Загадка красных гранатов - Устинова Анна Вячеславовна - Страница 8

• Предыдущая
• 8/30
• Следующая

— Интересно, он что, мог передать что-то из ру-ки в ногу? — Варя осталась верна себе.

— Шуточки твои неуместны, — надулся Муму. — Я, между прочим, стараюсь как можно точней описать ситуацию, а ты мне мешаешь.

— Герусенька, — всплеснула руками Варя и, скромно потупив взор, добавила: — Оказывается, ты сейчас пишешь, а я и не заметила. Какой же ты у нас умный и какая я глупая.

Муму скрипнул зубами.

— Уберите её от меня.

— Варька, кончай, — призвала её к порядку Марго.

— Ну, если вы так просите, — с томным видом отозвалась она.

— Между прочим, — Герасим взглянул на часы, — у нас через две минуты начнется физкультура, и если мы не поторопимся…

— Гера, — опять перебила его Варя. — С каких это пор ты так стремишься на физкультуру?

Все, кроме Муму, засмеялись. Дело в том, что к спорту у него способностей явно не было. Физрук «Пирамиды» Исаак Наумович Капустин, которого чаще всего называли Бельмондо, до того он был разительно похож на знаменитого французского актера, глядя на Герасима, лишь скорбно разводил руками: «Я просто не понимаю, каким образом у одного человека каждая рука и нога может жить столь отдельной жизнью?»

По канату Муму учился лазить целых три года подряд. На все упреки Бельмондо он обиженно отвечал:

— Зачем мне карабкаться по этой веревке. Я ведь не обезьяна.

На что фанат своего предмета Бельмондо спокойно ему отвечал:

— Если даже обезьяны могут, то и ты, Каменев, сумеешь. Или я не Исаак Наумович Капустин.

В результате Бельмондо победил. Правда, как потом метко заметил Луна, это была пиррова победа. То есть наверх-то Герасим залез, однако на восклицание Бельмондо: «Ну, вот! Молодец! Теперь можешь спускаться», — он отозвался: «Как раз этого и не могу».

Тщетно физрук, а потом одноклассники убеждали Муму, что самое трудное позади и спуститься с каната на землю — вообще раз плюнуть. Герасим с перекошенной от ужаса физиономией продолжал висеть под самым потолком и сипло твердил:

— Сделайте что-нибудь. У меня руки не разжимаются.

Весь класс давал советы вроде того, что Герасиму надо уколоть себя иголкой. Тогда мышцы мигом расслабятся. Герасим советов не слушал. Видимо, все его силы ушли на то, чтобы висеть. Сеня Баскаков даже попытался потрясти канат снизу.

— Перестань. Упаду, — немедленно просипел сверху Муму.

Наконец Бельмондо сдался:

— Ладно, Каменев. Ты пока виси, а я ща к тебе залезу, и вместе спустимся.

Спустились они и впрямь вместе, однако не совсем так, как планировал Бельмондо. Вернее, совсем не так. Ибо ровно в тот момент, когда Исаак Наумович достиг середины пути, Герасим наконец решил, что его жизнь в надежных руках, и его собственные руки разжались.

Съехал он прямо на голову не ожидавшему ничего подобного Бельмондо, и оставшийся путь до пола они пролетели вместе. В итоге Герасим приземлился на физрука, который самортизировал ему удар. Самому физруку никто ничего не самортизировал, и он поплатился собственной ключицей.

Выздоровев, Исаак Наумович сказал:

— Ладно, Каменев, будем считать, что норматив по канату ты сдал. Можешь больше не лазить. Это опасно для окружающих.

С другими нормативами по физкультуре дело у Герасима обстояло ещё хуже. Во-первых, у него не получалось, а, во-вторых, вечно что-то происходило. То он ломал какой-нибудь спортивный снаряд, начиная со шведской стенки и кончая брусьями, то наносил себе травмы. А два занятия назад, когда Бельмондо устроил им лыжный кросс, Муму, запутавшись в лыжах, рухнул, при этом едва не проткнув физрука лыжной палкой.

Ясное дело, что при столь блестящих способностях, Муму никогда на физкультуру не стремился. Правда, сейчас он гордо ответил на заявление Вари:

— Я вообще-то о вас забочусь. А у меня, лично, справка.

— Какая справка? — посмотрели на него остальные.

— Вполне законная, — Муму извлек из кармана прямоугольную бумажку. — Я на прошлой неделе три дня с насморком сидел дома, поэтому врач меня освободил, и я мог бы теперь спокойно идти домой. А вот насчет вас не уверен.

— Ой! — Иван хлопнул себя по лбу. — Я ведь сегодня форму то ли забыл, то ли потерял. Собирался на большой перемене домой сбегать, и совершенно из головы вон. Все эта сумка виновата. А теперь уже не успею.

— Факт, не успеешь, — подтвердил Луна.

— Да и мы уже не успеем переодеться, — сказала Марго.

— Есть предложение, — вмешался Баск. — С физры линяем. Все равно последние два урока. Бельмондо без нас как-нибудь проживет. А мы зато делом займемся.

Остальные переглянулись. С Баском все было ясно: он жил вместе с родителями в загородном доме под Москвой. В школу его привозили, а после уроков сразу же увозили на машине обратно. Ибо Баскаков-старший, крупный нефтяной бизнесмен, боялся, как он сам осторожно говорил, «различных провокаций», которые, кстати, уже случались, и ребятам однажды пришлось выручать Сеню из большой беды.

Сам Баск, несмотря на угрозу провокаций, жаждал общаться с друзьями, однако такая возможность представлялась ему нечасто, и ребята очень ему сочувствовали.

— Я, лично, «за», — первым нарушил молчание Павел.

— Мы тоже, — за себя и за Марго объявила Варя.

А Марго добавила:

— Тогда пойдемте ко мне. Дома сейчас никого нет. Даже бабушка до вечера усвистела к подруге.

— Отлично, — поддержал её Павел. — А то ко мне сегодня нельзя. Мать дома. Что-то плохо себя чувствует.

«Это, наверное, после пончиков», — про себя отметил Иван, однако вслух делиться догадкой не стал.

— К Марго, так к Марго, — Баск не смог сдержать счастливой улыбки. — Мне только надо к концу седьмого урока обратно в школу поспеть. А то папандровский водитель панику поднимет.

— Успеешь, — хлопнул его по плечу Павел. — Пять минут до школы добежать.

— Ща будильник для верности поставлю, — Баск принялся нажимать кнопки на своих многофункциональных ручных часах. — А то папандр у меня последнее время жутко нервный. Чуть я чего не то сделаю, мигом заводит разговоры про интернат в Англии. Мол, там мне будет совсем безопасно.

Ребята сочувственно вздохнули. Они давно поняли, что быть отпрыском «нефтяного олигарха» совсем не просто, да и не особо завидно. Минусов гораздо больше, чем плюсов. А главное, совсем никакой свободы.

— Ну, мы чего? Стоим или идем? — зануднейшим голосом поторопил Муму.

Вызволив из гардероба пальто и куртки, ребята двинулись к Ленинградскому проспекту. Возле фруктового вагончика на улице Правды Иван вспомнил про сменку.

— Сейчас спрошу на всякий случай, вдруг я и впрямь пакет уронил.

Продавца, однако, на месте не оказалось. А в окошке желтела карточка с надписью: «Технический перерыв».

— Ладно. Если дома не найдется, зайду попозже, — махнул рукой Холмский.

— Ой-е-ей-е-ей. Атас, ребята. Прячься. Дедушка идет, — с паническим видом изрек Герасим.

Друзья юркнули за вагончик. По улице Правды гордо вышагивал Лев-в-квадрате с Арчибальдом на груди.

— Охота ему в такую холодрыгу собаку морозить, — недовольно пробормотала Варя. — А мы теперь, как идиоты, прячься.

— Ему всегда охота, — проворчал Каменное Муму.

Впрочем, судя по бодрому виду Льва Львовича Каменева, огромная рыжая борода которого картинно развевалась на ветру, ему совершенно не было холодно. Арчибальд мрачно озирал окрестности. Видно, в отличие от хозяина, его мороз пробирал даже в сумке.

Каменное Муму тоже продрог и, сидя на корточках за вагончиком, шептал посиневшими губами:

— Да проходи же, проходи скорей.

Однако Лев-в-квадрате, словно назло, остановился возле окошечка продавца.

— Технический перерыв, — басом произнес он. — До чего же мы дожили, Арчибальд. Для нас теперь всегда и везде технический перерыв. А ведь было другое время…

Лев Львович выдержал патетическую паузу. Затем продолжил:

— Но, как говорится, за неимением гербовой, пишем на простой. У них технический перерыв, и у нас с тобой технический перерыв. Пойдем, подышим, друг мой, воздухом.

• Предыдущая
• 8/30
• Следующая