Дневник Алины - Вивье Колетт - Страница 3

• Предыдущая
• 3/13
• Следующая

Я болею!

Когда я утром проснулась, то у меня болело горло. Я поняла: это ангина — вот радость! Я запела. Прибежала мама.

— Мама, милая моя мамулечка, у меня болит горло — наверно, все белое!

Мама его посмотрела — оно и правда все белое; а когда я смерила температуру, то было 38°.

И вот я лежу в маминой постели, под ее красивым розовым одеялом и в своей белой ночнушке. У меня немножко болит голова, больно глотать, я вся горю, но когда мне делается скучно, я тут же вспоминаю про реки Европы, и скука сразу же проходит.

После обеда бабушка Плюш принесла мне книжку «Несчастья Фина», я ее начала, но не смогла читать: буквы плясали перед глазами, а голова горела. Тогда мама поскорее закончила мыть посуду, чтобы почитать мне вслух, а потом сама легла рядом. Мы с ней беседовали, совсем как взрослые, и мама мне рассказывала про свое детство в Гавре.

Я плохо спала, был жар. Ужас! Мама провела ночь рядом с моей кроватью, в ночной рубашке, с чашкой чая, который принесла мне попить. Она держала меня за руку, и я наконец уснула. Сегодня утром мне было намного лучше: горло не такое белое, а температура — 37,7°. На обед я поела овощной бульон, печеное яблоко, и глотать было уже не так больно.

Папа подарил мне коробочку красок. Рике думает, что это из-за моей ангины, и ему завидно.

В четыре часа пришла Виолетта, принесла два апельсина; она все еще была вся разрумяненная после контрольной по рекам Европы. Она перечислила все реки Германии и Бельгии. Виолетта сказала, что после той истории в пятницу Мари Коллине ни с кем не хочет разговаривать.

Надо сказать, что Эстелла очень заботлива ко мне. Сегодня вечером она купила мне на свои деньги большую вишню в сахаре, но мама не захотела, чтобы я ее съела — из-за горла — и Эстелла съела ее сама.

Сегодня — 37,1°. Хочу уже завтра встать, потому что надоедает видеть, как другие играют во дворе на солнышке, а я все лежу да лежу в постели.

Рике хотел сыграть со мной в домино, но ему надо было делать уроки, поэтому он не смог. Он посмотрел на мои краски, апельсины, кувшин с лимонадом и тихонько спросил:

— Как ты это сделала, скажи — чтобы ангиной заболеть?

— Чтобы заболеть? Ты что, думаешь, я нарочно? А почему ты спрашиваешь?

Но Рике ничего не ответил, а потом спустился во двор.

Прошел час, и мама пошла позвать его из окошка. Вдруг в дверь постучали: это оказался угольщик, он держал за руку Рике — тот был насквозь промокший.

— Вот ваш мальчик, мадам Дюпен — и знаете, где я его нашел? Под краном моей колонки — в одних трусах! Он так замерз! К счастью, погода стоит хорошая. Зачем он так делал?

Рике плакал: боялся, что его накажут. Мама, ничего не говоря, отвела его в спальню и растерла одеколоном. А потом, когда он отогрелся, шлепнула его:

— Ты что, с ума сошел? У нас дома уже и так есть больная! А если бы ты простыл?

Рике заплакал, и никто ничего не понял из его ответа. Наконец мы расслышали:

— Это чтобы ангиной заболеть — как Алина — и… и получить хорошие подарки!..

— Ах, вот как, — сурово сказала мама, — ты хочешь заболеть, мальчик мой — забавно!

И не обращая внимания на крики бедного Рике, мама его раздела и уложила в постель. Сначала он немного поплакал, потом перестал: уснул.

То-то папа посмеялся, узнав об этой истории:

— Этот пацан становится невозможным, Минетта. Но все же нужно признать, своеобразности у него не отнять!

— И сообразительности, — вздохнула мама. — Бедняжка, пойду посмотрю: может, он проголодался.

Всё — у меня больше ничего нет! Мне уже надоело болеть. Сегодня утром я немного прогулялась с Эстеллой до сквера.

За ужином мама сказала:

— Ты уже вполне можешь вернуться на учебу — в субботу, например.

— В субботу? Нет, в пятницу!

Мне кажется, я не видела подружек уже целый год, и потом, это так занятно — прийти после болезни: все на тебя обращают внимание — ученики здороваются, учительница подзывает к столу и спрашивает, что у тебя было. Да и потом, должна сказать, мне и поработать хочется. И я пообещала маме, что с завтрашнего дня:

1. Я учу все уроки превосходно.

2. Делаю всю домашнюю работу превосходно.

3. Никому больше не подсказываю.

4. Больше не болтаю на физкультуре и не смеюсь.

5. Подаю во всем пример.

А сейчас, для тренировки, я подаю пример дома. Я помогла маме шить нам платья. Потом я послушала, как Рике рассказал заданную сказку и урок французского, и почистила овощи на суп. Еще вязала. Потом решила навести порядок в столовой. Под конец почистила на завтра всю обувь. Ох, как устаешь, когда подаешь во всем пример!

Завтра у мамы Петио день рождения. Виолетта уже закончила ей шарфик. Арман нарисовал великолепный рисунок: тигры набрасываются на белого человека посреди чащи, полной обезьян. А Ноно подарит синий автоматический карандаш. Весь дом готовится к этому большому празднику. После школы я прибежала домой:

— Мама, мама! А ты что подаришь мадам Петио?

И выяснилось, что мама так ничего и не купила. Мы быстро спустились, но ничего не смогли найти на всей улице. В универмаге было очень красивое колье, но очень дорогое: 20 франков — с ума сойти!

— Ну что же подарить? — все повторяла мама.

В конце концов, мне вдруг вспомнился продавец птиц, и мы купили очаровательную канарейку в маленькой клеточке — 8 франков.

На лестнице пахнет ванилью, когда проходишь мимо двери бабушки Плюш. Наверно, стряпает торт.

Какой отличный день — мы столько смеялись!

Перво-наперво, мы были красивые-прекрасивые. Эстелла была с кудрями, с зеленой ленточкой, которая идет к ее платью, а у меня — ни кудрей, ни ленточки — зато великолепная золотая брошка, которую мне дала надеть мама.

Обедали мы в салфетках, чтобы не запачкаться, но я почти ничего не ела, потому что ждала тортов.

— Идем? Идем? — повторяли мы каждую минуту.

В конце концов мама сказала: «Да, идем», — и мы пошли со своей птицей. На лестничной площадке мы встретились с мадам Ох-бедой, мадемуазель Ноэми, бабушкой Плюш и Габриэлем. Мы вошли все вместе.

— С днем рождения! С днем рождения, мамаша Петио! — закричали мы.

— Какой сюрприз!

Мы по-одному отдали ей свои подарки. Она всех отблагодарила и поцеловала — даже папу. У нашей канарейки был большой успех. Мадам Ох-беда принесла конфет.

— Это глупо! Не нужно! — повторяла мадам Петио. — Вы меня балуете!

На всех не хватило стульев, и папа сбегал к нам и принес еще. Все расселись вокруг стола: родители — с одного краю, дети — с другого. В этот момент пришел свояк Петио — мсье Пируэт с сыном Кристианом, но без жены: она простыла. Кристиан сел между Эстеллой и Виолеттой и вид у него был очень шикарный — в галстуке, словно с витрины.

В это время мама Петио взяла с буфета огромный пирог с яблоками, две тарелки миндального печенья, три бутылки белого вина и стаканы. Каждому досталось по большому куску пирога, маленькому кусочку торта бабушки Плюш, пять печений (Габриэль взял девять!) и по полному стакану белого вина. Нам было так весело! Арман принялся скакать на месте и вдруг перевернул содержимое стакана на мое красивое платье. Я отпрянула… и перевернула свой стакан на ногу Виолетте!

— Вы оба меня не удивляете! — заявила Эстелла и посмотрела на нас словно взрослая дама, чтобы пустить пыль в глаза Крикри (так прозвали Кристиана), который как раз в это время рассказывал ей, что умеет кататься по льду на коньках.

• Предыдущая
• 3/13
• Следующая