Психиатрические эскизы из истории. Том 1 - Ковалевский Павел Иванович - Страница 19

Вельможи и духовенство со слезами на глазах благодарили Иоанна за неизреченную милость – первые за то, что отныне они все обречены на поголовное избиение, а вторые за то, что лишены были своего высокого и неотъемлемого нравственного права – ходатайствовать пред престолом за невинных и несправедливо осуждаемых слуг престола и отечества. Теперь духовенство могло только слезами орошать алтари и воссылать теплые молитвы к Господу о спасении несчастных, безвинно погибающих.

3 февраля 15 65 года Иоанн явился в Москву и держал речь знатнейшим представителям земли русской, Вновь и вновь он излагал вины бояр и указывал на необходимость энергичных мер к истреблению крамолы для удержания спокойствия подвластной ему державы.

При этом Иоанн поведал совершенно неожиданные и необыкновенные речи, являющиеся прямым и естественно-логичным выводом из его болезненных мыслей о преследовании. Все русское государство отныне делится на две части: на опричну и земщину. Опрична – это его присные, особо избранные люди, имеющие особое исключительное назначение охранять его от врагов и лиходеев, – опрична – это его двор, его свита, его телохранители. Земщина – это все остальное государство. Во главе опричны стоял он сам, во главе земщины стояли бояре Вельский и Мстиславский.

Кремль отныне Иоанн не считает для себя безопасным. Он велит себе строить новый дворец за Неглинной и ограждает его, подобно крепости, рвами и высокими стенами.

Все государственные дела были поручены усмотрению земских бояр и только по важным из них земские бояре могли делать доклады Иоанну.

Сам же Иоанн занялся устройством охраны своей, опричны, и изведением своих лиходеев.

Не можем не упомянуть о том, что в этот момент произошли резкие перемены во внешнем виде Иоанна. Прежде высокий, стройный, крепкий, мощный и цветущий, он резко изменился. Теперь он неузнаваемо постарел, подряхлел и осунулся. На лице выразилась мрачная свирепость. Взгляд угас; а на голове и бороде не осталось почти ни одного волоса. Такую необыкновенную перемену историки приписывают тем тяжким нравственным страданиям, которые Иоанн переживал в эти минуты. Но мне более вероятным кажется предположение Костомарова, что такой перемене в его организме много содействовала его развратная жизнь и неумеренность во всех чувственных наслаждениях. Принимая во внимание его предсмертную болезнь, невольно напрашивается предположение, что в данном случае имели влияние не только нравственная разнузданность, содомский грех, бессонные ночи, разгул и разврат, но и последствия всех сих деяний с сопряженными с ними болезнями.

Все это вместе взятое может не только укрепить и развить хранящиеся в организме задатки Душевной болезни, но и создать новую в организме до того крепком, мощном и не подверженном путем наследственности заболеванию и вырождению.

Опричники набирались лицами, приближенными к царю, и его доверенными, каковы были: Басмановы, Мал юта Скуратов, Вяземский и Друг.; выбирал же опричников сам Иоанн. Для этого годились молодые люди, отличавшиеся Удальством, распутством и готовностью на все.

Иоанн предлагал им вопросы об их происхождении, друзьях и покровителях. Одно из важных условий поступления в опричну – отсутствие всякой связи с боярами. Неизвестность и самая низость происхождения считались достоинством. Сначала предполагалось, что опричников должно быть только 1000, но затем это число разрослось до 6000. Опричники набирались из дворян и детей боярских. На их содержание шло имущество, отобранное у земщины и осужденных бояр. Кроме того, им раздавались поместья и вотчины людей земщины, которым ныне приходилось покидать свои пепелища. Благосостояние опричны стояло в обратном отношении с благосостоянием земщины. У земщины отнимали не только земли, но даже дома и все движимое имущество. Случалось и так, что их в зимнее время высылали пешком в пустые земли. Таких несчастных было более 12 000 семейств.

Новые землевладельцы, опричники, опираясь на особую милость царя, дозволяли себе всякие беззакония и произвол над крестьянами, обрабатывавшими их землю, и доводили их до такой бедности и разора, как бы на этом месте прошла неприятельская армия.

Назначение опричны было охранять царя от его лиходеев. Поэтому лица, вступающие в опричну, давали царю особую присягу. При этом они обязывались не только доносить царю обо всем, что они услышат о нем дурного, но и не иметь никакого дружеского сообщения с земщиной, – не есть и не пить с земскими людьми, не знать ни отца, ни матери, – знать же единственно только государя. Им, по словам летописца, вменялось даже в обязанность насиловать и предавать смерти земских людей и грабить их имущество.

При таком положении дела какие деяния насилия, грабежа, позора, бесчестья и произвола покажутся для нас удивительными? Земщина была отдана на съедение опричны. Суд между земским обывателем и опричником был скорый, хотя неправый, ибо никто не смел осудить опричника. Земщина теряла свои земли и имущества, жены и дети ее шли в кабалу, а сами они в холопы. Благодаря этой новой охране, как картинно выражается по этому поводу проф. К. Н. Ярош, «кровь брызнула повсюду фонтанами и веси огласились стоном».

Чтобы быть угодным царю, опричник должен быть свирепым и бессердечным к земщине. Всякому доносу опричника давалась вера. Всякое проявление сострадания со стороны опричника к земщине считалось царем преступлением, наказуемым отнятием поместья, пожизненным заключением и даже смертью. Обидеть опричника – значило совершить уголовное преступление, наказуемое смертью. Опричник был господин, – земщина бесправные рабы. Если в таком положении находился земский имущий класс, то в еще горшем состоянии были крестьяне.

Вместе с опричной царь при дворе завел новые должности: дворецкого, казначеев, ключников, даже поваров, хлебников и ремесленников. На содержание двора он отвел известные города царства. В самой Москве он отделил известные части города для себя, – остальное же составляло владения земщины.

Наконец, царь взял с земщины контрибуцию в 100 000 рублей.

Такова была воля царя, которому отдавало себя головою государство, – и кто осмелился бы возразить против этого!..

Так, возвратившись вновь в свои государства и избавившись от докучных заступничеств духовенства за неправедно истязаемых бояр, Иоанн принялся за новое искоренение своих лиходеев и за казнь бояр.

Казнили мнимых сообщников изменника Андрея Курбского и первым в этом отношении пал воевода Горбатов-Шуйский со своим сыном. За ними последовали на казнь шурин Горбатого, Петр Ховрин, окольничий Головин, князь Иван Сухой-Кашин и князь Горенский, – а князь Шевырев посажен на кол. Бояр Куракина и Немого постригли в монахи, – у многих дворян и детей боярских отняли имение, – других с семействами сослали в Казань. Близкий родственник царицы Анастасии, боярин Яковлев, также подвергся опале, но его царь помиловал, взяв клятвенную грамоту, подписанную архиереями, что он не уйдет из России ни в Литву, ни к папе, ни к императору, ни к султану, ни к князю Владимиру Андреевичу, – а равно не будет состоять с ними и в тайных сношениях.

Бояре Лев Салтыков, Василий Серебряный, Иван Охлябинин, Захарий Плещеев должны были представить ручательство в неизменной службе царю, причем поручители отвечали большими суммами денег.

Изъявив свою волю, на которой он оставался царем, расправившись с лиходеями и сделав распоряжение относительно постройки нового дворца, Иоанн отбыл в Александровское село, ставшее отныне его любимым местопребыванием.

Александровская слобода представляла собой городок. В ней было много церквей, красивых домов и каменных лавок. Храм Богоматери блистал снаружи серебром и золотом, на каждом кирпиче было изображение креста.

Царь жил в особых хоромах, обнесенных рвом и валом. Его свита помещалась в особых домах. Опричники жили в своей улице, купцы – в своей. Александровская слобода окружена была стражей и никто не смел проникнуть туда без ведома и разрешения царя.