Светорада Янтарная - Вилар Симона - Страница 55

• Предыдущая
• 55/112
• Следующая

– Александр, ты что, так и не понял, что хотели отравить именно меня? – отстранилась от него княжна.

– Это не я прислал халву. – Кесарь почти несчастно поглядел на нее.

Но она и так поняла, что его вины тут нет. Стала объяснять, что если кто– то решился на попытку убийства, то это может повториться. Доказывала, что им надо выведать, кто замыслил против нее неладное. И видя, что Александр растерян и не знает, что сказать, начала перечислять тех, кто у нее под подозрением: назвала Варду и ненавидевшего ее Василицу, вспомнила и Зою, даже предположила, что, возможно, сам император, разочаровавшись в ней…

– Тсс!.. – предостерегающе поднял руку кесарь. Глянул на нее исподлобья, потом сказал: – Все мы под Богом ходим.

Светорада была поражена. Смотрела на него и чувствовала, как у нее сжимается сердце. Вспомнила, что некогда, в хазарском гареме, ее тоже пытались отравить, но тогда ее увез царевич Овадия, который пылал к ней любовью. А здесь…

Александр старался по– своему успокоить княжну. Заверил, что теперь все подаваемые ей кушанья будет пробовать специальный слуга, что… А может, она предпочитает сама следить за приготовлением блюд в Дафне?.. На пиру отравить кого– либо просто невозможно, а он в свою очередь обязуется никогда не присылать ей через слуг каких бы то ни было яств. Так что она может быть спокойна. К тому же на все, что происходит, есть воля Всевышнего, без Его ведома и птенец не выпадет из гнезда. А эта попытка… Они живут в мире, где опасность всегда идет рядом с властью и высоким положением. Вон даже его отец, император Василий Македонянин, не просто так разбился на охоте и даже твердил перед кончиной, что все это дело рук Льва. Да и его мать, Евдокия Ингерина, умерла столь странной смертью, что поговаривали об отравлении. Так что…

Светорада устало села на край ложа, почти не чувствуя объятий кесаря. Она поняла, в каком мире привык жить он. Но она– то не готова к подобному!

И еще она почти с благодарностью подумала об Ипатии. По крайней мере, он постарался, чтобы Глеб не оказался в этой роскошной западне, в какую угодила она. И все, что ей теперь остается, – это быть всегда настороже. Или смириться, как говорит Александр.

Кесарь и впрямь был взволнован попыткой отравления его избранницы. Он повелел Варде усилить охрану дворца Дафны, увеличил штат слуг Янтарной Ксантии, приказал, чтобы ни одного блюда не подавалось сюда из палатийной кухни, и позволил княжне самой заниматься приготовлением пищи. Он заявил ее поварам, что повесит любого, если с их госпожой случится хотя бы легкое недомогание. Светораде все это напоминало суету перепуганного мальчика. Александр всегда казался ей мальчишкой: выглядит гораздо моложе своего возраста, беспечен, игрив и слишком далек от политики… Во всяком случае, так ей казалось.

Тем не менее Александр решился на шаг, который давно ожидала от него Светорада: он пошел к брату императору и сказал, что желает жениться на своей избраннице. Разве правители Византии не берут в жены прекраснейших, независимо от их рода и положения? А Софья ему не жена, она монахиня, вот пусть и утешит душу, отправившись в любой монастырь по своему выбору.

Когда Александр сообщил Светораде о своем заявлении Льву, она даже расплакалась. Льнула к кесарю, как к своему надежному защитнику, клялась в любви, была нежной, ласковой… Ей ведь так хотелось чувствовать себя защищенной! Так хотелось надежности!

– Льва не удивила моя просьба, – обнимая ее, рассказывал княжне Александр. – Хотя он предупредил, что теперь, когда даже ему не удается решить проблему его женитьбы на Зое, мой развод может встретить определенные препятствия. Однако Лев лично готов поддержать меня. Его не устраивает, что дочь мятежного Андроника входит в семью базилевсов, особенно сейчас, когда в Константинополе все больше распространяются слухи, будто только сильный и решительный Андроник Дука может оградить Византию от врагов. Кто распространяет эти слухи – неясно. Однако следует признать, что Софья теперь скорее заложница, чем кесарина. Поэтому Лев считает, что наш с ней развод пойдет дому Македонской династии только на пользу. Но знаешь ли… все дело заключается в неуступчивости патриарха. Лев даже посоветовал мне обращаться по поводу развода не к нему, а к Николаю Мистику. Думаю, нам это только на руку. Николай всегда относился ко мне куда более милостиво и покровительственно, нежели к моему брату. Надеюсь, у меня с ним не будет проблем, ведь Николай был крестником нашего отца Василия и нам со Львом он по сути приходится приемным братом. А меня он еще и любит…

Порой вера кесаря в то, что его любят, затмевала здравый смысл. Светорада же понимала, что Николай ни за что не допустит еще одного брачного скандала в Македонской династии. Да и ей он теперь больше враг, чем покровитель. К тому же она знала, что патриарх будет действовать, исходя из своих политических планов. Возможно, что Николай поддерживает связь с Андроником, – она еще не забыла, как он при ней отправлял к мятежнику гонца. И ему ничего не стоит отказать своему любимцу Александру, чтобы не терять расположения того, кого сейчас так опасаются в Византии.

Княжна оказалась права. Ибо уже через день Александр ворвался в ее покои сам не свой, бушевал, сбрасывал с поставцов хрупкую посуду, срывал занавеси, привел в ужас всех служанок княжны, которые разбежались кто куда, упорхнули, как стая перепуганных птиц.

– Николай отказал мне! – кричал Александр. – Мне, своему кесарю! Да как он смеет!

– Теперь, наверное, ты понимаешь, как тяжело приходится твоему брату, – довольно хладнокровно произнесла Светорада. Она осторожно обошла осколки битой посуды и прикрыла ставни, чтобы крики самбазилевса не были слышны за пределами дворца Дафны.

Ее спокойствие подействовало на Александра отрезвляюще. Он перевел дыхание, заговорил уже более сдержанно. Сказал, что ранее он тоже поддерживал Николая. Александру не нужна ни властная Зоя Карбонопсина, ни ее ублюдок. Светораду покоробило, как он отзывается о ребенке, причем о своем крестнике, но когда Александр сказал, что до появления этого бастарда он был единственным наследником престола, она поняла, почему кесарь не любит маленького порфирородного[112] Константина. Брак Льва и Зои сразу сделает Константина более предпочитаемым наследником, чем Александр. А еще Светорада, несмотря на всю свою влюбленность в кесаря, отметила, что не представляет Александра хорошим правителем для столь мощной державы, как Византия.

Она отвлеклась от своих мыслей, заметив, что Александр пристально смотрит на нее. Какой– то незнакомый, серьезный и озадаченный взгляд.

– Ксантия, а отчего у нас до сих пор нет детей?

Светорада почувствовала, как у нее внутри разлился свинцовый холод. Она знала, что бесплодна… Очень скоро Александр начнет догадываться… Но он заговорил, скорее обращаясь к себе, чем к ней:

– Мои дети родились, когда я был еще совсем юным. С тех пор… – Он махнул рукой. – А у тебя есть сын Глеб, который живет со своим отцом. Ксантия, не пора ли нам с тобой подумать о своих детях, твоих и моих?

– Все в руках Божьих, – тихо произнесла княжна, склоняя голову.

Но ее смирение сейчас только раздражало Александра.

– Я полюбил тебя за то, что ты отличалась от этих святош и лицемерок! Не смей уподобляться им! Ты становишься неинтересной мне!

Светораду эти слова напугали. Так сложилось, что, решившись на связь с Александром, она многое потеряла. Могла и многое приобрести… при условии, что он не разлюбит ее. Если же Александр потеряет к ней интерес, ее наверняка ждет заточение в монастыре.

Княжна встала, глядя прямо в светлые, горящие гневом глаза Александра, резко сорвала с головы покрывало, повынимала заколки из волос, тряхнула головой, так что волосы рассыпались волнами, и начала медленно расстегивать ряд пуговок на своей парчовой столе.

• Предыдущая
• 55/112
• Следующая