Драмокл (сборник) - Шекли Роберт - Страница 27

– Что он велел тебе сделать?

– Он приказал пропустить врага, не оказывая сопротивления. Поразительно оригинально! Только военный гений мог решиться на столь удивительный шаг.

– Но, дорогой мой, это очень странно.

– И потому похоже на Драмокла! У него наверняка заготовлен какой-то сюрпризец.

– Может быть… Но возможно и другое объяснение.

Как раз в этот момент зазвонил телефон. Связист снял трубку.

– Это вас, Драмокл.

Руфус взял трубку, внимательно выслушал и сказал:

– Будет исполнено, сир. Да… Что? Что вы говорите? – Он похлопал по рычажку, потом положил трубку. – Солнечные помехи. Конец я не расслышал. Но главное понял отлично. – Повернувшись к старшему оператору, Руфус распорядился: – Ждите дальнейших указаний.

– Минуточку, – сказала Друзилла.

– Да?

– Я должна тебе кое-что сообщить. Перед тем как отправиться сюда, я послала отцу телеграмму и призналась во всех своих грехах.

– Понимаю, – сказал Руфус. – И что ты написала обо мне?

– Я написала, что ты, поддавшись моим уговорам, предашь его.

– Проклятье! – сказал Руфус. – Что ж, я сам виноват. Не надо было морочить тебе голову. Обман, даже из лучших побуждений, всегда плохо кончается. Ладно, позже разберемся. А сейчас мне нужно выполнить приказ.

– Каким бы он ни был, – сказала Друзилла, – ты не должен его выполнять.

– Дру, у меня нет времени на все эти…

– Ты не понимаешь! Получив мою телеграмму, Драмокл поверил, что ты предашь его. А если так, то его последние приказы должны быть прямо противоположны тому, чего он в действительности хочет от тебя.

– Противоположны? Ты уверена?

– Более чем уверена, любовь моя.

Руфус попытался связаться с Драмоклом, но солнечная активность вкупе с глушителями, установленными на судах графа Джона, сводила на нет все попытки. Руфус велел связисту продолжать звонить и повернулся к Друзилле:

– Ты можешь поклясться, что он поверил в мое предательство? В предательство лучшего друга? Или это еще один план, направленный против Драмокла?

– О нет, я клянусь! – простонала Друзилла.

Руфус задумался. Драмокл выразился кратко и недвусмысленно. «Задержи их!» – он сказал. Но чего он хотел на самом деле? Руфус шагал взад-вперед, а драгоценные секунды истекали. В конце концов он принял решение.

– Пусть меня и ославили предателем, – сказал он, – я докажу свою преданность в глазах небес, исполнив желание моего повелителя, ошибочно полагающего, будто я его предаю.

Руфус повернулся к главному оператору:

– Продолжай отводить корабли назад. Мы пропускаем противника. Так желает Драмокл!

Скоро Драмоклу стало ясно, что флот Руфуса даже не пытается остановить противника. Фаланга по-прежнему отступала, в то время как объединенный флот Джона и Хальдемара неумолимо приближался к Глорму.

Драмокл протянул телеграмму Друзиллы Сорочке. Та прочла ее, подумала и спросила:

– Где сейчас леди Друзилла?

– Дома, надо полагать, – сказал Драмокл.

Короля соединили с Истрадом. Дворецкий ответил ему, что пару часов назад жрица улетела по срочному делу на Друт.

– Зачем ей понадобилось лететь сейчас на Друт? – задумчиво протянул Драмокл.

– Есть только одно объяснение, – сказала Сорочка. – Принцесса отправилась к Руфусу и созналась в том, что послала вам телеграмму. Руфус, полагая, что вы считаете его предателем, пытается выполнить ваше истинное желание, а следовательно, делает обратное тому, что вы приказали.

– Это слишком сложно для Руфуса, – сказал Драмокл. – Хотя все может быть. Ну и неразбериха! Ладно, сейчас мы все поправим. Еще один приказ – и флот Друта все-таки вступит в бой.

Драмокл протянул руку к телефону. Но не успел он набрать номер, как посреди Военной палаты вспыхнул яркий пурпурный свет. Он сильно пульсировал, и где-то внутри в такт звенели колокольчики. Засверкали красные и желтые лучи, блестящие, как средневековое красноречие, загремели трубы и литавры, не обошлось и без глухой барабанной дроби, раздавшейся под конец.

Когда пурпурный свет погас, на его месте возник человек – рослый, крепкого сложения, в длинном переливающемся плаще с высоким воротником. Под плащом виднелся простой комбинезон из красного нейлона. Мужчина был в годах, совсем лысый, с тонкими висячими усами, придававшими ему сходство с Мингом Безжалостным.

Все остолбенели, кроме компьютера, который сделал вид, будто занят своими делами. В конце концов Драмокл отыскал свой язык – как выяснилось, прилипший к небу – и спросил:

– Отец! Это действительно ты?

– Ну конечно, – ответил Отто. – Неплохой сюрприз, да, сынок?

Сорочка нервно дергала Драмокла за рукав:

– Вы говорите, он ваш отец? Не может быть! Я встречалась с ним на Земле. Это Тлалок!

– Мне все это совершенно непонятно, – сказал Драмокл, – и еще менее приятно. Я полагал, что ты умер, отец. Похоже, нам о многом надо поговорить. Но сначала я должен сделать один очень важный звонок.

– Руфусу, очевидно, – сказал Отто. – Прошу тебя, повремени. Я хочу сообщить тебе нечто важное. И тогда ты примешь решение.

Драмокл скептически усмехнулся:

– Постарайся побыстрее. У меня тут с минуты на минуту начнется межпланетная война.

Отто уселся в кресло, скрестил ноги, дернул «молнию» на кармане комбинезона и вынул сигару. Закурив, он сказал:

– Всех вас, наверное, удивляет мое появление – ведь считается, что я погиб при взрыве лаборатории на Глизе тридцать лет тому назад. На самом же деле…

Почуяв, чем дело пахнет, все присутствующие в Военной палате приготовились к длинной и неизбежной вставке в повествование.

Отто взошел на глормийский престол сразу после подавления суессейского движения – ереси, которая, как бы абсурдно это ни казалось сегодня, угрожала в то время вовлечь весь Глорм в гражданские и религиозные распри. Хотя наша история вовсе не является историей политики или религии, равно как и летописью жизни на Глорме с древнейших времен, нам не обойтись без небольшого отступления, если мы хотим, чтобы неглормийскому читателю стали понятнее времена правления Отто.

До поры до времени Глорм развивался так же, как и множество других планет. Рожденная огненным солнцем планета постепенно охладилась и сформировалась. Атмосфера на ней была богата кислородом. Океанов и озер, необходимых для жизни протоплазмы, было в изобилии. Зажглась ли первая искра жизни на Глорме сама собой или же ее заронили извне – этого никто не знает. Но природа внезапно засучила рукава и занялась делом. Пошел обычный процесс изменения простейших форм в более сложные: лишайник сменили сосновые леса и цветущие растения, настала и прошла эра рептилий, рыбы вылезли на берег и превратились в млекопитающих, появились человек, примитивная техника, зачатки философии и науки и так далее. До сих пор развитие Глорма, повторяем, шло обычным путем.

Только одно отличало Глорм, а также Карминосол и Друт от прочих миров. А именно: огромные рукотворные курганы, длиною порой до нескольких миль, разбросанные там и сям по равнинам планет. «Навозные кучи», как их окрестили, существовали с доисторических времен. Объяснить их происхождение никто и не пытался. Первобытные люди поклонялись им как реликвиям, оставленным ушедшими богами. Но время шло, и людей стало разбирать любопытство – им хотелось узнать, что же скрывается под курганами. Однако попытки выяснить это разбились о бетонное покрытие, обнаруженное под футами грязи и скрывавшее внутренности навозной кучи подобно раковине.

Раскрыть первую раковину удалось только во времена Гора Плавителя. Гор был инженером бронзового века, открывшим тайну выплавки металла во сне, когда дух по имени Бессемер объяснил ему технологию процесса. Процесс Гора, как его стали называть, позволил глормийцам обзавестись металлическими орудиями и пробить бетонную оболочку.

Внутри навозных куч оказалась уйма техники, действующей до сих пор, по прошествии бесчисленных столетий. Несколько громадных куч содержали в себе звездолеты, и это открытие вытолкнуло Глорм в эру космических полетов, несмотря на отсутствие квантовой механики.