Нада - Хаггард Генри Райдер - Страница 16

• Предыдущая
• 16/53
• Следующая

– Нет… еще, царь! Я услыхала твой голос и голос этого пса, которого охотно отдала бы на съедение шакалам, и не хочу умереть, не сказав тебе несколько слов на прощанье. Я выследила тебя сегодня утром, пока еще была жива, теперь, когда я почти мертвая, я снова выслеживаю тебя. О, царь, он околдует тебя, верь мне. Чека, он и Унанда, мать твоя, и Балека, твоя жена. Вспомни меня, царь, когда смертельное оружие в последний раз блеснет перед твоими глазами. А теперь, прощай!

Старуха испустила дикий крик и повалилась, мертвая, на землю.

– Колдуньи упорно лгут и нехотя умирают! – небрежным голосом произнес Чека, отвернувшись от трупа. Но слова умирающей старухи запали в его душу, особенно то, что было сказано про Унанду и Балеку.

Они запали в сердце Чеки, подобно зернам, падающим в землю, взросли и со временем принесли плоды.

Так кончилось великое Ингомбоко царя Чеки – величайшее Ингомбоко, когда-либо происходившее в стране зулусов.

После великого Ингомбоко Чека приказал учредить верный надзор за своей матерью Унандой и женой Балекой, сестрой моей. Ему было доложено, что обе женщины тайком приходили в мой шалаш, нянчили и целовали мальчика – одного из моих детей. Чека вспомнил предзнаменование колдуньи Нобелы, и в сердце его закралось подозрение.

Меня он не допрашивал и не считал способным на заговор. Тем не менее, вот что он предпринял, не сумею сказать, отец мой, нарочно или без умысла.

Чека послал меня с поручением к племени, живущему на берегу реки Амасвази. Я должен был сосчитать скот, принадлежащий царю и порученный попечению этого народа, и дать царю отчет о приплоде.

Я низко склонился перед царем, сказав, что бегу, как собака, исполнять его приказание, и он дал мне с собой стражу. Затем я отправился домой проститься с моими женами и детьми. Дома я узнал, что жена моя Ананди, мать Мусы, тяжко занемогла. Странные вещи приходили ей в голову, она бредила ими вслух. Ее, несомненно, околдовал один из врагов моего дома. Однако остаться я не мог, а должен был идти исполнить поручение царя, что и сообщил жене моей, Макрофе – матери Нады и, как все думали, юноши Умслопогаса. Но когда я заговорил с Макрофой о своем уходе, она залилась горькими слезами и прижалась ко мне.

На мои вопрос, отчего она так плачет, Макрофа ответила, что на душе ее уже лежит тень несчастья, она так уверена, что если я оставлю ее в краале царя, то по возвращении своем не найду больше в живых ни ее, ни Нады, ни Умслопогаса, любимого мною как сына.

Я старался успокоить жену, но чем больше я уговаривал, тем сильнее она рыдала, повторяя, что она совершенно уверена в том, что предчувствие ее не обманывает.

Тронутый ее слезами, я спросил ее совета, как нам быть; ее страх невольно сообщался и мне, подобно тому, как тени ползут с долины на гору.

Она ответила так:

– Возьми меня с собой, дорогой супруг мой, дай мне уйти из этой проклятой страны, где само небо ниспосылает кровавый дождь, и позволь мне жить на моей родной стороне, пока не пройдет время страшного царя Чеки!

– Но как могу я это сделать? – спросил я жену. – Никто не смеет покинуть царский крааль без разрешения на то самого царя!

– Муж может прогнать свою жену! – возразила Макрофа. Царь не вмешивается в отношения мужа и жены. Скажи мне, милый муж, что ты больше не любишь меня, что я не приношу детей, и поэтому ты отсылаешь меня на родину. Со временем мы опять соединимся, если только будем еще живы!

– Хорошо, пусть будет по-твоему: уходи из крааля сегодня ночью вместе с Надой и Умслопогасом, а завтра утром встретишься со мной на берегу реки, и мы вместе продолжим путь. А там будь, что будет, да сохранят нас духи отцов наших!

Мы обнялись, и Макрофа тайком вышла из крааля вместе с детьми. На рассвете я собрал людей, назначенных царем для сопровождения меня, и мы отправились в путь. Солнце было уже высоко, когда мы подошли к берегу реки. Макрофа ждала меня с детьми, как было условлено. Они встали при нашем приближении, но я успел взглянуть на жену, грозно нахмурив брови, что удержало ее от приветствия. Сопровождавшие меня воины с недоумением смотрели на меня.

– Я развелся с этой женщиной, – объяснил я им, – она увядшее дерево, негодная, старая ведьма; я взял ее с собой, чтобы отослать в страну Сваци, откуда она взята. Перестань реветь! – обратился я к Макрофе. – Мое решение неизменно!

– А что говорит на это царь? – спросили люди.

– Я сам буду отвечать перед царем! – сказал я, и мы пошли дальше.

Теперь я должен рассказать, как мы лишились Умслопогаса, сына царя Чеки. В ту пору он был уже вполне взрослым юношей, крутого нрава, высокий и безумно храбрый для своих лет.

Итак, мы путешествовали семь дней. Путь лежал дальний. К ночи седьмого дня мы достигли горной местности. Здесь попадалось мало краалей. Чека разграбил их уже много лет тому назад. Тебе, может быть, знакома эта местность, отец мой? Там находится большая и необыкновенная гора, на которой водятся привидения, и зовут ее поэтому горой Привидений. Серая вершина ее заострена и своими очертаниями напоминает голову старухи. В этой дикой местности нам пришлось переночевать; темнота быстро надвигалась. Вскоре мы убедились, что в скалах вокруг нас много львов. Мы слышали их рев, и нам было очень страшно всем, кроме Умслопогаса. Этот ничего не боялся. Мы окружили себя изгородью из веток терновника и приютились за нею, держа оружие наготове.

Скоро выглянула луна. Она была полная и светила так ярко, что мы видели все, что происходило далеко вокруг нас. На расстоянии шести полетов копья от того места, где мы сидели, была скала, а на вершине ее пещера. В этой пещере жили два льва с детенышами. Когда луна поднялась выше на небе, мы увидели, что львы вышли из логовища и остановились на краю скалы. Около них, точно котята, играли два львенка. Если бы не опасность нашего положения, можно было бы залюбоваться этой картиной.

– О, Умслопогас, – сказала Нада, – я бы хотела иметь одного из этих зверьков, вместо собаки!

Юноша рассмеялся и ответил:

– Если хочешь, я достану тебе одного из них, сестрица!

– Оставь, малый!, – сказал я, – человек не может взять львенка из логовища, не поплатившись за это жизнью!

– Однако, это возможно! – ответил он, и разговор прекратился.

Когда молодые львы наигрались, мы увидели, что львица захватила их в пасть и отнесла в пещеру. Через минуту она снова вышла и вместе с самцом отправилась за добычей. Вскоре мы услышали их рев в некотором отдалении. Тогда мы сложили большой костер и спокойно легли спать внутри изгороди, теперь мы знали, что львы заняты охотой и ушли от нас далеко. Один Умслопогас не спал. Оказалось, что он решил исполнить желание Нады – достать маленького льва.

Когда все заснули, Умслопогас, как змея, выполз из-за терновой изгороди и с ассегаем направился ползком к подножию скалы, где находилось логовище льва. Затем он вскарабкался на скалу и, подойдя к пещере, стал ощупью пробираться в ней. Львята, услышав шум, подумали, что мать вернулась с пищей, и стали визжать и мурлыкать. Наконец Умслопогас дополз до того места, где лежали маленькие, протянул руку и схватил одного из них, другого он убил, потому что не мог бы унести обоих. Юноша очень торопился, сознавая, что должен успеть уйти до возвращения больших львов, и вернулся к забору, где мы лежали.

Начинало светать.

Я проснулся, поднялся с земли, оглянулся кругом. И что же? За колючей изгородью стоял Умслопогас и громко смеялся. В зубах он держал ассегай, с которого еще капала кровь, а в руках его барахтался молодой львенок. Он ухватил его одной рукой за шерсть на загривке, а другой за задние лапы.

– Просыпайся, сестрица! – закричал он. – Вот собака, которую ты пожелала иметь. Теперь она кусается, но скоро будет ручной!

Нада проснулась и при виде львенка закричала от радости, я же замер от ужаса.

– Безумец! – закричал я наконец. – Выпусти львенка, пока львы не пришли растерзать нас!

• Предыдущая
• 16/53
• Следующая