальник равдухов и впрямь поверил, что дело тут неладно. Нарядно одетая женщина, скорее всего знатная византийская матрона, была не простой горожанкой, поэтому, случись с ней что, и офицер равдухов может потерять свое место.

И он дал сигнал отступить.

Фарлаф, по– прежнему удерживая у горла Светорады меч, торопливо объяснял своим людям, что им следует делать, а те передавали весть далее. И так, медленно двигаясь на стражей Константинополя, русы приблизились к широким воротам дворца Маманта. Это было довольно большое строение, окруженное каменной стеной, густо увитой плющом. Его высокие ворота были закрыты, однако русы не стали тратить на них время, а быстро, становясь на плечи один другому и хватаясь руками за плющ, взбирались на стену. А тут кто– то и лестницу уже тащил. Появившиеся было наверху немногочисленные охранники дворца поспешили сразу скрыться, сообразив, что не в силах остановить ораву отчаянных русов. И если в оставленном дворце еще могли быть слуги, то они куда– то подевались, ибо, едва оказавшись внутри, русы распахнули тяжелые створки ворот, и толпа мятежников вбежала на широкий мощеный двор, где их встретила тишина.

Во дворце Святого Маманта они оказались как раз вовремя, потому что со стороны улицы уже слышалась мощная поступь отряда схолариев. Русы теснились в воротах, торопились ворваться внутрь, толкались, видя, что ворота уже закрывают. И как только последние из них забежали во двор, створки со стуком сомкнулись и мятежники совместными усилиями задвинули брусья засовов в пазы. Удары наскочивших извне схолариев только грохоту прибавили. А Фарлаф, схватив Светораду за руку, уже тащил ее по каменной лестнице на арку, возвышавшуюся над воротами.

– У нас ваша патрикия! – крикнул он сверху, весьма непочтительно удерживая Светораду за волосы, отчего ее прическа совсем растрепалась, а сама она со страхом глядела вниз, где на них, задрав головы, смотрели воины в стальных шлемах. Фарлаф, видя замешательство ромеев, довольно рассмеялся. Но Светораде было не до смеха, когда ярл вновь грубо тряхнул ее. – Я перережу ей горло, если вы не прекратите напирать! И сообщите своему эпарху, что мы заняли ваш дворец и останемся тут, пока он не явится к нам на переговоры.

Только позже, когда схоларии отошли, Фарлаф наконец спустился с заложницей вниз, оставил ее и сказал уже совсем иным тоном:

– Ты не должна сердиться на меня за грубость, нежная береза нарядов. Ты поступила мужественно, защитив собой стольких людей. И я клянусь тебе мудрой силой Одина,[65] что, пока я жив, ни один волос не упадет с твоей головы.

Светораде хотелось верить ему. Ведь если варяг поклялся своим верховным божеством… У них вообще честь священна, их слову можно верить. Однако она все еще не могла прийти в себя и почти кинулась на грудь Силе, когда тот протиснулся к ней сквозь толпу.

– Она наша, наша, – говорил Сила, сам уже ставший своим среди этих людей. – Думаете, ромейке какой было бы до вас дело? А эта сама из подневольных.

– Ты ж говорил, что она жена их патрикия!

– Что, не слыхали, как наши девушки к патрикиям попадают?

Сила никогда раньше не интересовался судьбой Светорады. Попал в услужение к своей – и готов был нести службу. Русы знали, что их женщины по– разному оказываются в богатой Византии. Поэтому к княжне – кто из них догадывался, что она княжна? – отнеслись даже с сочувствием, начали благодарить.

Постепенно все разошлись, стали осматривать дворец, дивились, отчего такое богатое жилище да в запустении. Разглядывали мозаичные картины на сводах, восхищались мраморными полами, любовались редкими статуями и беломраморными колоннами в простенках, оставленными тут бывшими хозяевами. А когда в служилом помещении обнаружили еще не успевшую остыть печку и кое– какие запасы провианта, вообще развеселились. А там и мех с вином по рукам пустили.

Однако Фарлаф и воевода Рулав быстро навели порядок. Рулав самолично продырявил мехи с вином, пригрозив, что вытолкнет к схолариям любого, кто будет бесчинствовать. Сам же поднялся на ворота и вступил в переговоры с командиром схолариев. Рулав требовал все то же: сообщить о случившемся эпарху, вызвать его сюда, дабы они могли прийти к какому– то соглашению. Если же схоларии решатся продолжать наступление, то русы не только не пожалеют заложницу, но и вообще устроят тут пожар. Сами сгорят – ведь терять– то нечего! – однако огонь перекинется и на иные постройки. Нужно ли такое ромеям? Вот то– то же!

Пока он вел переговоры, Фарлаф со Светорадой обошли весь дворец, сад и окружавшие его стены. Фарлаф все примечал взглядом воина, где приказывал остаться дозорному, где забаррикадировать калитки в стене. И совсем ему не понравилось, когда он заметил еще одни ворота, расположенные возле примыкавшего к дворцу Святого Маманта высокого сооружения.

– Что там? – Он указал на ворота, украшенные изваяниями льва, дракона и взвившегося в прыжке леопарда.

– Старый ипподром при дворце Маманта, где порой тренируются возничие перед выступлениями квадриг на большом ипподроме.

Фарлаф внимательно оглядел широкие створки ворот, за которыми располагался тренировочный ипподром, велел их забаррикадировать и выставил стражу. Ярл рассудил, что если ромеи решатся атаковать их, то скорее всего отсюда. И хотя к дворцу лепился еще и древний монастырь Святого Маманта, в честь которого получил название и сам дворец, со стороны обители священнослужителей Фарлаф не ожидал нападения.

• Предыдущая
• 21/112
• Следующая