В стране легенд - Маркова Вера Николаевна - Страница 3

• Предыдущая
• 3/55
• Следующая

Взлетел Оливьер на своём скакуне на гребень холма, взглянул — и глазам своим не поверил.

Увидел он внизу в тесной долине несметное войско сарацин. То, как огромный дракон, совьётся оно в клубок, то растянется длинной лентой. Четыреста тысяч мавров[15] послал король Марсилий против отряда франков.

— Марсилий изменник, мы преданы! — крикнул Оливьер Роланду. — Тысячи язычников идут на нас. Роланд, берите скорей ваш могучий рог Олифант! Ещё не поздно: услышит император Карл зов Олифанта и приведёт франков нам на помощь. Трубите, Роланд!

— Так, значит, против нас идёт всё сарацинское войско? Нет, друг мой Оливьер, не стану я звать на помощь императора Карла. Не погублю своей чести, не опозорю милой Франции! Пока в моей руке меч Дюрандаль, я буду им разить врага! На свою погибель идут сюда сарацины!

— Друг мой Роланд, я сам готов разить врага, но неразумно полагаться лишь на себя, когда нас так мало, а их так много. Трубите в рог, не вижу я в этом никакого позора. Вернётся Карл, тогда схватимся мы с врагом и победим.

— Нет, нет! Мне трубить в рог всё равно что на весь мир прокричать о своей трусости.

Не послушал Роланд разумных слов Оливьера, повёл своё войско в бой против сарацин. Перелетая с высоты на высоту, перекатываясь через ущелья, понёсся боевой клич франков «Монжуа!».

Роланд на своём коне Вейлантифе скачет впереди войска. В руке у него копьё, а на острие копья вьется по ветру маленькое знамя, белое как снег. Золочёные кисти спадают на руку. Грозные взгляды бросает Роланд на сарацин, с гордостью глядит на своих друзей.

— Пришпорим наших коней! — воскликнул он. — Здесь завоюем мы славу для Франции, а предатели сарацины погибнут все до одного.

Аэлрот, племянник короля Марсилия, едет во главе сарацинского войска. Он оскорбляет франков злыми словами:

— Подлые франки, сейчас вы узнаете силу наших рук! Ваш посол Ганелон вас предал. Император Карл, легковерный глупец, оставил вас погибать в Ронсевальском ущелье. Сегодня ваша милая Франция потеряет славу, а ваш старый Карл будет рвать свою седую бороду.

В страшный гнев пришёл Роланд, услышав эти слова, и бросился на сарацина.

Он разбил его щит, прорвал кольчугу, пронзил ему грудь и сбросил с коня.

— Вот тебе, дерзкий! — вскричал он. — Император наш Карл мудр и отважен, и не напрасно доверил он нам охрану своего войска. Не потеряет сегодня милая Франция своей славы, а приумножит её. Вперёд, франки! Победа на нашей стороне!

Фальзарон, родной брат короля Марсилия, устремился вперёд, осыпая франков проклятиями и угрозами:

— Не уйдёте живыми, франки! Все, все вы тут головы сложите, подлые псы!

Оливьер, полный гнева, пришпорил своего коня, налетел на Фальзарона и пробил его насквозь своим копьём.

— Монжуа! — воскликнул Оливьер. — Франки, победа за нами!

Берберийский король Корсаблис кричит сарацинам:

— Смелее в бой! Франков мало, перебьём их, изрубим, сотрём с лица земли!

Услышал эти слова архиепископ Турпин. Он бросился на сарацина и одним ударом меча разрубил его до самого седла.

Перемешались оба войска в страшной битве. Франки и сарацины колют друг друга копьями, рубят мечами и отражают удары. Повисло над полем боя облако. Летят обломки копий, осколки щитов и мечей. Катятся по земле шишаки и шлемы.

Рубит Роланд мечом своим Дюрандалем, а конь его Вейлантиф топчет врагов копытами.

Оливьер копьём разит сарацин. Семьсот воинов уже перебил он. Осталось в его руке сломанное древко. А Оливьер и обломком копья поражает сарацин.

Жестокий бой, страшная сеча!

Не уронили воины Роланда чести своей родины. Бьются они яростнее львов и тигров, тысячами побивают сарацин, но без числа и счёта встают перед ними новые ряды врагов.

— Монжуа! — крикнул Роланд.

С неистовой отвагой бросился он в самую гущу врагов, а за ним все пэры Франции и архиепископ Турпин.

Дрогнули сарацины и в беспорядке отступили. Но велики потери франков.

Притихла битва.

Наступила передышка.

Роланд, в доспехах, обагрённых кровью, объезжает поле боя. Видит он: почти всё войско франков перебито, не осталось и сотни воинов.

Сбились в табун и вихрем носятся по полю кони, потерявшие хозяина. Жалостно звучит их ржание. Тоска и скорбь щемят сердце Роланда. Чувствует он свою вину.

— О если б здесь был император Карл! — воскликнул он. — Оливьер, посоветуйте: что теперь делать?

— Не знаю, — ответил Оливьер. — Одно нам осталось: биться насмерть. Умрём, но не посрамим рыцарской чести.

— Я затрублю в свой рог Олифант, позову на помощь императора Карла.

— Слишком поздно! Не успеет Карл прийти вовремя. Клянусь, если вернёмся мы во Францию живыми, не отдам я вам в жёны, как прежде обещал, сестру мою, прекрасную Альду!

— Почему вы так разгневались на меня? — с грустью спросил Роланд.

— Друг мой Роланд, — ответил Оливьер, — вы отказались трубить в рог, когда я просил вас. Ваша гордость, ваше безрассудство погубили нас. Сегодня конец нашей дружбе.

Услышал эти слова архиепископ Турпин, пришпорил своего коня и поспешил к ним:

— Время ли сейчас спорить, рыцари? Никто уже не может спасти нас, но всё же, Роланд, трубите, трубите в свой рог! Вернётся император Карл, отомстит за нас и похоронит с честью! Трубите, Роланд!

Взял Роланд свой могучий рог и затрубил. Из слоновьего бивня сделан рог Олифант, зычен его голос — далеко разнёсся зов Олифанта. Но догонит ли он франкское войско?

А войско Карла уже далеко. Уже, спускаясь с гор, увидели франки зелёные поля своей родины.

Радостны лица воинов, но невесело на сердце у императора Карла — нет в нём доверия к Марсилию, закралась в душу тревога. То сожмёт Карл ладонью рукоять меча, то отпустит. В недобрый час оставил он Роланда у самых ворот Франции, в тесном Ронсевальском ущелье.

Вдруг позади них вдали послышался еле слышный гул. То ли горный обвал, то ли зов боевого рога…

— Уж не Роланд ли трубит в рог, просит помощи? Может быть, там, в ущелье, идёт жестокая битва? — говорит император Карл.

— О какой битве речь? — усмехнулся Ганелон. — Вы же знаете, как горд Роланд, никогда не позвал бы он на помощь. Наверно, травит он в горах оленя или косулю. И кто посмел бы напасть на него?

…От страшных усилий лопнули жилы на висках Роланда, каплями сочится густая кровь. С трудом и болью трубит Роланд…

— Нет, так не трубят для потехи! — вскричал император Карл. — Нас предали, Роланд погибает! Скорей, спешим ему на помощь!

Но прежде чем пришпорить своего коня, повелел Карл схватить Ганелона и отдать поварам в обоз на посрамление. Повара привязали предателя за шею. Как лесного медведя, посадили на цепь.

Загремели рога и трубы. Поворачивают назад своих коней франкские воины, скачут назад к Ронсевалю. Поверх кольчуг выпустили рыцари свои бороды[16] грозным вызовом врагу.

А в Ронсевале франки бьются насмерть, но как мало осталось их!

Поредели и ряды сарацин. Сам король Марсилий бросился в битву. Четырех пэров Франции сразил он одного за другим. Увидел это Роланд и вскричал:

— Будь ты проклят, Марсилий! Я отомщу тебе за смерть моих друзей. Узнаешь сейчас силу моего Дюрандаля.

Как вихрь налетел Роланд на Марсилия, разбил в щепы его щит и отрубил ему по локоть правую руку. Упал Марсилий на землю.

Подняли сарацины своего короля и увезли в Сарагосу. Там погибать Марсилию!

Но великий калиф, дядя Марсилия, не покинул поле битвы. Повёл он на франков большой отряд — пятьдесят тысяч чёрных воинов.

У Оливьера меч по самую рукоять в крови. Думал он отереть меч о траву, опустил руку и вдруг полоснул его вражеский клинок по глазам. Горе — слеп Оливьер!

• Предыдущая
• 3/55
• Следующая