Религия - Уиллокс Тим - Страница 67
- Предыдущая
- 67/176
- Следующая
— Орланду здесь уже нет.
Карла застыла от ужасного предчувствия. Она закрыла глаза, снова открыла и посмотрела на Ампаро. Радость Ампаро, все еще искренняя, теперь омрачилась. Карла заставила себя успокоиться.
— Где он? — спросила она со всем спокойствием, на какое была способна.
— Не знаю. Тангейзер с Борсом отправились его искать на верфи.
Карла взяла ночную рубашку и снова натянула на себя. В конце концов, хватит и плаща, и черт с ними, с волосами.
— На Калькаракские верфи? — спросила она.
Она взяла с вешалки плащ, посмотрела на пол, отыскивая туфли.
— Нет, — ответила Ампаро. — Верфи Сент-Анджело.
Карла замерла, наполовину натянув плащ на плечи.
После дня, проведенного в госпитале, она очень хорошо знала, что именно с верфей Сент-Анджело отправляются на верную гибель в форт Сент-Эльмо.
Крик вырвался у нее из горла.
Карла, как была босая, выбежала на улицу Мажистраль.
Суббота, 9 июня 1565 года
Зонра — Марсашлокк — Английский оберж — верфи
Трудный день, но удачный, думал Тангейзер, пока он устало плелся через Эль-Борго к Английскому обержу. Во всяком случае, удачный для него. Он только что докладывал Старки. Все его действия вызвали должное восхищение, но у лейтенанта Английского ланга он застал все высшее христианское командование в состоянии, близком к панике, вызванной двадцатичетырехчасовым кризисом в осаде Сент-Эльмо.
После семнадцати напряженных дней отчаянной, неистовой рукопашной туркам удалось удержать ров перед фортом Святого Эльма, захватить защитный равелин перед главными воротами, построить лестницы и перемычки, ведущие к колоссальной бреши в юго-западной стене. Подобное отчаянное положение вызвало бунт в рядах молодых рыцарей, которые решительно настаивали на вылазке, чтобы умереть, как полагается мужчинам, а не ждать, словно овцы в загоне, за уже не защищающими руинами. Ла Валлетт, с присущей ему гениальностью, отправил защитникам послание, предлагая «бежать в безопасный Эль-Борго». Обвиненные в чем-то весьма похожем на трусость, несмотря на нечеловеческую отвагу, которую они проявляли все это время, раскаявшиеся бунтовщики — для которых возвращение означало презрение со стороны всего ордена — умоляли великого магистра не освобождать их от обязанностей и клялись безоговорочно выполнять все его приказы.
Когда Тангейзер уходил из Сент-Анджело, в верфях собралось подкрепление из пятнадцати рыцарей и девяноста мальтийских ополченцев, чтобы отправиться на другую сторону гавани. И скатертью дорога, подумал Тангейзер. Если хоть немного повезет, завтра, приблизительно в это же время, он сам без зазрений совести покинет это место, отправившись по чернильно-синей воде к берегам Калабрии.
Оставив тем же утром на мысе Виселиц кавалеристов де Луньи, Тангейзер исследовал берег в двух милях южнее мыса, пытаясь найти спрятанные лодки ордена. Он добрался до деревушки Зонра, но так ничего и не обнаружил. Деревушка — какая-то дюжина рыбацких хижин — была дочиста разграблена турками, из домов вынесли все, что годилось на растопку: мебель, двери, оконные рамы, балки и перекрытия. Все, что напоминало о некогда имевшемся здесь небольшом причале, — обрубки деревянных свай, торчащие под водой. Он бродил по берегу еще час, разглядывая каждый фут треугольного пляжа, но не увидел ничего и начал уже подумывать: а вдруг Ла Валлетт спрятал на северном берегу не все лодки? Большая их часть должна была находиться здесь, потому что отсюда ближе к Мдине и Сицилии, но все ли? Он брел вдоль кромки воды, пока не уперся в одинокую скалу на краю пляжа. Она была совсем голая — только прирожденный скалолаз поднялся бы на нее — и выдавалась в море ярдов на двадцать. Чутье контрабандиста влекло его сюда.
Как и большинство людей, Тангейзер никогда не учился плавать. Он разделся и побрел вдоль скалы. На дальнем ее конце вода доходила ему до шеи, и он едва не ударился в панику, когда соленая вода затекла ему в рот, а грунт зашевелился под ногами. Он взял себя в руки и обогнул выступ. За поворотом оказалась неглубокая пещера — не столько пещера, сколько складка в береговой линии; соль разъедала ему глаза, он кашлял, поэтому не заметил ничего примечательного. Тангейзер был уже готов проклясть собственное хитроумие и побрести обратно к твердой земле, когда какое-то движение на поверхности воды привлекло его внимание. Это была всего лишь игра света и тени на поверхности моря и скалы, но он вытер лицо и посмотрел повнимательнее. Вот она: двенадцать футов корпуса в трещине скалы. Хитро замаскированная куском холстины, прибитой по всей длине планшира и перекинутой через корпус так, чтобы свободный конец свисал в воду. Спрятанная таким образом, лодка уже с расстояния в несколько шагов казалась всего лишь еще одним выступом серого каменистого берега. С проходящей в сотне ярдов галеры — только с такого расстояния турки и могли бы посмотреть в эту сторону — лодка была совершенно незаметна.
Тангейзер был так счастлив, что оступился и исчез в соленой волне. Все закружилось у него в голове, пока он не схватился обеими руками за скалу, не уперся ногами и не вытолкнул себя на поверхность, хватая воздух. Его возмутило, что предмет, которым он почти уже овладел, ставит его в столь беспомощное положение, но он по-крабьи прополз вдоль скалы и наконец добрался до лодки, не утонув сам. Вода доходила до пояса, но, цепляясь пальцами ног за скалу, он сумел снять холстину и перевалиться в лодку.
На дне оказалась пара весел, руль, мачта и свернутый латинский парус. Еще — бочонок с водой, засмоленный ящик (Тангейзер предположил, что в нем галеты), в свернутой рулоном попоне оказался нож, удочка и рыболовные крючки, а также компас, завернутый в промасленную ткань. Сицилия была в пятидесяти милях строго на север, побережье Калабрии, где никто не желал насадить его голову на копье, — всего на пятьдесят миль дальше.
Он отвязал лодку от двух железных колец, вбитых в скалу, и погреб вдоль берега обратно. Судно разрезало мелкие волны, как кинжал, а при поднятом парусе и попутном ветре в открытом море оно обставит любую галеру. На берегу он собрал свои вещи и оставил Бураку сумку с плющеным овсом. Провел лодку в северную часть бухты и причалил к берегу Зонры. Он затащил лодку на берег и оставил под прикрытием каменного, лишенного крыши домика, выходящего к самой воде. Закрыл лодку холстиной, затем с час поработал руками, забрасывая ее песком. Со стороны моря лодка никак не выделялась на фоне стены. А с суши ее откопал бы только знающий человек, поскольку воды в деревне нет, саму деревню только что разграбили, а турки вряд ли вернутся в ближайшее время. Сюда придется идти пешком, но даже с двумя женщинами они доберутся и поднимут парус часа через три после того, как выйдут из Калькаракских ворот.
Тангейзер оделся, пошел к Бураку, завернул свой новый дамасский мушкет в одеяло и поехал на юг вдоль залива Марсашлокк, где стояла на якоре основная часть флота султана. Суда, доставлявшие продовольствие, постоянно ходили к берегам Северной Африки и обратно, и на берегу залива было полным-полно народу. Тангейзер напоил Бурака, помолился вместе со всеми, а потом пил чай и ел миндаль в меду в компании египетского морехода. Они говорили об Александрии, и Тангейзер выяснил мимоходом, что адмирал Пиали по-прежнему опасается ветров грегале, поэтому всего с дюжину галер осуществляют блокаду. Несколько патрулируют канал Гоцо, остальные курсируют у входа в Большую гавань, и от того и от другого направления Тангейзер охотно отказывался. Самой безопасной остается северная стоянка в заливе Марсамшетт, если, конечно, битва за Сент-Эльмо все еще продолжается.
Выяснив эту утешительную новость, Тангейзер укрепился в своей уверенности, что счастливо отбудет домой, и присоединился к каравану мулов, везущих дрова и муку к армейским хлебным печам на Марсе. Он рассказал капитану эскорта сипахов о нападении на батарею Драгута, о котором тот еще не слышал. Как часто бывало раньше, он смотрел на Религию с точки зрения турок. Культ фанатиков-сатанистов. Не столько солдаты, сколько убийцы. Работорговцы, пираты, дьяволы во плоти, может быть, даже колдуны. Чума, которую необходимо истребить ради спасения мира и добра во всем остальном мире. И Тангейзеру не приходилось особенно притворяться, соглашаясь с этим мнением.
- Предыдущая
- 67/176
- Следующая
