Светорада Янтарная - Вилар Симона - Страница 84

• Предыдущая
• 84/112
• Следующая

Светорада смотрела на него своими огромными янтарными глазами. В лице ни кровинки. Казалось, она не видела перед собой толстого озабоченного лица препозита. Она вспоминала, сопоставляла… и боялась поверить.

Всю жизнь ее месячные были нерегулярными. Светорада давно решила, что в ней самой, в ее теле, есть некий изъян, из– за которого она не может забеременеть. Она давно смирилась с этим, приняла как данность. Порой, поразмыслив, сколько мужчин брали ее против желания, она даже была довольна своим бесплодием. И вот теперь… Княжна подумала про оргию во Влахернском дворце… и с облегчением вздохнула, вспомнив, что, когда кесарь отправлялся в паломничество, она уже знала, что не беременна. Так, привычно отметила это для себя и все. А потом… Потом был Стема.

Зенон все еще держал ее за руку, когда только что едва стоявшая на ногах молодая женщина вдруг громко взвизгнула и даже подпрыгнула. Растерявшись, препозит отшатнулся, но Ксантия неожиданно почти повисла на нем и, прежде чем евнух опомнился, расцеловала его в обе щеки.

– Зенон, вам говорили раньше, что вы похожи на архангела, приносящего благие вести? Тогда я буду первой!

И она опять принялась его целовать.

Евнух опешил, потом тоже стал посмеиваться, а она кружила его, таская за собой по террасе, и удивленный препозит семенил за ней, путаясь в полах длинной хламиды. Он все силился что– то сказать, но эта особа вновь визжала и кружилась.

– Вам следует теперь быть осторожнее, госпожа, – принялся успокаивать ее Зенон. И уже серьезно добавил: – Это наследник кесаря, как я понимаю?

Его слова немного ослабили ее эйфорию. Она остановилась, перевела дыхание.

– Если я не ошибаюсь… Если мы не ошибаемся…

Она почти перепугалась.

– Дражайший Зенон, пока я не удостоверюсь окончательно, об этом не следует распространяться. Я должна быть уверена. Но если это правда, то, конечно же, это ребенок кесаря. А вы что, сомневаетесь?

Сомневаться будут многие. А участники вакханалий во Влахернах больше других. Подозрительный Варда – в первую очередь. К тому же прошло уже два месяца, как Александр отбыл, а в объятиях Стемы она была немногим более месяца тому назад. Но все же… О, если небеса наконец подарили ей надежду познать счастье материнства, она поборется за себя! А потом приедет Стема, и…

Ее переполняло смешанное чувство беспокойства, надежды, страха и радости.

– Уважаемый препозит, я хочу немедленно отправиться на богослужение во Влахернскую церковь. Однако я ответственна за прием хазарских гостей и должна следить, как готовят блюда.

– Но разве вы уже не дали наставления куховарам? За остальным я прослежу сам.

Она ласково посмотрела на него.

– Не удивляюсь, что Ипатий Малеил так любит вас. И как вы сумели, проведя жизнь в Палатии, остаться столь добрым и хорошим человеком?

Говоря это, княжна, разумеется, понимала, что Зенон заинтересован оказаться в милости будущей жены кесаря. И он готов помогать ей, пока она будет сохранять свое высокое положение. Как долго? Светорада отбросила эти мысли, давая Зенону советы насчет плова, фаршированных перепелок и зажаренной на вертелах баранины… На самом деле все это уже мало интересовало ее…

В тот день она молилась перед иконой Богородицы, как не молилась еще никогда в жизни. Она была так благодарна… Великая Мать Спасителя попросила за нее сына! Она сжалилась над несчастной новообращенной и подарила ей столько радости именно тогда, когда Светорада была в полном отчаянии. Не оставь же ее и теперь, Приснодева!.. Княжна вновь и вновь горячо молилась, пока не впала в некое блаженство, замерла под кротким взглядом Богородицы, почти не слыша проходившей службы. Она даже слегка покачивалась под звуки песнопений и, постепенно отдаляясь, ушла от всего окружающего, растворилась в своих мечтах и надеждах… Позже, покидая службу, Светорада сняла свои драгоценные янтарные колты и пожертвовала их для храма.

И все же она не могла отстраниться от происходящего. Ей многое надо было сделать, чтобы подкрепить свои мечты действиями. Перед ней словно была возведена стена, отделявшая ее от счастья с тем, кому она так хотела родить ребенка, и эту стену ей следовало разобрать своими собственными силами. Это было ее испытание. Если она справится – значит, достойна величайшей милости.

Тем вечером на пиру Светорада внимательно прислушивалась к тому, о чем говорил император с послами каганата. Речь шла о включении в имперские войска хазарских конников. Это бы укрепило ромейскую армию, а Византия достаточно богата, чтобы оплатить службу наемников. К тому же императору было бы желательно, чтобы Хазария оповещала Византию о том, что творится за пределами империи, дабы державы– союзницы вместе сдерживали натиск врагов. И это когда русы как раз собирались идти в поход мимо хазарских земель на Константинополь! У Светорады разболелась голова, настолько она была напряжена, усиленно размышляя о том, как можно помешать подобному союзу.

Она стала переглядываться с Захрой, а когда официальная часть приема завершилась и у гостей появилась возможность пообщаться, Светорада сама подошла к Захре, поприветствовала ее и, выслушав целый поток восхвалений булгарки, заметила, что давним знакомым лучше бы встретиться не в людном собрании, а где– нибудь в другом месте, чтобы переговорить более спокойно. Видела ли благородная Захра Константинополь? Нет, не пиры и военные парады этериотов, а красоты великого града? Что ж, тогда они уже завтра могут отправиться на прогулку по столице мира.

От подобной перспективы Захра была просто в восторге. Ее муж не препятствовал подобному общению супруги, и на другой день она первая явилась во дворец Маргарит.

– Я всегда знала, что ты рождена для высокого удела, Медовая, – обратилась Захра к Светораде, назвав ее прежним прозвищем. – И я первая отказывалась верить слухам, что ты осталась с дикарями печенегами.

Светорада была милостива к ней. Она сводила ее в роскошные бани Зевксиппа, катала Захру в крытой колеснице по оживленной Месе, а затем женщины прогулялись под огромными арками акведука Валенты, посетили площади Константина, Феодосия и Аркадия. При этом Светорада преподнесла гостье множество подарков, а под конец вывезла ее через Золотые ворота в предместье, где предложила посетить руины иудейской синагоги. И хотя Захра была мусульманкой, именно ради этих руин Светорада и стремилась встретиться с женой исповедовавшего иудаизм Юри.

– Вот видите, Захра, как христиане относятся к вере вашего супруга. Когда эта синагога рухнула, ни прежний патриарх Николай, ни нынешний Евфимий не захотели ее восстанавливать.

Захра обвела скучающим взглядом развалины, не понимая, зачем Медовая привезла ее сюда после всех тех красот и чудес, какие они видели в Константинополе. Ах, Медовая просто утомилась и решила устроить здесь нечто вроде пикника? Забавно. И Захра удобно расположилась подле севасты на разостланном среди поросших плющом руин ковре. Она с удовольствием ела выставленные слугами деликатесы, пила разбавленное ключевой водой сладкое вино и время от времени бросала равнодушный взгляд на провалы в высоком куполе над головой. Ну рухнул и рухнул. Ей– то какое до этого дело? Вот рахдонитам бы это не понравилось. Она им скажет о безразличии ромеев к иудейскому храму.

Княжна замерла, услышав слова Захры, и постаралась усилить впечатление. Заявила, что ее, Светораду, которая любит щегольнуть в Палатии, как и тогда, когда она жила во дворце Итиля,[147] несколько смущает, с каким пренебрежением ромеи приняли хазарских гостей.

– Что значит с пренебрежением? – возмутилась Захра. – Нас ведь и на пиры водят, и на ипподром позвали, усадив подле кафизмы самого императора.

– Ах, милая, вы не все знаете, – с деланным сочувствием произнесла Светорада. – Вас не приглашали на парадные выходы двора, базилевс не катал вас на своем любимом дромоне по водам Мраморного моря, и даже то, что вас не допустили в кафизму, а усадили на трибунах, тоже является проявлением неуважения. Ведь, помнится, когда тут в прошлом году были латинские гости, они сидели в самой кафизме. А когда прибыл посол от булгар, то Лев лично водил его по Константинополю, посещал с ним храмы. Как вы думаете, отчего я так одаривала вас сегодня? Конечно, для меня радость – услужить подруге, но как вспомню, какие подарки вручали в Палатии франкским послам… Я ведь почти родня базилевса, вот мне и захотелось хоть немного порадовать вас, чтобы вы уезжали с гостинцами, а не как жалкая просительница, которую приняли из милости.

• Предыдущая
• 84/112
• Следующая