Мудрость палача - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 79

• Предыдущая
• 79/83
• Следующая

Потапов сжал пальцы. Сейчас все зависело от того, что скажет Лосякин. Все зависело от его ответа.

– Вы говорите о главном претенденте? – послышался голос Кирилла Сергеевича. Он все еще осторожничал.

– Он вчера выступал по телевидению. Давал интервью. Показали по всем «Новостям». Ты наверняка видел. Я говорю о мэре столицы.

Они услышали наконец главные слова. Объект, против которого затевалась эта акция, был назван. Но следующая фраза должна была стать решающей. Самой главной в этой записи. Лосякин прямо спросил:

– Вы предполагаете физическое устранение? – Было слышно, как у него дрожит голос. Машков закрыл глаза. Теперь не оставалось никаких сомнений. Генерал ФСБ обсуждал планы устранения известного в стране политика. В это невозможно было поверить, но это была правда.

– ... или поиск компромата, способного... – очевидно, сам Лосякин тоже боялся поверить в возможность того, что ему предлагалось сделать.

– Без «или», – резко ответил его собеседник, – никакие компроматы сейчас уже не проходят. Всем надоели эти истории с разоблачениями, кассетами. С бабами он не спит, чтобы его ловить на этой дешевке, а на взятках ты его шиш поймаешь. Он не такой дурак, чтобы брать «борзыми щенками». Он и так один из самых богатых людей в стране. Любой компромат только прибавит ему голоса на выборах, и он еще выставит себя борцом за моральную чистоту против бесчестных чиновников, попытавшихся его скомпрометировать. Поэтому «или» не нужно. Только первый вариант.

Потапов выдохнул воздух, почувствовав, что задыхается. Когда собеседник Лосякина начал говорить, он затаил дыхание. Ему все еще казалось, что сказанных слов недостаточно. Но наконец прозвучала фраза: «только первый вариант» – и это был приказ на ликвидацию.

– Я понимаю, – сказал Лосякин.

Потом пленка долго крутилась впустую, словно запись прервалась. Потапов даже хотел было остановить прослушивание, когда наконец они услышали голос:

– Чего молчишь? Струсил?

– Нет, – ответил Кирилл Сергеевич, – думаю.

– Я обратился к тебе как к человеку, которому я доверяю. Ты ведь знаешь, что наши друзья всегда готовы были тебя поддержать. Мы и сейчас готовы оказать содействие. Если все получится, на твое имя в любой точке мира будет открыт счет.

– Сволочи, – не сдержавшись, громко сказал Потапов, – вот так они покупали всех чиновников. Сволочи – и тот, и другой, – быстро поправился он.

– Что будет потом? – спросил Кирилл Сергеевич.

Его собеседник объяснил ему, как он видит дальнейшее развитие ситуации. И наконец Лосякин попросил денег, больших денег. Когда его собеседник сказал, что деньги будут, и пообещал пять миллионов долларов самому генералу, Потапов начал багроветь. О таких деньгах он не мог даже мечтать. Получалось, что только нелепая случайность не позволила Лосякину стать миллионером. С такими деньгами он мог отсюда уехать, раздраженно подумал Потапов. Но оказалось, что самая неприятная новость еще ждала его впереди.

– Считай, что договорились, – сказал собеседник Лосякина. – Что-нибудь еще?

– Да, – сказал Кирилл Сергеевич. – Если все будет нормально, я бы хотел иметь некоторые гарантии. Кроме денег.

– Какие гарантии?

– Место директора ФСБ. По факту гибели такого высокого должностного лица будет проводиться расследование, и вам нужно иметь на этом месте своего человека.

Этого Потапов уже не мог вынести. Он стукнул кулаком по столу.

– Мерзавец, предатель, подлец! – очевидно, он ругал своего бывшего коллегу не столько за предательство, сколько за ловкий ход, благодаря которому тот должен был стать не только самым богатым генералом ФСБ в стране, но и руководителем контрразведки. Потапов вдруг отчетливо понял, что он сам никогда не сможет занять этот пост. Все было куплено, все было распределено – от самых высоких должностей до самых рядовых. За жизнь каждого человека, даже известного политика, была всего лишь своя цена.

Далее собеседник Лосякина попросил найти «высококлассного специалиста, который мог бы гарантировать проведение всей акции на должном уровне». Они деловито обговаривали все детали. Дронго подумал, что эта пленка – настоящая политическая сенсация, которую охотно перепечатают газеты всего мира.

– Никогда не сомневался, что ты умный человек, – сказал на прощание собеседник Лосякина, – думаю, что насчет повышения ты прав. Стране нужны такие толковые профессионалы, как ты. До свидания.

Пленка закончилась. Еще долго раздавалось характерное шипение. Потапов выключил магнитофон, посмотрел на сидевших в его кабинете людей. Дронго молчал. Ему все было омерзительно, противно. Машков тяжело дышал, словно после длительного забега. Кассета произвела на него очень сильное впечатление.

– Вот и все, – сказал Потапов, – я пойду к директору получать санкцию на арест. Думаю, что второй голос на кассете вы узнали. Он теперь не отвертится.

– Директор может не разрешить вам арестовать его без проведения экспертизы, – сказал Дронго, – мне кажется, что вам нужно отдать пленку в вашу лабораторию. И сделать копию на всякий случай.

– Нет. Это не обычное уголовное дело. Это политическое дело, когда генерал ФСБ и человек, близкий к Президенту, планируют физическое устранение известного политика. Я обязан в первую очередь доложить своему руководству, – подчеркнул Потапов. Он поднялся, забрал кассету и, попросив остальных подождать его, вышел из комнаты.

Машков проводил его долгим взглядом. Потом посмотрел на Дронго.

– Что ты обо всем этом думаешь?

– Ничего. Все так и должно было кончиться. Лосякин, очевидно, опасался, что его могут обмануть. Или подставить. Или убрать. Поэтому он решил подстраховаться и сделал эту запись. Ему и в голову не могло прийти, что запись удет использована против него самого. Если бы не автомобильная авария, в которую он попал, мы бы, наверное, ничего не узнали.

– Когда думаешь о таких случаях, начинаешь верить в провидение, – признался Машков.

– Я опасаюсь за завтрашний футбольный матч, – признался Дронго, – мне очень интересно, как он сможет подобраться к правительственной ложе, где будут почетные гости. Он ведь не может подняться на трибуну с оружием в руках. Значит, он придумал какой-то трюк? Какой? Хотел бы я знать.

– Мы его возьмем, – уверенно сказал Машков. – Он не пройдет мимо наших людей. Мы будем проверять всех людей его возраста, которые захотят подойти к правительственной ложе.

– Он учитывает и этот вариант, – нахмурился Дронго, – он обязательно просчитает все варианты. Нужно быть готовыми завтра к любой неожиданности. На месте мэра я бы не поехал на футбол.

– Ты ведь знаешь, что это невозможно. Завтра решающий матч, играет «Спартак», за который болеют миллионы людей в нашей стране. Не явиться на такой матч означает потерять их голоса. Это невозможно. Я каждого политика есть свой предел возможностей.

– Тогда нужно быть готовыми к любой неожиданности, – сказал Дронго. – К любой.

Прошло десять минут с тех пор, как Потапов отправился к директору ФСБ. Двадцать минут. Полчаса. Сорок минут. Дронго поднялся и стал ходить вокруг стола. Машков читал газету.

– Что-то случилось, – сказал наконец Дронго. – Почему он так долго не возвращается?

– Не знаю, – угрюмо ответил Машков, который тоже заподозрил неладное.

Наконец через полтора часа генерал появился. Он вошел в кабинет явно не в духе. Прошел к своему креслу, сел, посмотрел на сидевших в его кабинете людей.

– Директор считает, что эту пленку нельзя использовать в качестве доказательства вины того человека, который разговаривает с Лосякиным, – доложил Потапов.

– Как это нельзя? – не понял Машков.

– Вы достали кассету незаконным путем, – пояснил Потапов, – не получив санкции прокурора на обыск, без должного оформления документов. Любой адвокат заставит нас изъять эту кассету из материалов дела. А прокуратура, узнав о том, что вы были в квартире Лосякина без санкции, еще и возбудит против вас уголовное дело. Против нас, – поправился Потапов.

• Предыдущая
• 79/83
• Следующая