Гайдзин - Клавелл Джеймс - Страница 255

• Предыдущая
• 255/338
• Следующая

Некоторое время он раздумывал, потом подошел к буфету, налил себе бренди, выпил и снова сел к столу. Теперь он внимательно прочитал письмо. Дважды.

Он сделал несколько исправлений и изменений и переписал письмо набело, поставив внизу подпись: Посланник Её Королевского Величества в Япониях. Перечитал ещё раз. Теперь он был удовлетворен. Ключевыми изменениями были следующие: после «она храбрая молодая женщина» он вычеркнул «и все уверения в противном могут быть только ложью, распространяемой негодяями» как инспирирующее вопрос: «какие уверения?», добавив вместо этого и я настоятельно препоручаю её вашей доброте. После слов «похороненным в море» он убрал «как его дед», не зная доподлинно, правда ли то, что он услышал.

— Гораздо лучше, — сказал он вслух. — Получается уже не так колюче. Весьма удачное выражение: «я препоручаю её вашей доброте», — подумал он, хотя одному Богу известно, что эти две женщины в конце концов сделают друг с другом. Неделю назад я был готов поспорить, что равного поединка не получится, однако сейчас я уже не так в этом уверен.

С благодарным вздохом он открыл свой настольный дневник и добавил имя Тесс Струан к длинному списку лиц, которым отправил письма сегодня с «Гарцующим Облаком». В глаза ему бросилась пометка, сделанная 9 числа, во вторник: «Малкольм Струан обвенчался с Анжеликой Ришо на „Жемчужине" при попустительстве Кеттерера». Это было написано по-русски, как и весь дневник, — привычка всей жизни, которую воспитала в нем его русская мать, — это позволяло ему держать записи в секрете от большинства глаз, а также не терять беглость в языке. Мысль о матери напомнила ему о другом. Его пальцы отыскали в новом, на 1863 год, дневнике страницу с 11 января, и он поставил на ней знак вопроса, сопроводив его записью: Примерно в это время мы должны уже знать, находится А в положении или нет. Ребенок Малкольма значительно облегчил бы ей жизнь, хмурясь, подумал он.

Он уже решил сделать все, что в его силах, чтобы помочь Анжелике, из-за того достоинства, с которым она держалась вчера и сегодня на причале, из-за того удовольствия, которое она доставила ему танцами, и смехом, и радостной легкостью, привезя все это с собой в Иокогаму, и ещё потому, что она была француженкой со всей утонченной кокетливостью, в которой француженки не знают себе равных.

Он улыбнулся. И в самом деле, Анжелика, вы француженка. А мы британцы и не дураки — вот почему мы правим всем миром, а французы — нет.

— Филип!

Сератар и Андре стояли у окна. «Гарцующее Облако» развернул фоковые паруса, марсели, брамсели и бом-брамсели и теперь на всех парусах, с попутным ветром, устремился в просторы океана. Много других людей тоже провожали его глазами, завидуя, ревнуя, страстно желая плыть сейчас на этом красавце, владеть им или быть его капитаном. Многие раздумывали о его грузе, об Эйнджел, которая уезжает завтра, и о том, какой станет жизнь здесь без неё, и о судьбе писем, отправленных с ним.

— Даст ли посол де Жеруар своё согласие, Анри? — спросил Андре.

— Да, он обязан мне многими услугами, деятельность нашей миссии здесь становится с каждым днём все эффективнее, и тот тайный визит Ёси, который вы обещали мне и который я обещал ему, состоится. Не так ли?

— Меня заверили в этом, — ответил Андре, чувствуя, как у него внезапно пересохло в горле. Райко поклялась, что он может рассчитывать на этот визит, что переданные ей тайные военные планы уже осели в головах доверенных посредников в Эдо, которые будут вести переговоры о вознаграждении. — Сначала Ёси должен прибыть назад, Анри, тогда мы сможем назначить дату. Мне обещано, что он поднимется на борт флагмана. У меня сегодня назначена встреча, и первая выплата как раз закрепит все дело.

— Я передумал насчет выдачи денег вперед. Лучше... — Андре открыл рот, чтобы возразить, и Сератар повысил голос, — лучше подождать. Я решил, что лучше подождать! — Он отошел от окна, сел за стол и знаком предложил Андре сесть напротив, жест не был сердитым, но сама его гладкость пресекала всякие протесты. — Как только я буду точно знать, что он вернулся, вы сможете заплатить этим... этим посредникам.

— Но я обещал им деньги сегодня, вы же согласились.

— Ну так объясните, что я им не доверяю, — произнес Сератар с пренебрежительной улыбкой. — Пусть они докажут, что им можно верить. Так я говорил, де Жеруар возьмет её под опеку государства, Андре, и она таким образом станет частью государственной политики, а?

Сегодня вечером Андре ненавидел Сератара, ненавидел, потому что тот был опасен и коварен и слишком много знал, слишком многое помнил и был абсолютно бесчувственен. Сегодня утром за завтраком Сератар, прищурившись, пристально посмотрел на него.

— В чем дело, Анри?

— Ничего, у вас на шее появилось пятно, которого не было раньше, и я подумал, не... Как вы себя чувствуете, Андре?

Это заставило его в панике бежать к зеркалу в спальне, леденея от ужаса, что первый признак болезни проявился. С того самого времени, когда он начал встречаться с Хинодэ, он стал болезненно чувствителен к малейшим пятнышкам или самому легкому повышению температуры. В большинство из вечеров она раздевала его при свете, говоря ему, как ей нравится смотреть на него, касаться его, разминать мышцы или ласкать, её пальцы и руки всегда были чувственными, но он все равно был уверен, что она отыскивала предательские знаки.

— Ни одного, пока ни одного, хвала Создателю, — пробормотал он своему раздражению, весь в поту от облегчения, что легкая краснота на шее оказалась всего лишь укусом насекомого.

— Андре, — продолжал говорить Сератар, — сегодня за ужином мы должны вместе с ней разработать план. Я рекомендую, чтобы сразу после того, как государство возьмет над нею опеку, она переехала жить в посольство и... — Стук в дверь прервал его. — Да?

Дверь открыл Вервен.

— Послание от Варгаша, мсье. Мадам Струан сожалеет, но она чувствует себя недостаточно хорошо для ужина.

— Если она в достаточно добром здравии, чтобы проводить гроб, — вспылил Сератар, — она, конечно же, могла бы выкроить и для нас время. Благодарю вас, Вервен. Андре, мы обязательно должны поговорить с ней до её отъезда.

— Не беспокойтесь, завтра утром я первым делом повидаюсь с ней. Только ходят слухи, что она может задержаться. Полагают, что Хоуг высказался против морского путешествия по медицинским соображениям; Небесный же Наш Скай открыто настроен против её переезда в Гонконг.

Уголок верхней губы Сератара пополз вверх.

— Мне этот человек омерзителен, он неотесан, груб и совершенно отвратительный британец.

Анжелика наблюдала за отходом клипера из апартаментов тайпэна наверху. Редкие прохожие видели её в окне, потом спешили дальше, сырые и продрогшие, гадая, что с ней теперь станется. Одним из них был Филип Тайрер, вернувшийся на берег после доставки депеш на «Облако». Она выглядела такой одинокой, такой траурной во всем черном; раньше он никогда не видел её в черном, она носила только весенние цвета. На мгновение он остановился, испытывая искушение заглянуть к ней, спросить, не нужна ли ей какая-нибудь помощь, но решил пройти мимо, до его встречи с Фудзико оставалось ещё столько дел, месячная плата Райко за «прошлые услуги в ожидании заключения контракта», а потом ещё урок с Накамой, который пришлось отложить из-за переписывания депеш и документов для сэра Уильяма.

Он простонал, вспомнив все фразы и слова, перевод которых хотел получить, и новую ноту Андзё, которую сэр Уильям специально отдал переводить Накаме не столько потому, что не доверял ему, сколько чтобы проверить реакцию японца на краткую, лишенную дипломатических прикрас, англосаксонскую прямоту выражений. Хуже того, он заметно отстал со своим дневником и не успел написать еженедельное письмо домой. Что бы ни случилось, оно должно было отправиться с пакетботом.

С последней почтой его мать написала ему, что отец болен:

• Предыдущая
• 255/338
• Следующая