Светорада Янтарная - Вилар Симона - Страница 60
- Предыдущая
- 60/112
- Следующая
Однако сейчас Зоя радовалась, общаясь с маленьким сыном. И, наблюдая за ее играми с малышом, Светорада решилась переговорить с ней.
Но едва княжна вышла из укрытия и приблизилась, едва Зоя увидела Светораду, как ее еще минуту назад радостное лицо помрачнело. Все еще держа сына на руках, она хотела уйти, даже сказала спутникам оградить ее от этой встречи, но Светорада, резко отстранив преградивших ей путь евнухов, учтиво поклонилась и стала просить выслушать ее.
– Я знаю, что не вызываю у вас расположения, сиятельная госпожа, знаю, что наши отношения и с натяжкой нельзя назвать терпимыми, однако, поверьте, мне есть что вам сказать. И это важно.
Черные волосы Зои при свете дня отливали синевой. Даже пушистый мех чернобурки подле ее уложенных вдоль лица кос казался светлым. А еще при ближайшем рассмотрении княжна отметила, что над маленьким пухлым ртом Зои пробивается темный пушок. И все равно это была красивая женщина, высокая, статная, величественная. Чем не достойная августа для державы ромеев?
– Не гневайтесь на меня за дерзость, – заговорила княжна, когда няньки забрали у Зои малыша и они вдвоем пошли по аллее среди укрытых снегом статуй. Охрана женщин держалась на некотором отдалении от них, и они могли говорить, не опасаясь подслушивания.
Светорада начала с того, что сейчас они обе оказались в относительно равном положении: обе жили с правителями ромеев невенчанными и считались прелюбодейками. Но если насчет только недавно принявшей христианство Янтарной этому еще можно найти объяснение, учитывая, что ее возлюбленный все еще связан узами брака, то для Зои Карбонопсины, женщины знатного рода, родственницы флотоводца Имерия, такое положение и впрямь выглядит оскорбительным. Конечно, женщин правителей охраняет высокое положение их мужчин, однако людям не закроешь рты, и любая венчанная ромейская жена имеет право считать себя более честной и достойной, чем они. И если церковники до сих пор не могут определиться в вопросе брака императора и матери его наследника, то на что надеяться Ксантии? Александр слишком мягок и беспечен, чтобы настаивать, он привычно занял место за братом, и пока не состоится брак Льва и Зои, их с Александром брачный вопрос вряд ли будет рассмотрен.
– Для меня было полнейшей неожиданностью, когда Николай Мистик отказал Александру посодействовать в расторжении союза с Софьей Дукой, – впервые поддержала беседу Зоя. – Он всегда и во всем потакал кесарю, а тут, когда никто не сомневался в его благоволении, патриарх вдруг занял непримиримую позицию.
– Ну, о милости патриарха к кесарю мне не рассказывал только ленивый, – засмеялась Светорада. – Однако странно, что он защищает Софью именно сейчас, во время бунта ее отца.
– Надоела мне эта тема, – резко прервала Светораду Зоя. – Я поняла, что вы, как и я, заинтересованы в решении вопроса в нашу пользу, но что изменится, если мы посочувствуем друг другу?
«Она сказала „мы“, – отметила про себя Светорада. – Похоже, ее неприязнь не так уж глубока, как я думала. И возможно, попытки избавиться от меня предприняты не по ее приказу».
Вслух же сказала совсем другое:
– Ответьте мне, новообращенной и еще не вникнувшей во все тонкости христианских обрядов: неужели без соизволения патриарха вас с императором не может обвенчать иной священник?
Зоя остановилась так резко, словно налетела на невидимую стену. Смотрела перед собой огромными черными глазами. И вдруг рассмеялась.
– Как все просто! Воистину, насколько надо было патриарху заморочить нам с императором голову, чтобы столь простое решение не пришло на ум никому из нас.
Однако уже в следующий миг ее лицо омрачилось.
– Но Николай Мистик – глава Церкви. Мало кто из священнослужителей захочет противостоять его решению, опасаясь быть расстриженным.
– Да ну? Разве значительная плата не убедит кого– либо из менее ретивых служителей отказаться от доли жить в сутане ради безбедной жизни в миру?
Теперь Зоя внимательно смотрела на Светораду.
– Вы действительно желаете помочь нам?
– Я желаю, чтобы вы стали императрицей. И помогли потом нам с кесарем.
И опять Зоя пристально смотрела на нее. Какие глаза! Светорада с трудом выдержала взгляд ее глубоких темных очей.
– А вы так хотите соединить свою судьбу с кесарем? – спросила Зоя в свою очередь.
Светорада мило улыбнулась.
– Думаю, половина женщин Константинополя будет рыдать в подушки от зависти, когда я стану кесариной. Госпожа, я понимаю, что вы почитаете и любите светлейшего Льва Мудрого, у вас от него сын, но неужели вы никогда не замечали, что Александр моложе и красивее его? Да, я люблю кесаря и хочу стать его женой. К тому же вы умная женщина и наверняка догадались, с какой целью привел меня перед светлейшие очи базилевса Николай Мистик. Но подле императора был Александр. И это решило мою участь. Я выбрала из двух августейших братьев младшего, отнюдь не задумываясь о пурпуре власти!
Похоже, Зоя ей поверила. Не могла не поверить, ибо в этот миг Светорада действительно любила кесаря, любила свою мечту, свое счастье, он был таким дерзким, таким необузданным, таким влюбленным в нее… От княжны, казалось, исходил нежный свет ее убежденности в том, что она может вновь любить и быть любимой.
В тот же вечер императора и Зою обвенчал один из палатийных священников. Потом был созван весь двор, и во дворце Августия, освещенном множеством свечей, царедворцы наблюдали, как Лев венчал свою жену на царство. Светорада стояла в толпе приглашенных, наблюдая за торжественной церемонией. Без церемоний двор не мог. И недолюбливавший патриарха Самона уж постарался, чтобы все выглядело как должно. Играл орган, величественно звучал хор, когда Лев сам накинул на плечи Зои пурпурную хламиду и короновал ее диадемой августы. Затем весь двор в церемонном величии двинулся в церковь Святого Стефана, где прошла торжественная литургия.
На другой день весть о случившемся разнеслась по Константинополю. Было самое преддверие Рождества, люди готовились к великому празднику, однако весь город только и говорил о том, что Зоя наконец– то стала императрицей. Кто– то считал, что эта история пришла к должному завершению, иные уверяли, что подобными действиями император оскорбил Церковь, и все спорили, ругались, доходило даже до драк. И конечно же, обо всем узнал патриарх. Наверняка он был оскорблен, но уже ничего не мог изменить. Зоя стала законной женой императора, хотел Николай этого или нет, и все, что он мог, это лишить сана венчавшего ее священника. Вряд ли тот сильно скорбел по поводу своего расстрижения, ибо Палатий он покидал небедным человеком.
Александр прибыл в Палатий через день и был ошеломлен новостью.
– Как все просто разрешилось, – дивился он. – Однако не думаю, что Николай будет теперь добрее к нам. Если раньше мы еще могли надеяться, что он пойдет нам навстречу, то теперь обозленный патриарх вряд ли согласится дать мне развод. Константин Дука по приезде сразу отправился во дворец патриарха, чтобы вызнать вести.
– Или ходатайствовать за свою сестру, – добавила княжна. – Как ты не поймешь, Александр, что он сделает все, чтобы она осталась кесариной. Хотя… разве только забота о сестре вынуждает твоего дражайшего Константина столько времени проводить подле патриарха?
Александр посмотрел на нее с удивлением.
– А ты, как я погляжу, входишь во вкус интриг, моя нежная наяда.
Светорада видела, что он недоволен. И все же она не могла не отметить, что кесарь соскучился по ней. Он был ласковым, внимательным, ночью они опять предавались страсти со всевозможными ухищрениями, и Светораде вновь стало казаться, что она готова принять его таким, каков он есть. По крайней мере, ей не пришлось, как еще недавно, притворяться, будто ей хорошо с ним.
Настало Рождество. С раннего утра весь двор собрался для выхода на службу в собор Святой Софии. Шли целой процессией: несли хоругви и золотые кресты; диаконы кадили, звякали цепи и крышки кадильниц, плыл ароматный ладан, хор распевал Пасхальный канон. Выпавший недавно снег уже растаял, было серо, грязно и ветрено, однако нарядное и торжественное шествие являло собой яркое и прекрасное зрелище.
- Предыдущая
- 60/112
- Следующая
