Полное собрание стихотворений - Лохвицкая Мирра Александровна - Страница 32

Вершины гор набросил наугад;

Морская даль под солнцем заалела,

Из мирт и роз расцвел чудесный сад.

Окончил он – и вот, с улыбкой странной,

Мне говорит: «Хорош ли твой эдем?»

Но я молчу. Мой край обетованный

В моих мечтах стал холоден и нем.

Все то же, да, – и все одно и то же:

И океан, и горы, и цветы.

Моей душе печаль ее дороже

Знакомых снов обычной красоты.

Прекрасный дар окован мыслью пленной.

Бессильны мы, бродящие впотьмах!

Воспрянул маг. Великий, вдохновенный,

Святой огонь блеснул в его очах.

О, где следы недавнего бессилья?

Могуч и тверд ложится каждый взмах.

И, вижу я, – сверкают крылья, – крылья, -

Сплетенные в вечерних небесах.

О, сколько света! Счастья! Трепетанья!

Что купы роз? Что море алых вод?

Бессмертных душ подземные мечтанья

Возносят нас до ангельских высот!

1902–1904

Мне отраден лампад полусвет голубой, -

Я покоя, как счастья, хочу.

Но когда умирать буду я – пред собой

Я зажгу восковую свечу.

И рассеется мрак от дыханья огня,

И душа не предастся Врагу.

Пред восходом зари незакатного дня

Я свечу восковую зажгу.

1902–1904

Шла я, голодом томима

За насущным хлебом.

Шла – и стала недвижима

Пред вечерним небом.

Все огни, цвета, уборы

Жаркого заката

В мощные сливались хоры

Пурпура и злата.

Хоры пели о мгновенье

Скорби скоротечной,

О блаженном пробужденье

Душ-для жизни вечной.

О великом, ясном небе

Над земным Эребом.

И – забыла я о хлебе

Пред вечерним небом.

1902–1904

Люблю я блеклые цветы

Фиалок поздних и сирени,

Полунамеки, полутени

Повитой дымкой красоты.

Душа тревожная больна

И тихим сумраком объята,

Спокойной прелестью заката,

Грядущим сном упоена.

Что озарит огнем надежд?

Повеет радостью бывалой?

Заставит дрогнуть взмах усталый

Моих полузакрытых вежд?

Ничто. Ничто. Желаний нет.

Безвольно замерли моленья.

Смотрю с улыбкой утомленья

На жизнь, на суету сует.

Сокрыт туманом горный путь.

Стихает грусть, немеют раны.

Блажен, блажен покой нирваны,-

Уснуть… исчезнуть… утонуть…

1902–1904

День Духа Святого блюдите, избранники,

Суровые странники с бледным челом,

Живыми молитвами, всечасными битвами

Боритесь, боритесь с ликующим Злом.

В день Духа Святого молитесь, избранники,

Усталые странники призрачных стран,

Молите о знаменье – небесного пламени,

Да славою будет ваш путь осиян.

В день Духа Святого стучитесь, избранники,

Могучие странники давних времен,

Во храмы безлюдные, в сердца непробудные,

Поведайте миру, что Враг побежден!

1902–1904

Свят мой крошка и безгрешен,

Спит и видит светлый рай.

Легкой тканью занавешен,

Спит мой крошка. Баю-бай.

Нежным личиком в подушки

Он уткнулся: «Не мешай!»

В ручках милые игрушки

Держит крошка. Баю-бай.

Ни собачки, ни овечки

Не уронит невзначай.

Вьются золотом колечки

На головке. Баю-бай.

Сладкий сон у крошки тонок,

Как ни пой и ни качай…

Спи, мой ангел, мой ребенок,

Светик белый, баю-бай.

29 мая 1905

Ты мне не веришь, ты мне не веришь,

Как будто в песнях возможна ложь!

Мои желанья – ты не измеришь,

Мои признанья-ты не поймешь.

Есть дар великий, есть Дух чудесный,

Поющий сладко в ночной тиши.

Я с ним блаженна и в жизни тесной,

И в гордых муках моей души.

Порой, блистая огнем лазури,

Он веет сказкой былых времен.

Порой промчится на крыльях бури,

Порой пробрезжит, как вещий сон.

Так знойный ветер, колыша травы,

Сжигает в поле златую рожь,-

Не для веселья, не для забавы…

Но ты не веришь, ты не поймешь.

1902–1904

Дневной кошмар неистощимой скуки,

Что каждый день съедает жизнь мою,

Что давит ум и утомляет руки,

Что я напрасно жгу и раздаю;

О вы, картонки, перья, нитки, папки,

Обрезки кружев, ленты, лоскутки,

Крючки, флаконы, пряжки, бусы, тряпки,

Дневной кошмар унынья и тоски!

Откуда вы? К чему вы? Для чего вы?

Придет ли тот неведомый герой,

Кто не посмотрит, стары вы иль новы,

А выбросит весь этот хлам долой!

Спеши, возлюбленный! Сгорает мой елей;

Дрожа от холода в прозрачном покрывале,-

Я жду тебя у врат обители твоей,

Исполнена отрады и печали.

Просившим у меня я щедро раздала

Небесные дары; лилось по капле масло.

Чуть теплится огонь, но вера не угасла.

Возлюбленный, любовь моя светла.

О, есть ли место мне на пиршестве заветном?

Пропели петухи, полночный близок час.

Душа моя болит во мраке беспросветном.

Возлюбленный, светильник мой угас.

Темно в туманной вышине,

Не видно звезд во мгле ненастья.

Не говори о счастье мне,-

Ты для меня дороже счастья.

Страдать, безмолвствуя, – легко

Тому, кто ждет и верит вечно.

Одно молчанье – велико,

Одно страданье – бесконечно!

Чего ты хочешь? Назови!

Моей тоски? Моих терзаний?

Зачем в заветный миг любви

Ты избегал моих лобзаний?

Был чужд и нем твой властный взор,

Как торжество без упоенья…

Иль мой униженный позор

Тебе отраднее забвенья?

Но страсть моя была чиста

В мечтах, в безумствах и в печали,

И в миг, когда твои уста

Моим устам не отвечали.

1899

Твои уста – два лепестка граната,

Но в них пчела услады не найдет.

Я жадно выпила когда-то

Их пряный хмель, их крепкий мед.

Твои ресницы – крылья черной ночи,

Но до утра их не смыкает сон.

Я заглянула в эти очи -

И в них мой образ отражен.

Твоя душа-восточная загадка.

В ней мир чудес, в ней сказка, но не ложь.

И весь ты мой, – весь без остатка,

Доколе дышишь и живешь.

1899

Мне душно в хижине моей!

Мне тяжела моя неволя.

О, дай вдохнуть отраду поля

И зацветающих степей!

Мне душно в хижине моей.

О, будь огнем моих созвучий,

Моей звездой, моей судьбой!

Веди меня в простор могучий,

Где туча гонится за тучей

И смерч вздымает за собой.

Веди меня на жизнь и бой!

1900

Я не совсем одна и одинока,-

Мне счастие любви твоей дано.

Свой пышный цвет взлелеяло зерно,

На дне души сокрытое глубоко.

Но горько мне, что царственного дня

Узрев со мной небесное блистанье,-

В часы скорбей, в минуты испытанья,

О, как далек ты будешь от меня!

Обоих нас манила цель благая,

Но предо мной путь женщины – рабы.

И я пойду одна, изнемогая

Под тяжестью незыблемой судьбы.

1900

Люблю я жизнь-когда она полна,