Кельтская волчица - Дьякова Виктория Борисовна - Страница 24

— Не похож, — легко подтвердил он, — и на отца не похож тоже. Я всегда был паршивой овцой в нашем благородном, старинном семействе.

— Как же Вы уживались с Евдокией?

— Никак. В детстве мы ссорились до драки. А потом… Каждый пошел своим путем. Моя сестрица ни с чем не считается, кроме собственных интересов. Вам следовало понять это, как только она вышла замуж за Вашего брата.

— Я ненавидела ее всем сердцем с самого первого дня, — призналась ему Софья.

— Уверен, что вряд ли в том есть Ваша вина, — спокойно согласился он, — Евдокия жадна до богатства и до обожания мужчин. Она ни одного не пропускает, не добившись от него внимания.

— Даже тех, кто значительно младше ее по возрасту, — добавила Софья, вспомнив об Артеме

— У вас не по возрасту длинные уши, — и иронией заметил ей Василий, — и сообразительная голова.

Присев на диван, Софья поправляла смятую прическу, пока князь разглаживал ей оборки на платье.

— Вы были очень добры со мной, — произнесла она, напуская на себя важность, чтобы скрыть растерянность за произошедшее с ней. — Я не забуду этого вечера, Василий Романович.

— Я тоже, — едва заметно усмехнулся он. — Все вышло забавно.

— Может быть, будет лучше, если Вы отведете меня к моему отцу, — попросила она, — он наверняка, сбился с ног от беспокойства.

— Если Вы желаете, Софья Ивановна…

Потупив взор, чтобы не встречаться с ним глазами, Софья неуверенно шагнула из темной комнаты в освещенный коридор.

— А где мы были все это время? — спросила она, взглянув на князя через плечо. Он засмеялся и покачал головой.

— Ума не приложу, честное слово. Возможно, это супружеская опочивальня четы Перепейновых, или одна из многочисленных комнат для гостей, — он взглянул на Софью с широкой улыбкой и прикоснулся рукой к ее длинным пепельным локонам. — Никогда мне еще не доводилось ухаживать за женщиной, которую рвет, — сказал насмешливо, но вовсе не обидно.

— Так же как и я никогда не позорилась так перед мужчиной, — достойно парировала Софья и покраснела от смущения.

Увидев ее румянец, он наклонился и приподнял на руках, словно ребенка. — А мне, — проговорил, понизив голос, — никогда не доводилось оставаться в темной комнате с такой красавицей как Вы, Софья Ивановна, и при том даже не прикоснуться с ней лаской, не говоря уже о том, чтобы заняться с ней любовным наслаждением. — Софья вспыхнула еще пуще и почти враждебно уперлась кулачками ему в грудь. Преодолев ее сопротивление, он прижал ее к груди, потом опустил на пол.

— А теперь, если позволите, — сказал он, — я отведу Вас к Вашему батюшке, как Вы просили.

Она кивнула. Так Софья в первый раз увиделась с братом Евдокии, князем Василием Ухтомским, о котором услышала от матери сразу после свадьбы ее старшего брата Антона.

По возвращении в Андожу молодой княжне пришлось выслушать много неприятного. Узнав обо всех ее приключениях в Белозерске, матушка непрестанно упрекала дочь в нескромном поведении, которое не подобает благородной барышне.

Из ее слов выходило, что сама того не подозревая, Софья нанесла ущерб буквально всем. Она осрамила своих воспитателей нелепым реверансом адмиралу Белозерскому, позже оскорбила его жену Наталью Николаевну, заняв почетное место рядом с ней, вовсе не предназначенное для юных незамужних девиц. Более того, она позволила себе дерзость без сопровождения папеньки прогуливаться по парапетной стене крепости в обществе ужасного дебошира князя Ухтомского, скандальная репутация которого не уступает его военной славе. И наконец, ее видели выходящей с ним из личных покоев хозяев дома в весьма помятом и растрепанном виде.

Подобное поведение, строго выговаривала Софье матушка, может окончательно скомпрометировать ее в глазах высшего света, и для того, чтобы впечатление забылось, стоило бы отправить молодую княжну в монастырь послушницей на исправление, годика на два на три. Но добросердечный батюшка решительно возражает против этого, а потому Софью все же решено перевоспитывать дома.

Так сразу после своего шестнадцатилетия Софья оказалась запертой в Андоже наедине со своим бесчестием. Несколько недель она пребывала в дурном настроении. И вот однажды, когда в самый разгар весны она сидела на старой яблоне, посаженной еще ее прадедом, — любимом укрытии ее детства, — она увидела вдалеке всадника, поднимающегося вверх по долине. Он на какое-то время скрылся за деревьями. Затем топот его лошади стал отчетливее, и Софья поняла, что направляется он в их усадьбу.

Решив, что это возвращается из Ухтомы Антон, княжна слезла с яблони и побежала на конюшню встречать брата. Но лакей вел незнакомую ей вороную лошадь в стойло, и она едва успела заметить фигуру высокого мужчины в офицерском мундире, входившего в дом.

По старой еще девчоночьей привычке, Софья решила спрятаться в засаде в гостиной, чтобы слышать все, о чем говорится. Но по лестнице спустилась матушка и как-то с особенным значением попросила ее: — Ступай к себе, Сонечка. И оставайся там, пока гость не уедет. Первым же побуждением княжны было спросить имя нежданного посетителя, но вспомнив все нотации о плохом воспитании, которые ей прочли накануне, она сдержалась и сгорая от любопытства, молча пошла наверх.

Но все же она не намеревалась сдаваться. Призвав служанку, свою ровесницу и подружку с детства, Софья попросила ее постоять в коридоре, пока гость будет разговаривать с родителями, а потом когда он выйдет, узнать его имя.

— Ой, барышня, не извольте волноваться, — резво и озорно согласилась та, — все сделаю, — и тут же понизив голос сообщила: — Высокий, красивый такой мужчина, я Вам доложу, Софья Ивановна. Просто дух захватывает, как красив.

— Наверное, это иеромонах из Прилуцкого монастыря, — Переполошилась вдруг Софья, вспомнив, что мать грозилась отправить ее туда.

— Да нет же, что Вы! — служанка всплеснула руками: — какой же это иеромонах, — хитро хихикнула она, — такому разве ж монахиню доверишь? Что от ее верности Господу Богу останется тогда? Весьма молодой господин в офицерском мундире, — напомнила госпоже, — в зеленом таком, с золотой оторочкой. И шарф через плечо, с кисточками…

В зеленом офицерском мундире. Шарф через плечо… Софья и сама уж начала догадываться.

— А волосы у него рыжие? — спросила она, слегка волнуясь.

— Такие, что и обжечься недолго, — подтвердила та. Всю скуку как рукой сняло. Отправив девицу вниз, Софья ходила взад и вперед по светелке, не находя себе места. Она сгорала от нетерпения.

Свидание оказалось недолгим. Вскоре послышалось, как отворилась дверь гостиной и раздался звонкий, отрывистый голос, прощавшийся с князем и княгиней. Звук шагов в сенях, а сразу после — и во дворе.

Окно комнаты, в которой находилась Софья, выходило в сад и потому она ничего не могла видеть. Оставалось только ждать возвращения служанки. Мгновения ожидания показались княжне вечностью. Наконец, девица появилась, глаза ее блестели. Она вытащила из-под фартука клочок скомканной бумаги и передала его Софье.

Воровато, как преступница, княжна развернула записку.

Едва Софья прочла письмо, первой же мыслью ее было не отвечать: слишком уж уверенным показался ей князь в себе. Однако любопытство и бешено колотившееся сердце взяли верх над гордыней, и княжна приказала служанке показать гостю яблоневый сад, но только чтобы он шел туда не сразу, потому что его легко могут заметить из дома.