Загадка золотой чалмы - Устинова Анна Вячеславовна - Страница 6

• Предыдущая
• 6/30
• Следующая

По голосу внук определил, что бабушка заглянула к нему в комнату. Теперь оставалось ждать, когда она, проверив родительскую спальню, переместит поисковую экспедицию в район ванной, туалета и кухни. Тогда можно спокойно вернуться к себе, и пускай бабушка думает, что угодно. Он же, Иван, будет стоять на том, что спокойно сидел у себя и делал уроки. Просто она не заметила.

— Ва-аня! — бабушка уже стояла в дверном проеме спальни.

По закону подлости именно в этот момент ему жутко захотелось чихнуть. Он с силой зажал пальцами нос и возмущенно подумал: «Вот её хваленая уборка. Чистота. Порядок. А под кроватями все равно пыльно».

— Ва-аня, ты где? — в голосе бабушки все отчетливей слышалось раздражение.

«Там, где тебя нет, — вел воображаемый диалог с преследовательницей Пуаро. — Иди, ищи скорее на кухню. Чего зря вопить».

— Странно, — охватило явное замешательство Генриетту Густавовну. — Куда он мог деться? Неужели гулять пошел? Ваня! Ваня! Ау! Надо же, совсем от рук отбился. Удрать на ночь глядя и даже не предупредить.

И она покинула комнату.

— Дурдом, — произнес Пуаро, выползая из-под кровати.

Дождавшись, когда бабушка завернула за угол длинного коридора, мальчик вихрем переместился к себе. Борьба с Генриеттой Густавовной порядком его утомила, и вновь приниматься за домашку уже совсем не хотелось. Правда, усилия его не прошли даром. Ключ лежал в кармане.

— Ва-аня! Ва-аня! — Генриетта Густавовна тем временем продолжала поиски в районе кухни и чулана.

Мальчику стало смешно. Кажется, бабушка вообразила, что он впал в детство и играет с ней в прятки. «А кстати, — вдруг осенило его, — совсем неплохая идея. Вот если бы я не нашел сейчас ключ, можно было бы действительно спрятаться. Бабка подумала бы, что я ушел, и расслабилась. Кому охота в пустой квартире запирать дверь своей комнаты. Ну, а потом она села бы на кухне, а я — к ней, и цап-царап кассету. А с кассетой — на лестницу. Ну, а дальше можно изобразить, будто я уходил и вернулся. А если от неё действительно сейчас в шкаф спрятаться? Конечно, не для дела, а просто так, чтобы потом посмеяться».

Он собирался исполнить задуманное, когда раздались три звонка. Это пришли с работы родители.

Усевшись за письменный стол, Иван превратился в слух. Бабушка прошла из кухни к двери. Едва впустив дочь и зятя в квартиру, она начала жаловаться:

— Это просто какое-то форменное безобразие! Ваня совсем отбился от рук! Удрал на ночь глядя, ничего мне не сказав.

— Как это удрал? — с тревогою переспросила Инга Сергеевна.

— А как, по-твоему, удирают? — мелодраматически произнесла Генриетта Густавовна. — Просто собрался, и поминай как звали. А мне даже словом не обмолвился, что уходит. Я для него теперь — пустое место. Это все вы, Константин, виноваты.

— Я? — с ходу завелся отец Ивана. — При чем тут я?

— При том, что не научили его уважать старших, — усилила пафос Генриетта Густавовна. — Вот и пожинайте теперь плоды своего воспитания.

— Мама! — строго прикрикнула на неё Инга Сергеевна.

— Генриетта Густавовна, — с подчеркнутой вежливостью произнес Константин Леонидович. — Вероятно, мы с Ингой воспитываем Ивана не идеально. Однако в данном случае мы, видите ли, были весь день на работе и только что явились домой. И вот, позвольте узнать, вы-то куда смотрели, когда наш сын, а ваш внук собрался на ночь глядя уходить?

Пуаро понял: страсти накалились и, во избежание крупного семейного конфликта, пора выходить из засады.

Состроив удивленную и одновременно совершенно невинную физиономию, он резким движением распахнул дверь своей комнаты и осведомился:

— Что за шум, а драки нет?

Ярко-рыжая шевелюра на голове Константина Леонидовича мигом встала дыбом. Генриетта Густавовна зачем-то сняла очки, а затем, снова надев их, уставилась на Ивана. И лишь Инга Сергеевна нашла в себе силы произнести:

— Так он, оказывается, вообще дома? Мама, зачем ты сказала, что он ушел?

— Но его действительно только что не было дома, — начала оправдываться Генриетта Густавовна.

— Галлюцинации, — тихо, но выразительно произнес Константин Леонидович.

— Что вы сказали? — не расслышала теща.

— Да так, ничего. Мысли вслух, — уклончиво отозвался Константин Леонидович.

Холмский-младший не удержался и фыркнул.

— Ладно, раз все в порядке, пойдем, Костя, переодеваться, а потом ужинать, — поспешила замять конфликт Инга Сергеевна.

Родители удалились к себе. А Генриетта Густавовна тут же пристала к внуку:

— Где ты был?

— Дома, — его распирало от смеха.

— Я везде смотрела, но нигде тебя не обнаружила, — бабушка хотела во что бы то ни стало докопаться до истины.

— Да меня и искать было нечего, — с трудом удалось почти совсем естественным голосом ответить Ивану. — Я просто сидел и делал уроки.

— Неправда! — возмутилась Генриентта Густавовна. — Я к тебе заходила.

— Разве? — разыграл недоумение Иван. — Я тебя не видел. Наверное, ба, ты ошиблась и зашла в другую комнату.

— Мама, да прекрати ты, — к счастью для Пуаро, подошла к ним Инга Сергеевна. — Пойдем лучше на кухню. А то Костя ужасно голодный.

И они ушли разогревать и накрывать на стол.

Когда, наконец, все собрались на ужин и Константин Леонидович придвинул к себе дымящуюся тарелку супа, Иван решил его обрадовать:

— Па, знаешь, у бабушки появилась к тебе большая просьба.

— Какая? — отец проглотил первую ложку и набрал вторую.

— Ей нужен собственный плейер. Купи, пожалуйста. А то она сегодня мой брала.

Константин Леонидович вздрогнул. Ложка выпала у него из рук и тяжело плюхнулась в тарелку с супом. В воздух взметнулся бульонный фонтан. От неловкости Константина Леонидовича досталось всем, а особенно Генриетте Густавовне.

— Какой вы все-таки несобранный, Константин!

И она начала с брезгливым видом промакать бумажной салфеткой жирные капли на шелковой блузке.

— Ну, знаете ли! — возмутился Холмский-старший. — Это не я несобранный, а вы теща с сюрпризом!

— Если моя просьба для вас так обременительна, — с оскорбленным видом сказала Генриетта Густавовна, — то считайте, я вас вообще ни о чем не просила.

— Только, пожалуйста, не приписывайте мне своих мыслей! — шевелюра на голове Константина Леонидовича вздыбилась пуще прежнего, как происходило всегда, когда он волновался или бывал чем-нибудь раздражен. — Мне совсем нетрудно купить вам плейер. Меня просто изумляет ваша непоследовательность. Если не ошибаюсь, именно вы чуть ли не надвое нас с Ингой перепилили, когда мы осмелились подарить плейер Ване…

— Ну-у, Константин, не преувеличивайте, — совершенно не смутилась теща. — Ване вы плейер дарили, чтобы он слушал эту свою дурацкую, с позволения сказать, музыку. А мне нужно для дела.

— Для какого дела? — забыл о супе Холмский-старший.

— Константин, — поджала губы Генриетта Густавовна, — мне обязательно вам представлять отчет? Но если вас так уж теперь интересует моя скромная персона, отвечу: плейер мне требуется для здоровья.

— М-м-м, — с ошарашенным видом протянул Константин Леонидович и обменялся взглядом с женой.

Инга Сергеевна едва заметно кивнула ему, словно бы говоря: полностью разделяю твое мнение, но оставь её в покое. Впрочем, и самому Константину Леонидовичу хотелось просто спокойно поужинать.

— Генриетта Густавовна, никаких проблем! — бодро воскликнул он. — Завтра же куплю вам плейер. Оздоровляйтесь.

— Большое спасибо, Константин, — с подчеркнутым достоинством поблагодарила его она.

Иван, постаравшись побыстрее справиться с ужином, бросил: «У меня там ещё уроки», — и покинул кухню.

Путь его, однако, лежал совсем не к себе, а к заветной бабушкиной двери, которая по-прежнему оставалась запертой. Чутко прислушиваясь к голосам на кухне, он бесшумно провернул ключ в замке и шагнул в комнату.

• Предыдущая
• 6/30
• Следующая