История оборотня - Алейников Кирилл - Страница 53
- Предыдущая
- 53/76
- Следующая
— Это твоя заслуга, упырь!
Вампир шумно вдохнул воздух, покривлялся лицом, борясь с болью от удара, и пробурчал:
— Я припомню тебе это, сучонок!
Но я не слушал его. Торопливо объяснив Насте, что нужно срочно ехать по делам, я запретил ей подходить к телефону или двери и напоследок поцеловал девочку в щеку. Затем вышел в подъезд, где уже поджидал Диерс.
— Оборотни жаждут смерти нас обоих, — гулко говорил вампир, пока «крузер» летел по городским улицам к Рассветным холмам. — Объяснять им что-либо бесполезно. Мы, конечно, можем приехать с поднятыми руками, выслушать скоропалительное эмоционально насыщенное обвинение и схлопотать по пуле в голову. А можем зайти как каратели и расстрелять к чёртовой матери всех, кто попадет в зону огня. Лично я симпатизирую второму варианту как наиболее перспективному. В любом случае, оборотни не дали б нам возможности обыскать Замок на предмет Когтя без определенного сопротивления, так что, друг мой Винтэр, сегодня мы попробуем решить сразу две проблемы: отыскать артефакт и вызволить семью твоего погибшего друга. Честно скажу: второе представляется мне довольно сложной задачей.
— Если бы ты не убил Ирикона, то и проблем у нас было бы меньше, — процедил я сквозь зубы. Мысли в голове текли вяло, эмоции атрофировались. Чем кончится визит в Замок, я не знал и не мог знать. Любое действие казалось одновременно и правильным, и ошибочным; присутствие рядом ведущего свою тёмную игру охотника раздражало.
— Если бы я не убил Ирикона, он убил бы меня, — вновь веско аргументировал Диерс. — Сам понимаешь, что инстинкт самосохранения превалирует над всем остальным. Если тебе интересно моё мнение о предстоящем визите, то я скажу: оборотни слишком тупы, чтобы успеть приготовить сколько-нибудь серьезную ловушку. Нас они попытаются завалить плотным огнём, и если это удастся, то убьют и заложников. Так что единственно правильный вариант поведения — вломиться в Замок и убивать всё что движется.
Я не мог прийти к заключению, что охотник прав, но, с другой стороны, не видел никакого иного решения. Хотелось думать, что Света, Наташа и Игорек останутся живы после всего что произойдёт, но... я сильно сомневался, что когда-нибудь увижу их живыми. Окружающий мир с грохотом покатился в пропасть; в одночасье я потерял наставника, друга Вячеслава, Катю Николаеву, с которой хотел... хотел иметь более серьезные отношения, но так и не успел сделать шаг. Кроме того, я стал врагом номер один для всей стаи, утратил поддержку могущественной организации, остался тет-а-тет с суровым миром, полным лишь врагов. Оборотни, охотники, люди — враги для меня отныне. Предательство всегда считалось самым тяжким преступлением и считается таковым по сей день, а я предал своих. Пусть и не хотел этого...
В попытке хоть как-то отстраниться от происходящего я включил магнитолу на середине громкости. В уши ударила спокойная, но от того ещё более напряженная песня. Слова эхом отдавались в голове, провоцируя неприятное чувство тревоги.
Медленный ритм музыки совершенно не соответствовал вгрызающемуся в город, мчащемуся по пасмурным улицам на высокой скорости «крузеру». Непроизвольно я убрал ногу с педали акселератора и снизил скорость. Отчего-то вспомнилось бегство с места расправы над Лаозордом, Сиорном и Марлимом. Воспоминание оказалось настолько чётким и сильным, что я почувствовал даже запах свежей крови и жженого пороха. На заднем сиденье вдруг в голос рассмеялись трое мертвецов, а Сиорн похлопал меня по плечу: «Слышь, брат, давай, я поведу». Встряхнув головой, я прогнал наваждение, осмотрел салон через зеркало заднего вида и убедился, что призракри исчезли.
Сейчас, стремглав бросаясь в пучину неизвестности, я первый раз с момента инициации по-настоящему осознал, кем являюсь. По-настоящему осознал себя и свою роль в великой драме под названием «Жизнь». В двадцать лет я пришел из армии и считал себя солдатом, хоть ни разу не принимал участия в реальном бою. Затем пошел на службу в ППС, и уверенность в том, что я не простой человек, но солдат и боец, возросла. Строгая форма, автомат на ремне, за спиной — могущественное Министерство Внутренних Дел. Четкое понимание смысла слов «хорошо» и «плохо». Защитник страны, защитник общества, солдат во имя независимости, порядка и законности... Но всё оборвалось промозглой ноябрьской ночью.
Как-то легко я смирился с новой реальностью, легко переметнулся со стороны закона и порядка на сторону беззакония и хаоса. Учился, тренировался, воспитывал в себе новые ценности и совершенно забыл, что когда-то был другим. В суете криминальной жизни я потерял себя, позабыл все прежние ценности и идеалы, превратился в иное существо. Даже радовался новой жизни. Большие деньги, широкие возможности, почти полная безнаказанность, и душа, душа, данная свыше, почернела и затвердела, как остывающий поток лавы. Не Василий Красников проклял меня, изорвав до полусмерти. Нет его вины в гибели души. Лишь моя вина... Не вирус портит человека, а он сам себя портит, отрекаясь от прежних ценностей и жадно принимая новые, потому что они более красивые и блестящие. Каждый человек — пахарь своей души: как выпашет он свою почву и что пожелает посеять, то и прорастет, заколышется морем стеблей.
Погрузившись в пучину авантюрной бандитской жизни, я перестал считать себя солдатом. Утерял значения слов «независимость» и «свобода», вывернул наизнанку понятия справедливости и закона, ошибочно считал чёрный цвет белым, и наоборот. Потерял контроль над своими стремлениями и мыслями, в результате чего превратился в фигуру на шахматном поле, стал частью чужой, зловещей и непонятной игры. Поддавшись групповому инстинкту, я стал частью толпы, потерял индивидуальность. Волк в волчьей стае. Кто отличит одного волка от другого? Я никогда не задумывался над самым главным фактом своей новой жизни, никогда не задавал вопрос: «Кто я теперь?».Преступник? Чудовище? Демон?
И лишь сейчас, когда всё опять встало с ног на голову, я наконец понял, кем являлся всё это время...
Да, демон. Да, чудовище. Да, преступник. Легионер Дьявола. Солдат Преисподней. Противник Света. Я стал человеком в ту ноябрьскую ночь, а потом, спустя несколько месяцев, предал сослуживцев. Затем предал ещё раз. И теперь спешу повторить вновь. Но почему?
Потому что я боец Тьмы, имею право предавать даже своих...
Но кто для меня теперь «свой»?..
Вслед за остальным я утратил значения слов «свой» и «чужой». Сидящий рядом жестокий и деспотичный ублюдок не имеет права причинять зло человеку, потому что присягнул в верности Актарсису. Но он может причинять зло любой сущности Тьмы и делает это с нескрываемым удовольствием, хоть сам демон и будет им вечно. За какие же идеалы, за какую высшую цель может бороться существо, парадоксальное уже самим своим существованием? Что толку охотнику-вампиру до Актарсиса, в котором он никогда не окажется? Можно вывернуться наизнанку, можно прыгнуть выше головы, можно отгрызть себе локти, но нельзя повернуть время вспять. Нельзя стать светлым, когда душа твоя черна. Диерс отлично понимает это, отлично понимаю и я. Но, тем не менее, мы вместе приближаемся к Волчьему Замку, чтобы выступить против стаи; Диерс — во имя интересов всего живого, я...
- Предыдущая
- 53/76
- Следующая
