Скандальное пари - Энок Сюзанна - Страница 29

• Предыдущая
• 29/63
• Следующая

— Вас привез Тобиас? — осведомился герцог у нее за спиной.

— Нет, я приехала верхом.

— Вы ехали одна? В такой час?

Ее удивили резкие нотки в его голосе, но она не могла понять, озабочен ли он ее безопасностью или поражен тем, что женщина отважилась поехать поздним вечером в Хаверли и не заблудилась в темноте.

— Я часто езжу верхом одна, ваша светлость. В поместье вряд ли можно встретиться с разбойником. — Эмма сделала глубокий реверанс. — Доброй ночи, господа.

— Вы не поедете обратно одна.

Эмма, остановившись на пороге, обернулась:

— Вы решили мне приказывать, ваша светлость? Я не принадлежу к числу ваших слуг. Доброй ночи.

Она уже спускалась по лестнице, когда услышала его торопливые шаги. Гордо выпрямившись, Эмма молча продолжала идти. Когда Грей догнал ее в холле, он также не сказал ни слова, но она почувствовала, как он разгорячен.

Эмма наконец не выдержала этого тягостного молчания.

— Спасибо, что проводили меня, но в этом не было необходимости. Я знаю, где выход.

— Я собираюсь поехать с вами до академии, — тоном, не допускающим возражений, ответил Грей.

— Вы не…

— Можете спорить сколько вам угодно, — оборвал он ее. — У вас свои правила этикета, у меня — свои. Вы не поедете ночью одна.

Она еле уцелела там, наверху. И снова остаться с ним наедине? Ее губы припухли от его поцелуя, а сердце билось так, что, казалось, выскочит из груди.

— Пускай меня проводит кто-нибудь из ваших конюхов.

Грей понимающе улыбнулся:

— Боитесь со мной ехать?

— Нет! Что за ерунда! Но ваши гости начнут сплетничать, обсуждая ваше странное поведение. У меня нет ни малейшего желания оказаться впутанной в скандал.

— Мои гости — это моя забота. С вами мне интереснее.

Хоббс открыл перед ними входную дверь. Эмма начала спускаться по ступеням, идя впереди Грея. Услышав, что дверь захлопнулась, она обернулась:

— Вы, ваша светлость, слишком много себе позволяете. И только потому, что находите меня «интересной». Вроде какой-нибудь карнавальной козы о трех ногах. Но это вовсе не означает, что я считаю интересным вас.

— А мне показалось, что несколько минут назад вы считали меня достаточно «интересным».

— Должна признать, что целуетесь вы хорошо. У вас наверняка большой опыт в этом деле. — Грей хотел что-то ответить, но Эмма перебила его: — Как я уже сказала, мне известно, как устроен мир. Я прекрасно понимаю, почему я «интересую» вас, и точно знаю, сколько этот «интерес» продлится.

— Я здесь живу, — продолжала она, — и мне больше некуда уезжать. Поэтому я была бы вам благодарна, если бы вы держали свой «интерес» при себе до той поры, когда проиграете пари и уберетесь со своими гостями и каретами обратно в Лондон.

Грей молча кивнул, потом, пристально глядя Эмме в глаза, крикнул:

— Коллинз! Оседлай лошадь и проводи мисс Эмму до академии.

— Слушаюсь, ваша светлость.

— Всего наилучшего, ваша светлость. — Эмма повернулась и пошла к конюшне.

— Поверьте, Эмма, вы знаете не все. — В его тихом голосе прозвучали интимные нотки.

Она шла не останавливаясь. Потом услышала, что он вернулся в дом. Может, она и не знает всего, но его-то она узнала достаточно. Как бы ей хотелось ошибаться!

— Я считаю, что это неправильно, — заявила Мэри Могри.

Девушки сидели полукругом у ног Грея, внимая его словам, а он с трудом сдерживался, чтобы не повернуться к троим людям, стоявшим возле курятника. Даже проводя урок, он не мог не думать об Эмме.

— Конечно, правильно, — возразил Грей довольно громко, стараясь, чтобы его голос перекрыл кудахтанье кур. — Мужчинам нравятся женщины, которые умеют играть на каком-нибудь музыкальном инструменте, но сидеть тихо и слушать их игру считается адским мучением.

— Что за ерунда, — нахмурилась Лиззи. — Я люблю слушать музыку.

— Но ты, моя дорогая, — женщина. А я говорю о мужчинах.

— А вы никогда не говорите о нас, — как всегда, бесстрашно ответила Лиззи. — Только о том, как нужно поступать, чтобы нравиться мужчинам.

— Но именно в этом и состоит цель наших занятий! — удивленно воскликнул Грей.

— Было бы куда приятнее, — вздохнула Джейн, — если бы нас любили просто за то, что мы симпатичные. — Она задумчиво пропускала траву сквозь пальцы. — А не за то, что мы умеем любезно ответить на любой вопрос.

— А разве вас учат в Академии мисс Гренвилл чему-то иному? Я ведь стараюсь дополнить и усовершенствовать процесс обучения.

— И делаете это не очень хорошо. — Лиззи, поднявшись, стряхнула с платья прилипшие травинки. — Если какой-нибудь мужчина скажет, что небо зеленое, что же мне ему отвечать? «О да, милорд, небо зеленое», только потому, что он граф, — так, что ли?

— Да этот граф просто-напросто глуп, — пробормотала Джулия, а Генриетта от души рассмеялась.

Потирая подбородок, Грей смотрел на своих учениц, сидевших перед ним. Все они были наделены незаурядным умом, особенно Джейн и Лиззи. До сегодняшнего утра они беспрекословно следовали его наставлениям и принимали его объяснения, хотя их вопросы и комментарии были подчас довольно забавными. Это даже доставляло ему удовольствие. Вернее, доставляло бы, если бы он не был чертовски раздосадован поведением Эммы.

Уже не владея собой, Грей обернулся. Директриса, одетая в легкое желтое утреннее платье, непринужденно беседовала с Тристаном и работником дяди Денниса. Ее блокнот превратился в объемистый том, а она все продолжала что-то записывать, делала какие-то замеры, а к Грею обращалась лишь с самыми пустяковыми вопросами. Он видел, как Тристан, вмешавшись в разговор, как бы ненароком положил ей руку на плечо. Она засмеялась. Герцог Уиклифф ни разу не удостоился такого смеха.

Грей стиснул зубы. Эта гордая мисс избегает его уже четыре дня. А он не спит уже четыре ночи. Вместо этого он мечется по спальне, проклиная ее и придумывая, как бы ей отомстить, но при этом ему представляется, что они оба… в его постели. Вечерами он составлял планы уроков. Планы уроков для этих неблагодарных девчонок, которые — так ему вдруг показалось — воспринимают их как шутку.

Впервые за все время Грей подумал о том, что может проиграть пари, но потом напомнил себе: он никогда не проигрывает.

Девочки за его спиной разговаривали и весело смеялись. Он опять повернулся к ним и тоже сел, скрестив ноги, в траву.

— Все же предположим, что к вам подойдет граф и скажет, что небо зеленое. Что вы ему ответите?

— Я скажу ему, что он спятил, — провозгласила Лиззи.

— Не скажешь, — возразила Джейн. — Мисс Эмма говорит, что к любому абсурдному вопросу или утверждению можно подойти с двух сторон. Первый подход — это предположить, что человек говорит искренно, а второй — что нет.

В голосе Джейн были явно слышны нотки нравоучительного тона директрисы.

— Продолжайте, — поощрил ее Грей.

— Если он искренен, значит, он немного не в себе и противоречить ему бесполезно.

— Значит, вы ему потакаете, — сказал Грей, и все девочки разом кивнули.

— А если неискренен, значит, пытается выглядеть умным или остроумным и…

— …и таким образом просто ищет возможность произвести впечатление, — закончила Мэри.

— И вы ему снова потакаете. — Воспитанницы опять кивнули.

— Но если очевиден злой умысел, в этом случае надо сказать «извините», сделать книксен и прекратить разговор. — Перечисляя, Джулия один за другим загибала пальцы.

Многое из того, что вызывало у Грея сомнение, вдруг стало проясняться.

— Тогда в чем же разница между моими советами и тем, чему учит вас мисс Эмма? — спросил он только для того, чтобы услышать их трактовку.

— Вы учите нас соглашаться со всем, что говорит мужчина, какую бы он ни нес чепуху. Мисс Эмма учит нас, как вести себя в этом случае и отвечать, не теряя своего достоинства.

— И вообще, — не унималась Лиззи, — она учит нас всему. Не только тому, как разговаривать с глупыми графами и как льстить кавалерам, когда они танцуют с нами вальс.

• Предыдущая
• 29/63
• Следующая