Человек, который смеется - Гюго Виктор - Страница 51

• Предыдущая
• 51/144
• Следующая

– Нет, ваша светлость.

– Хорошо. Для забавы буду отвечать тебе серьезно. Кем ты хочешь быть? Повтори.

– Откупорщиком океанских бутылок.

– При дворе все возможно. Неужели есть такая должность?

– Да, ваша светлость.

– Для меня это ново. Продолжай.

– Такая должность существует.

– Поклянись душой, которой у тебя нет.

– Клянусь.

– Нет, тебе невозможно верить.

– Благодарю вас, ваша светлость.

– Итак, ты хотел бы… Повтори еще раз.

– Распечатывать морские бутылки.

– Такая обязанность, должно быть, не слишком утомительна. Это почти то же, что расчесывать гриву бронзовому коню.

– Почти.

– Ничего не делать… Такое место действительно по тебе. К этому ты вполне пригоден.

– Видите, и я кое на что способен.

– Перестань шутить! Такая должность в самом деле существует?

Баркильфедро почтительно приосанился:

– Ваш августейший отец – король Иаков Второй, ваш зять – знаменитый Георг Датский, герцог Кемберлендский. Ваш отец был, а зять и поныне состоит лорд-адмиралом Англии.

– Подумаешь, какие новости ты мне сообщаешь. Я и без тебя это отлично знаю.

– Но вот чего не знает ваша светлость: в море попадаются три рода находок – те, что лежат на большой глубине, те, что плавают на поверхности, и те, что море выбрасывает на берег.

– Ну и что же?

– Все эти предметы, легон, флоутсон и джетсон, являются собственностью генерал-адмирала.

– Ну?

– Теперь ваша светлость понимает?

– Ничего не понимаю.

– Все, что находится в море, все, что пошло ко дну, все, что всплывает наверх, все, что прибивает к берегу, – все это собственность генерал-адмирала.

– Допустим. Что ж из этого?

– Все, за исключением осетров, которые принадлежат королю.

– А я думала, – сказала Джозиана, – что все это принадлежит Нептуну.

– Нептун – дурак. Он все выпустил из рук, позволил англичанам завладеть всем.

– Кончай скорей!

– Находки эти называются морской добычей.

– Прекрасно.

– Они неисчерпаемы. На поверхности моря всегда кто-нибудь плавает, волна всегда что-нибудь пригонит к берегу. Это контрибуция, которую платит море. Англичане берут таким образом с моря дань.

– Ну и прекрасно. А дальше?

– Ваша светлость, таким образом океан создал целый департамент.

– Где?

– В адмиралтействе.

– Какой департамент?

– Департамент морских находок.

– Ну?

– Департамент этот состоит из трех отделов: Легон, Флоутсон и Джетсон, и в каждом отделе сидит чиновник.

– Ну?

– Допустим, какой-нибудь корабль, плавающий в открытом море, хочет послать уведомление о том, что он находится на такой-то широте, или встретился с морским чудовищем, или заметил какой-то берег, или терпит бедствие, тонет, гибнет и прочее; хозяин судна берет бутылку, кладет в нее клочок бумаги, на котором записано это событие, запечатывает горлышко и бросает бутылку в море. Если бутылка идет ко дну, это касается начальника отдела Легон, если она плавает – начальника отдела Флоутсон, если волны выбрасывают ее на сушу – начальника отдела Джетсон.

– И ты хочешь служить в отделе Джетсон?

– Совершенно верно.

– И это ты называешь должностью откупорщика океанских бутылок?

– Такая должность существует.

– Почему тебе это место нравится больше первых двух?

– Потому что оно в настоящее время никем не занято.

– В чем состоят эти обязанности?

– Ваша светлость, в тысяча пятьсот девяносто восьмом году один рыбак, промышлявший ловлей угрей, нашел в песчаных мелях у мыса Эпидиум засмоленную бутылку, и она была доставлена королеве Елизавете; пергамент, извлеченный из этой бутылки, известил Англию о том, что Голландия, не говоря никому ни слова, захватила неизвестную страну, называемую Новой Землей, что это случилось в июне тысяча пятьсот девяносто шестого года, что в этой стране медведи пожирают людей, что описание зимы, проведенной в этих краях, спрятано в футляре из-под мушкета, подвешенном в трубе деревянного домика, построенного и покинутого погибшими голландцами, и что труба эта сделана из укрепленного на крыше бочонка с выбитым дном.

– Не понимаю всей этой чепухи.

– А Елизавета поняла: одной страной больше у Голландии, значит одной страной меньше у Англии. Бутылка, содержавшая это известие, оказалась вещью значительной. Было издано постановление о том, что отныне всякий, нашедший на берегу запечатанную бутылку, должен под страхом повешения доставить ее генерал-адмиралу Англии. Адмирал поручает особому чиновнику вскрыть бутылку и, если «содержимое оной того заслуживает», сообщить о нем ее величеству.

– И часто доставляют в адмиралтейство такие бутылки?

– Редко. Но это ничего не значит. Должность существует, и тот, кто занимает ее, получает в адмиралтействе специальную комнату для занятий и казенную квартиру.

– И сколько же платят за этот способ ничего не делать?

– Сто гиней в год.

– И ты беспокоишь меня из-за такой безделицы?

– На эти деньги можно жить.

– Нищенски.

– Как и подобает таким людям, как я.

– Сто гиней! Ведь это ничто.

– Того, что вы проживаете в одну минуту, нам, мелкоте, хватит на год. В этом преимущество бедняков.

– Ты получишь это место.

Неделю спустя, благодаря желанию Джозианы и связям лорда Дэвида Дерри-Мойр, Баркильфедро, теперь окончательно спасенный, зажил на всем готовом, получая бесплатную квартиру и годовой оклад в сто гиней.

Прежде всего люди спешат проявить неблагодарность.

Не преминул поступить таким образом и Баркильфедро.

Облагодетельствованный Джозианой, он, конечно, только и думал о том, как бы ей за это отомстить.

Напомним, что Джозиана была красива, высока ростом, молода, богата, влиятельна, знаменита, а Баркильфедро уродлив, мал, стар, беден, зависим и безвестен. За все это, разумеется, надо было отомстить.

Может ли тот, кто воплощает мрак, простить тому, кто полон блеска?

Баркильфедро был ирландец, отрекшийся от Ирландии, – самый дрянной человек.

Только одно говорило в пользу Баркильфедро – его большой живот.

Большой живот обычно считается признаком доброты. Но чрево Баркильфедро было сплошным лицемерием: он был злым человеком.

Сколько лет было Баркильфедро? Трудно сказать. Столько, сколько требовали обстоятельства. Морщины и седина придавали ему старческий вид, а живость ума говорила о молодости. Он был и ловок и неповоротлив; что-то среднее между обезьяной и гиппопотамом. Роялист? Конечно. Республиканец? Как знать! Католик? Может быть. Протестант? Несомненно. За Стюартов? Вероятно. За Брауншвейгскую династию? Очевидно. Быть «за» выгодно только тогда, когда ты в то же время и «против», – Баркильфедро придерживался этого мудрого правила.

Должность «откупорщика океанских бутылок» на самом деле не была такой уж нелепой, какою она казалась со слов Баркильфедро. Гарсиа Феррандес в своем «Морском путеводителе» протестовал против разграбления потерпевших крушение судов и расхищения прибрежными жителями выброшенных морем вещей; протест, который в наши дни был бы сочтен простым витийством, произвел в Англии сенсацию и принес пострадавшим от кораблекрушения ту выгоду, что с тех пор их имущество уже не растаскивалось крестьянами, а конфисковывалось лорд-адмиралом.

Все, что выбрасывало море на английский берег, – товары, остовы судов, тюки, ящики и прочее, – все принадлежало лорд-адмиралу (в том-то и заключалась значительность должности, о которой ходатайствовал Баркильфедро); особенно привлекали внимание адмиралтейства плававшие на поверхности моря сосуды, содержавшие в себе всякие известия и сообщения. Кораблекрушения – вопрос, серьезно занимающий Англию. Жизнь Англии в мореплавании, и потому кораблекрушения составляют вечную ее заботу. Море причиняет ей постоянное беспокойство. Маленькая стеклянная фляжка, брошенная в море гибнущим кораблем, содержит в себе важные и ценные со всех точек зрения сведения – сведения о судне, об экипаже, времени и причине крушения, о ветрах, потопивших корабль, о течении, прибившем фляжку к берегу. Должность, которую занимал Баркильфедро, уничтожена более ста лет тому назад, но в свое время она действительно приносила пользу. Последним «откупорщиком океанских бутылок» был Вильям Хесси из Доддингтона в Линкольне. Человек, исполнявший эту обязанность, являлся как бы докладчиком обо всем, что происходит в море. Ему доставлялись все запечатанные сосуды, бутылки, фляжки, выброшенные прибоем на английский берег; он один имел право их вскрывать, он первый узнавал их тайну; он разбирал их и, снабдив ярлыками, записывал в реестр; отсюда и пошло до сих пор еще употребляемое на островах Ла-Манша выражение: «водворить плетенку в канцелярию». Правда, была принята одна мера предосторожности: все эти сосуды могли быть распечатаны только в присутствии двух представителей адмиралтейства, приносивших присягу не разглашать тайну и совместно с чиновником, заведующим отделом Джетсон, подписывавших протокол о распечатании. Так как оба «присяжных» были связаны своим клятвенным обязательством, то для Баркильфедро открывалась некоторая свобода действий, и в известной мере от него одного зависело скрыть какой-либо факт или предать его гласности.

• Предыдущая
• 51/144
• Следующая