Нада - Хаггард Генри Райдер - Страница 36

• Предыдущая
• 36/53
• Следующая

Цари стали все чаще и чаще ссориться, а я мысленно взвешивал их на своих весах, чтоб узнать, который из них более расположен ко мне. Я убедился, что оба боятся меня, но что Умглангана решил убить меня, если одержит верх, а Дингану мысль эта еще не приходила в голову. Тогда я опустил чашу весов Умгланганы и поднял чашу Дингана, усыпляя опасения Умгланганы, пока мне не удалось окружить его хижину. Тогда Умглангана последовал за своим братом Чекой, по дороге, которую открывает ассегай, и та время править стал один Динган. Вот что случается с земными князьями, отец мой. Я человек маленький и участь моя скромна; несмотря на это, мне пришлось служить причиной смерти всех трех братьев, двое из них пали от моей руки.

Две недели после смерти принца Умгланганы вернулся назад в печальном состоянии наш большой отряд, посланный в болота Лимпопо; половина его перемерла от лихорадок и стычек с неприятелем, остальные же умирали от голода. Великое счастье для оставшихся, что Чеки не было более в живых, а то воины наши быстро последовали бы за товарищами, умершими в пути; за последние годы не случалось зулусским войскам возвращаться побежденными и без отбитого у врага скота. Потому-то они с радостью признали царя, который щадил их жизнь, и до того времени, как судьба изменила ему, Динган царствовал без помех.

Динган был, правду сказать, одной крови с Чекой, подобно Чеке, он был величествен на вид и жесток сердцем, но он не обладал силой и умом Чеки. Кроме того, он был лжив и вероломен, слишком любил женщин и проводил с ними время, которое следовало бы посвящать государству. Несмотря на все это, он царствовал много лет. Дингану очень хотелось убить своего брата Панду, чтоб уничтожить окончательно все потомство Сенцангаконы, отца своего. Панда был человеком с кротким сердцем, не любившим войны, и за это его считали слабоумным, я же любил Панду, и когда встал вопрос о том, чтобы умертвить его, я и вождь Малита стали просить за него, убеждая царя, что нечего опасаться такого глупца. Тогда Динган уступил.

Панду назначили управителем царских стад. В конце концов слова Дингана оправдались, потому что Панда скоро сверг его с престола; только, если Панда был собакой, укусившей его, я был человеком, который натравил собаку.

Динган вскоре покинул крааль Дугузы, вернулся обратно в страну Зулусов и построил большой крааль, который он назвал «жилищем Слона». Всех самых красивых девушек в стране он взял себе в жены и, хотя их было очень много, все требовал новых. В то время дошел до царя Дингана слух, что среди племени Галакациев живет девушка поразительной красоты, которую зовут Лилией, и кожа которой белее, чем кожа нашего народа. Ему страшно захотелось получить в жены эту девушку. Динган снарядил послов к вождю Галакациев, прося уступить ему Лилию. По истечении месяца посольство вернулось и доложило царю, что в краале Галакациев их встретили грубыми словами, избили и выгнали с презрением.

Вождь Галакациев велел еще сказать Дингану, царю Зулусов:

– Девушка, которую зовут Лилией, действительно чудно хороша и еще не вышла замуж; до сих пор она не встретила человека, сумевшего ей понравиться, а любовь народа к ней так велика, что никто не желает насильно навязывать ей мужа!

В конце начальник объявил, что он и его народ вызывают на бой Дингана и зулусов, как раньше их отцы вызывали Чеку, что они плюют на его имя и ни одна из их девушек не согласится стать женой собаки зулуса.

После этой речи начальник Галакациев приказал привести девушку, называемую Лилией, и послы Дингана были поражены ее удивительной красотой: она была высока, как тростник, и движения ее напоминали тростник, колеблемый ветром. Ее вьющиеся волосы струились по плечам, глаза, большие и карие, были кротки, как глаза лани, цвет ее лица был подобен густым сливкам, улыбка ее напоминала легкую зыбь на воде, а когда она говорила, ее низкий голос был приятнее, чем звук музыкального инструмента. Посланные рассказывали, что девушка хотела заговорить с ними, но начальник запретил ей и велел с великими почестями увести ее.

Услыхав этот рассказ, Динган разъярился, как лев в сетях, он желал овладеть этой девушкой, и ему, господину стольких людей, не удавалось получить ее. Он приказал собрать большое войско, выслать его против племени Галакациев, уничтожить это племя и захватить девушку. Но когда об этом деле стали толковать с индунами в присутствии царя, я, в качестве старшего индуна, стал убеждать его отказаться от этого плана, говоря, что племя Галакациев многолюдное и сильное и что война с ними вовлечет также в войну со Сваци; живут они в пещерах, которыми завладеть очень трудно. Я прибавил, что не время теперь посылать целое войско за одной девушкой; немного лет прошло с тех пор, как погиб Черный, врагов у нас много, а число воинов уменьшилось из-за постоянных походов, кроме того, половина войск погибла в болотах Лимпопо. Надо дать время рядам их пополниться снова. Теперь же наши войска похожи на маленького ребенка или на человека, истощенного голодом. Девушек у нас много, пусть царь возьмет их на утешение себе, но пусть он не начинает войны из-за женщины.

Смело говорил я истину в лицо царю, как никогда никто не смел говорить с Чекой, моя решимость перешла в сердца других индунов и вождей, и они повторяли мои слова, хорошо сознавал, что из всех глупостей самой большой была бы новая война с племенем Сваци.

Динган слушал, лицо его омрачилось, но он не чувствовал себя настолько сильным, чтоб не обращать внимания на наши слова: многие в стране оставались преданными памяти Чеки и помнили, что его и Умглангану убил Динган. С тех пор, как умер Чека, люди стали забывать, как жестоко он поступал с ними, и помнили только, что он был велик и создал народ Зулусов из ничего, подобно тому, как кузнец делает копье из кусочка железа. Хотя и переменился их правитель, но иго их не стало легче: как убивал Чека, так убивал и Динган, и как притеснял Чека, так притесняет и Динган. Поэтому Динган уступил мнению своих индунов и не послал войска против Галакациев за девушкой, называемой Лилией. Но в сердце своем он стремился к ней и с этой минуты возненавидел меня за то, что я восстал против его воли и помешал исполнению его желаний.

Теперь скажу тебе, отец мой, что мне было неизвестно, что девушка, называемая Лилией, была дочь моя Нада. Мне приходила в голову мысль, что никто, кроме Нады, не мог быть так прекрасен. Но я был уверен в том, что Нада и ее мать Макрофа умерли; тот, кто принес мне известие об их смерти, видел их обнявшиеся трупы, убитые одним ударом копья. Но как потом оказалось, он ошибался, хотя Макрофа и была убита, возле нее в крови лежала другая девушка; племя, к которому я послал Макрофу и Наду, платило дань племени Галакациев, вождь же Галакациев, занявший место Галаци-Волка, поссорился с ними, напал на них ночью и перебил их.

Впоследствии я узнал, что причиной их погибели, как потом и уничтожения Галакациев, было ни что иное, как красота Нады; слава о ее красоте распространилась по стране, и старый вождь Галакациев приказал, чтобы девушку привели в его крааль, где она и должна жить. Краса ее могла сиять там, как солнце, и по своему желанию она могла выбрать себе мужа среди знатных людей Галакациев. Начальник крааля отказался исполнить приказание, потому что взглянувший раз на Наду не захочет потерять ее из виду, хотя в судьбе этой девушки была какая-то тайная власть, благодаря которой никто не пытался стать ее мужем насильно. Многие сватали ее и в том племени, и среди Галакациев, но она только качала головой и отвечала:

– Нет, я не хочу выходить замуж!

В народе существовало мнение, что лучше ей не выходить замуж, чтоб не быть запертой вдали от всех в доме мужа, тогда каждый мог бы любоваться ею. Они думали, что красота ее дана на радость всем, подобно прелести утреннего рассвета или вечернего заката.

Красота же Нады была и причиной многих смертей – как увидишь сам, – из-за этой красы и любви, вызываемой ею, сама Лилия увяла рано, чаша моих горестей переполнилась, а сердце Умслопогаса-Убийцы, сына царя Чеки, стало печально, как черная пустыня, спаленная пожарами. Так было суждено, отец мой, и так случилось; все люди, белые и черные, ищут красоту и когда, наконец, находят ее, она быстро исчезает или причиняет им смерть. У великой радости и великой красоты есть крылья, и не хотят они долго гостить на земле. Они спускаются с неба, как орлы, и быстро возвращаются опять на небо.

• Предыдущая
• 36/53
• Следующая