Антология современного анархизма и левого радикализма. Том 1 - Цветков Алексей Вячеславович - Страница 57

По мере того как разрастаются сети стимулирования и контроля для распределения и удержания эксплуатируемых секторов рынка, также увеличивается количество личных услуг, в которых нельзя отказать тем, кто находится в курсе дела, и, конечно же, тем, от чьей помощи нельзя отказаться, а это далеко не всегда полицейские или стражи интересов и безопасности государства. Формы функционального соучастия передаются на дальние расстояния и устанавливаются на весьма продолжительное время, ибо его сети располагают всевозможными средствами навязывать те чувства признательности или верности, которые, к несчастью, всегда были столь редкими в среде свободного предпринимательства буржуазных эпох. У своего противника всегда чему-нибудь да научишься. Надо полагать, что государственным мужам также пришлось читать заметки молодого Лукача о понятиях законности и незаконности в то время, когда им необходимо было объяснить эфемерное прохождение нового поколения отрицания — ведь Гомер сказал, что «людское поколение уходит так же скоро, как облетает листва на деревьях». С тех пор государственные мужи, подобно нам, могли перестать стесняться первой попавшейся идеологии по этому вопросу, и верно, что практики театрализованного общества больше не благоприятствовали идеологическим иллюзиям подобного рода. Относительно всех нас можно сделать вывод, что в конечном счете нам часто мешало замкнуться в одной лишь нелегальной деятельности то, что мы и так практиковали множество ее видов.

От сетей стимулирования-контроля неощутимо приходят к сетям надзора-дезинформации. В прежние времена заговор составлялся всегда только против существующего режима. Сегодня вступать в тайные сговоры в его пользу — это новое, находящееся на подъеме ремесло. Под покровом господства спектакля замышляются заговоры ради его поддержки и ради обеспечения того, что только он сам может назвать своей бесперебойной работой. Эти интриги являются частью самого его функционирования.

Уже началось размещение некоторых средств своего рода превентивной гражданской войны, приспособленных к различным вариантам просчитываемого будущего. Это «особые организации», облеченные обязанностью вмешиваться в определенные точки в соответствии с потребностями включенной театрализации. Так, удалось предсказать, как худшую из возможностей, тактику, в шутку названную «Три культуры», в напоминание о площади в Мехико летом 1968 года, но на этот раз без особых деликатностей, и к тому же она должна была применяться до дня восстания. И за исключением столь крайних случаев, нераскрытому убийству вовсе не обязательно затрагивать многих людей или повторяться достаточно часто, чтобы стать подходящим средством управления, ибо сам факт, что кое-кто знает о существовании такой возможности, тут же усложняет расчеты в массе областей. И теперь здесь нет потребности быть разумно избирательным ad hominem. Употребление этого приема исключительно наобум может оказаться более продуктивным.

Сегодня также возникла ситуация, когда надо составлять из обломков социальную критику для взращивания смены, что уже нельзя поручать кадрам из университетов или из масс-медиа, которых отныне лучше держать в отдалении от слишком традиционных видов вранья по этому поводу; надо использовать критику более совершенную, выдвигаемую и используемую новыми способами, манипули-руемую гораздо лучше подготовленными профессионалами иного рода. Достаточно конфиденциальным образом начинают появляться ясные тексты, анонимные или подписанные неизвестными (впрочем, это тактика, облегченная концентрацией всезнайства у шутов спектакля, приведшая к тому, что люди неизвестные как раз и кажутся наиболее уважаемыми), не только на темы, которые никогда не затрагивались в спектакле, но к тому же еще и с аргументами, чья справедливость оказывается еще поразительнее в силу определенного рода рассчитанной оригинальности, свойственной им благодаря тому, что, в общем-то, они никогда не употреблялись, хотя были достаточно очевидными. Эта практика, по крайней мере, может служить в качестве первой степени посвящения для вербовки слегка пробудившихся душ, которым лишь позже сообщат большую дозу возможных последствий, и то если они покажутся подходящими. А то, что для одних будет первым шагом возможной карьеры, окажется для других — не принадлежащих ко столь благополучным слоям — первым шагом в западню, куда они попадутся.

В определенных случаях речь идет о том, чтобы по вопросам, которые представляют опасность стать жгучими, создать иное критическое псевдомнение, и среди двух возникших таким образом мнений, одинаково чуждых убогим условностям спектакля, наивное суждение будет колебаться бесконечно долго, а само обсуждение их взвешенности отбросит их при первом удобном случае. Чаще всего речь идет об общем рассуждении о том, что скрывают масс-медиа, и оно может оказаться весьма критическим, а в некоторых положениях явно разумным, но притом останется любопытным образом децен-трированным. Как будто темы и слова выбирались искусственно, в помощь компьютерам, набитым сведениями для критического мышления. В этих текстах всегда имеется несколько достаточно малозаметных, но все-таки примечательных пробелов — точка схождения взглядов здесь всегда аномально отсутствует. Они напоминают факсимильную репродукцию знаменитого оружия, где не хватает только взрывателя. Это по необходимости окольная критика, которая наблюдает многие вещи весьма ясно и точно, но при этом помещая себя в стороне. И это не потому, что она будто бы стремится к какой-то беспристрастности, ибо, наоборот, ей необходимо делать вид, будто она многое осуждает, но никогда не ощущает потребности показать, какова ее движущая причина, и, следовательно, даже неявно сказать, откуда она исходит и к чему бы она хотела прийти.

К этому виду ложной антижурналистской критики может присоединиться организованная практика распространения слухов, о которой известно, что она изначально существует как вид дикой расплаты информационных средств спектакля за то, что все, по крайней мере, смутно ощущают их обманный характер, а следовательно, и то, сколь мало доверия они заслуживают. Слухи изначально были суеверными, наивными, самоотравляющими. В более недавнее время система всеобщего надзора начала внедрять среди населения людей, способных по первому сигналу распространять слухи, которые могли бы ей подходить. Здесь решили применить на практике результаты наблюдений теории, сформулированной почти тридцать лет назад и происходящей из американской социологии общественного мнения, — теории индивидов, которых можно назвать «локомотивами», то есть тех, кому другие из их окружения будут склонны следовать и подражать, но на этот раз переходя от спонтанности к вымуштрованности. Таким образом, в нашу эпоху высвобождают бюджетные или внебюджетные средства, направленные на поддержание многочисленного вспомогательного персонала, наряду со специалистами предшествующих времен из университетов или масс-медиа, как и социологами или детективами недавнего прошлого. Мнение о том, будто до сих пор механически применяются какие-то из известных в прошлом моделей, ведет к заблуждению так же, как и общее неведение прошлого. «Рима нет теперь в Риме», а мафия уже не подонки общества. И услуги по надзору и дезинформации столь же мало напоминают работу прежних «фараонов» и осведомителей, например работу шпиков и стукачей Второй империи, как современные спецслужбы во всех странах мало похожи на деятельность Второго отдела Генштаба армии в 1914 году.

С тех пор как умерло искусство, известно, как невероятно легко стало переодевать полицейских в художников. Когда современным подражаниям вывернутого наизнанку неодадаизма дозволяется напыщенно вещать в средствах массовой информации, а стало быть, еще и немного видоизменять декор официальных дворцов, подобно одетым в лохмотья королевским шутам, то ясно, что одно и то же развитие культурного прикрытия обеспечивается всеми агентами и дополнительным персоналом сетей государственного влияния. Открываются пустые псевдомузеи или исследовательские псевдоцентры, изучающие весь творческий путь несуществующего персонажа так же споро, как составляются репутации журналистов-полицейских, историков-полицейских или романистов-полицейских. Артюр Краван, без сомнения, предвидел пришествие этого мира, когда писал в «Maintenant»: «На улице скоро уже не встретишь никого, кроме художников, и нужно будет потратить все мыслимые силы, чтобы найти там человека». Таков же и обновленный смысл старой шутки парижских хулиганов: «Привет, артисты! Тем хуже, если я ошибаюсь».