Восьмой грех - Ванденберг Филипп - Страница 72

• Предыдущая
• 72/85
• Следующая

— Откуда вы знаете? Если бы это было так, мы смогли бы решить все проблемы!

— Я знаю. Отвечая на ваш вопрос, я скажу: этот кусочек долгое время пытались продать на черном рынке. Даже хитрецу Гонзаге с его огромными средствами не удалось заполучить это сокровище. Последняя цена за него была обозначена шестью цифрами. Такую цену вряд ли дадут за предмет, который того не стоит. В любом случае я думаю, что мы не единственные, кто заинтересован взять пробу материала. Возможно…

— Невозможно, — перебил его Мьюрат. — Вы думаете, другие ученые могут заниматься подобным делом?

— Да, именно это я имею в виду!

— Господин кардинал!

— Я бы не хотел, чтобы меня так называли.

— Ну хорошо. Господин бывший кардинал. Я полжизни провел, занимаясь этим. Я и сегодня считаюсь корифеем в области молекулярной биологии и молекулярной генетики, хотя и отстаю на пару лет от институтов в Кембридже и Массачусетсе. Мне не нужно лишний раз напоминать вам, что именно я прославил научно-исследовательский институт в Кембридже.

— Никто не может отрицать ваших заслуг, профессор. И прежде всего я. — Аницет сделал паузу и пристально посмотрел на Мьюрата. — Я надеюсь, что вы меня правильно поняли… Но хочу предупредить, что, если другие обойдут нас, для братства это обернется катастрофой.

— Я знаю, — ответил Мьюрат с улыбкой человека, который все еще был уверен в успехе своего дела.

Профессор молча натянул белые резиновые перчатки и, подняв руки, стал похож на арестованного бандита. Затем он взглянул на человека с бледной кожей, который избегал света и теперь казался еще более зловещим, чем обычно. Наконец Мьюрат открыл лабораторный шкаф с дверцами из белого матового стекла и вынул поддон из плексигласа размером сорок на шестьдесят сантиметров, на котором лежала свернутая ткань.

На лабораторном столе, стоявшем посреди комнаты (он был похож на обычный стол патологоанатома), Мьюрат осторожно развернул плащаницу. На ней, как на негативе, слегка проступали черты мужчины. И еще отчетливее была видна прореха величиной с почтовую марку.

Аницет внимательно наблюдал, как профессор взял целлофановый пакетик с драгоценным содержимым и осторожно, с помощью пинцета вынул кусочек ткани. На его лице читалось напряжение…

Этажом ниже, в двадцати метрах от лаборатории, в которой находились Мьюрат и Аницет, в комнате цитолога сидели доктор Дулацек и гематолог Ульф Груна. Они склонились над маленьким, не больше сигаретной пачки, приемником. Напрасно Дулацек пытался хоть что-нибудь услышать, регулируя громкость прибора. Кроме шипения и шума, ничего разобрать не удавалось.

— Что же случилось? — нетерпеливо прошептал Дулацек. — Я ничего не слышу!

Груна пожал плечами. Неделю назад ему удалось незаметно поставить жучок в лаборатории Мьюрата.

— Я сам не знаю, что произошло. Устройство работало.

— Теперь — нет. Проклятие, именно сейчас, в самый ответственный момент. Мьюрат не мог обнаружить жучок?

— Это невозможно. Все звучало бы по-другому.

Но вдруг приемник затрещал и послышался голос:

— А как вам удалось раздобыть отсутствующую часть, господин экс-кардинал?

Долгое молчание. Дулацек и Груна нетерпеливо переглянулись. Все было тихо.

Тот же голос произнес:

— Позвольте я отгадаю: это связано с Соффичи, секретарем кардинала Гонзаги? Но вы только что сказали, что Гонзага так и не смог заполучить эту реликвию. Я не понимаю…

Потом раздался голос Аницета:

— Это не столь важно, профессор. Намного важнее было получить доказательство, что эта реликвия не подделка!

Мьюрат согласился:

— Конечно. — И тут же добавил: — Но что касается Соффичи… Ходят страшные слухи.

— Вот как?.. — голос Аницета звучал равнодушно. — Но даже если и так. Разве это что-то меняет в нашей ситуации?

Ответа не последовало.

Аницет заговорил снова:

— А теперь попробуйте положить недостающую часть на место!

Раздался далекий непонятный шум.

Прошла еще одна бесконечная минута, и тут Аницет воскликнул:

— Точно! Посмотрите, как идут нити!

Мьюрат подтвердил:

— Вы правы. Сомнений нет.

Аницет продолжал:

— Структура нитей четко вписывается в общий рисунок ткани. Так подделать невозможно! Значит, Гонзага действительно привез нам оригинал.

— Тогда я не понимаю, почему мои анализы не дали результатов, — сказал Мьюрат.

Дулацек и Груна усмехнулись.

Аницет задумчиво произнес:

— Это очень странно, но у вас есть еще один шанс.

— Я не возражаю, — ответил Мьюрат. — Если следы крови можно будет подвергнуть анализу, тогда… Я даже не отваживаюсь подумать об этом!

Потом снова наступила тишина, ничего не было слышно. Груна взволнованно произнес:

— А что теперь происходит?

— Они обнимаются и целуются! — ухмыльнулся Дулацек и зажал ладонью рот, чтобы подавить громкий смех.

Наконец в приемнике снова раздался голос Аницета:

— И когда можно ожидать первых результатов?

— Дайте мне три-четыре дня. А пока я буду хранить этот драгоценный предмет в своей комнате.

Дулацек бросил на Груну многозначительный взгляд, будто хотел сказать: «Сегодня ночью будет подстрелен еще один голубь».

Мальберг забрал Катерину из аэропорта на такси и купил на завтрак свежие булочки, сыр, ветчину и варенье из айвы. Теперь они сидели за кухонной стойкой в его квартире. Катерина скривила лицо и отставила чашку.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — опередил ее Лукас. — У меня кофе — полная бодяга. Никто не знает, откуда пошло это слово, но значение знает каждый. Неужели мой кофе настолько плох?

— Я бы так не сказала…

— Но подумала! Я признаю твою правоту. К сожалению, я не умею варить кофе.

Катерина толстым слоем намазала варенье на половинки булочек и, лукаво улыбнувшись, сказала:

— Что касается кофе, я промолчу.

— А в остальном?

— Ну, тут можно поспорить.

Лукас взял ее за руку. Катерина покраснела. Она подумала, что Мальберг воспользуется паузой между булочками с вареньем и ветчиной, чтобы сделать ей предложение. (Немецкие мужчины не всегда чувствуют момент, когда можно сделать это красиво.) Однако получилось по-другому.

— Ты сказала, что в газетной статье о Соффичи было указание на смерть Марлены, — напомнил Лукас.

Катерина растерянно взглянула на него. Но уже в следующее мгновение поборола разочарование.

— Да, — ответила она и, порывшись в сумке, достала газетную вырезку. — Это статья из вчерашнего номера «Messagero».

Мальберг пробежал глазами статью в четыре колонки, в которой сообщалось о несчастном случае с Соффичи. В конце статьи оставался открытым вопрос, почему же секретарь ехал на служебной машине кардинала Гонзаги, да еще под фальшивыми номерами. Очень странным редакции газеты показался тот факт, что Соффичи погиб у замка Лаенфельс, в котором обосновалось братство, враждебно настроенное к официальной Церкви. Ни одно слово не указывало на Марлену. В статье не было ничего нового. Лукас вопросительно посмотрел на Катерину.

— Фото, — сказала она и ткнула пальцем на снимок под статьей, на котором был запечатлен замок Лаенфельс. — Знак над входом!

Мальберг наморщил лоб: на гербовом щите над входом он увидел крест со второй перекрещивающейся балкой, которая шла наискось. Этот похожий на руну символ он уже где-то ни дел. Ну да, конечно.

Лукас подошел к секретеру, открыл ящик и вынул тонкую золотую цепочку с овальным медальоном, которую он вчера сюда положил. Эту цепочку он нашел в квартире Марлены.

На медальоне был тот же символ, что и на фото в газете.

Мальберг, не веря своим глазам, покачал головой. Что бы все это могло значить?

Катерина взяла у Лукаса медальон.

— Подозревая Гонзагу и других членов курии, мы, возможно, шли по ложному следу.

— Я сейчас подумал о том же, — произнес Мальберг. — В таком случае между курией и братством должна быть какая-то связь.

• Предыдущая
• 72/85
• Следующая