Загадка театральной премьеры - Иванов Антон Давидович - Страница 8

• Предыдущая
• 8/33
• Следующая

— Не вижу учебника. Опять врешь?

— Вовсе нет, — на сей раз моментально нашелся Олег. — Я еще не успел взять учебник.

В дверь позвонили. Олег кинулся на лестничную площадку. Она была отделена от лифта еще одной дверью. Олег сейчас расценил это обстоятельство как большую удачу.

— Учти, ты пришел за учебником, — шепотом обратился он к Лешке. — А после ужина я выйду с Вульфом. Тогда и поговорим.

Тот понимающе кивнул. Оба мальчика направились в квартиру.

Беляев-старший переднюю не покинул. Он оставался на своем наблюдательном посту до тех пор, пока Олег снабдил недоумевающего Пашкова учебником по химии. Лишь когда Лешка ушел, Борис Олегович направился в кухню.

— Вот, сын. Теперь из-за тебя все остыло, — не преминул он заметить сыну.

— Вовсе нет, Боренька, — вмешалась Нина Ивановна. — Я держала бифштексы на маленьком огне.

На это у главы семейства Беляевых не нашлось возражений, и ужин прошел очень мирно. Стараясь не показать, что торопится, Олег отсидел в кругу семьи с добрый час. Борис Олегович сперва расспросил сына о школе. Затем пустился в пространные рассуждения о творчестве супружеской четы Прошечкиных.

По его словам выходило, что современный концептуальный авангард — это полная чушь, и он, Беляев-старший, «с тихим ужасом ожидает, что сотворили Прошечкины с несчастным Шекспиром».

— По-моему, Боря, ты ожидаешь этого совсем не с тихим, а, наоборот, с очень громким ужасом, — сухо заметила жена.

— Уж извини, моя милая, — театрально развел руками муж. — Как получается, так и ожидаю.

— Мне совершенно непонятна твоя позиция, — обиженно продолжала Нина Ивановна. — Они такие милые люди. И, кстати, их театр во всем мире пользуется успехом.

— А я разве сказал, что дураки есть только у нас, в России? — победоносно воскликнул Борис Олегович.

— Спасибо на добром слове, — поджала губы Нина Ивановна.

— Ты-то при чем? — удивленно уставился на нее муж.

— При том, что мне лично творчество Прошечкиных кажется интересным, — защищалась Нина Ивановна. — Конечно, у них далеко не все бесспорно…

Олегу живо вспомнился аквариум и актеры с аквалангами. Он, не сдержавшись, фыркнул.

— А ты не бери пример с отца, — повернулась к сыну Нина Ивановна. — Если он нетерпимо относится ко всему, чего не понимает…

— Да у твоих Прошечкиных понимать нечего! — взорвался глава семейства Беляевых.

— Если ты в этом убежден, то зачем пригласил на премьеру весь Олежкин класс? — спросила Нина Ивановна.

— Чтобы знали, что и такое есть, — хмуро произнес муж. — Кстати, Олежка, — посмотрел он на сына. — А кого там Инга Турундаевская-то играет? Вообще-то она потрясающая актриса, — мечтательно произнес он. — Какая фактура! В особенности в первых фильмах. — Тут Беляев-старший даже прищелкнул языком. — Не понимаю, зачем она согласилась участвовать в спектакле Прошечкиных?

— Инга Турундаевская там играет какую-то леди, — ответил Олег.

— Леди? — изумился Борис Олегович. — Такого, по-моему, в «Ромео и Джульетте» нету.

— Наверное, Турундаевская играет леди Макбет, — предположила Нина Ивановна.

— Нина! Ты ведь мне вроде говорила, что Прошечкины ставят «Ромео и Джульетту»? — еще сильней удивился Борис Олегович.

— Если бы ты меня лучше слушал, Боренька, то тебе сейчас не пришлось бы задавать лишних вопросов, — покачала головой жена. — Прошечкины поставили не просто «Ромео и Джульетту», а синтетический спектакль на основе лучших трагедий Шекспира.

— О Боже! — простонал Борис Олегович. — Все ясно. Леди Макбет вместе с Джульеттой задушили Отелло, а Дездемона, отравив Гамлета, вышла замуж за Ромео. Ну, и, естественно, в конце пьесы Генриха Прошечкина все абсолютно счастливы. Так сказать, оптимистическая трагедия.

Олег громко расхохотался.

— Ты, Боря, можешь считать что угодно, — совсем разобиделась Нина Ивановна. — Но не навязывай своих вкусов Олежке.

— Чего тут навязывать, Нина! — все сильней расходился Беляев-старший. — Только такая добрая душа, как ты, — простер он в сторону жены вилку с куском котлеты, — может искренне восхищаться подобной чушью! Синтез Шекспира! Людка в роли Джульетты!

— Люда — замечательная актриса, — перебила Нина Ивановна.

— Допустим, — перехватил инициативу Борис Олегович. — Только Джульетта — девочка, а Людка уже почти бабушка. С тем же успехом мне могут поручить роль Ромео!

— Люда не будет играть Джульетту, — заявила Нина Ивановна.

— Кого же она играет? — осведомился муж.

— Гертруду, — сказала Нина Ивановна. — Генрих ввел в свою пьесу некоторые мотивы из «Гамлета».

— Сын! — повернулся к Олегу отец. — Прости меня великодушно! Если бы я знал заранее, то и впрямь купил бы вам билеты в другой театр. Но теперь уже поздно. Придется вам всем потерпеть.

— Не расстраивайся, папа, — успокоил сын. — У нас как раз все довольны. Говорят, этот театр — одна из самых крутых тусовок в Москве.

— И совершенно правильно говорят, — подтвердила мать. — Ты, Олежка, отца не слушай. Конечно, в данном случае, — уточнила она.

— Вот посмотрит и сам разберется, — многозначительно произнес Борис Олегович.

— Я уже разобрался, — ответил Олег, бывший на многих премьерах Прошечкиных. — Мне не особенно нравится. Но, в общем, довольно прикольно.

— Нина, а кто же Джульетту играет? — поинтересовался Борис Олегович. — Хотя, погоди, не отвечай, — жестом остановил он уже открывшую рот жену. — Я, кажется, догадываюсь. Джульетты в спектакле у Генриха нет. Он ее исключил за ненадобностью.

— А вот и не угадал, — с изрядной долей злорадства сообщила Нина Ивановна. — В роли Джульетты завтра дебютирует Валька Прошечкина.

— Валькирия? — разом воскликнули Борис Олегович и Олег.

— Да, — ничуть не смутилась Нина Ивановна. — Ей восемнадцать лет. Она уже на втором курсе школы-студии МХАТ. Генрих решил, что пора ее выпускать на большую сцену.

— Да-а, — протянул Беляев-старший. — Джульетта-Валькирия — это сильно.

— Опять недоволен! — стукнула кулаком по столу Нина Ивановна. — Что тебя теперь не устраивает? Валька очень красивая и талантливая девочка. По-моему, она просто создана для роли Джульетты.

— Возможно, Нина, ты и права, — сдался наконец муж.

— Слушайте, я давно хочу узнать, — спросил вдруг Олег. — Почему Прошечкины свою дочь назвали Валькирией?

— Потому что у них никогда ничего не бывает просто, — вновь впал в обличительный пафос отец. — Не жизнь, а сплошной концептуальный авангард. А если уж надо дать имя дочери, то подавай им исландскую сагу и оперу Вагнера!

Олег украдкой взглянул на часы. Несчастный Лешка Пашков уже около часа мерз где-то во дворе. Надо было срочно выходить с Вульфом. Пес, словно прочтя мысли хозяина, вдруг несколько раз требовательно тявкнул.

— Так. Надо с ним погулять, — мигом вышел из-за стола Олег.

Борис Олегович тоже покинул кухню и отправился смотреть по телевизору очередную информационную программу. Уже дожидаясь лифта, Олег услышал возглас отца:

— Нина, иди сюда! Послушай, что они там наделали! Это будет почище всех твоих Прошечкиных!

Чем так возмущался глава семейства Беляевых, для Олега так и осталось тайной. Подошел лифт. Они с Вульфом поехали вниз.

Лешка, вопреки опасениям Олега, не мерз во дворе. Он устроился на батарее первого этажа.

— С елки свалился, столько времени ужинать? — осуждающе воззрился на друга он.

— Раньше не получалось, — развел руками Олег. — Отец и так уже подозревает, что мы в новое дело вляпались.

— Зря подозревает, — откликнулся Лешка. — Пока мы еще ни во что не вляпались. Словом, мог бы поторопиться.

— По-твоему, мне следовало объяснить предку, что у тебя в башке кто-то хором поет? — засмеялся Олег.

— Между прочим, все совсем не так весело, как ты думаешь, — ответил Лешка. — Сашок с Ромкой и Санькой действительно залезли в какое-то странное заведение.

— В какое еще заведение? — уставился Олег на друга.

— Они точно не знают, — пожал плечами Пашков.

• Предыдущая
• 8/33
• Следующая