Армагеддон завтра (учебник для желающих выжить) - Калюжный Дмитрий Витальевич - Страница 11

Культура – синхронизирующий параметр для всех нижестоящих структур. Культура – это не просто пляски, матрёшки и сказки, а целый комплекс приёмов выживаемости, сложившийся за многие века, обусловленный существующими именно в этой местности климатом, природными условиями, внешним окружением, численностью и другими параметрами. Если под влиянием рынка меняется она, то вслед за ней последовательно деформируются и все прочие: образование, язык[25], – и требуется уже значительное время, чтобы система стабилизировалась на новом уровне. Можно привести пример и из нашей современности: ряд реформаторов, начиная с 1990-х годов, тщились внедрить в России чуждые нам либеральные идеи с Запада, и что-то плоховато шли у них дела! А это сопротивлялись наши «долгие» структуры: пока они не перемелют либеральные идеи под русскую действительность, успеха не будет.

На всей планете происходит глобальное подавление долгопериодных структур всех стран одной «короткой» – финансами, что ведёт к переходу системы в иное качество. Польза от этого только финансам, всё остальное разрушается. В силу дискретности человеческого существования (ибо человек смертен) быстро «стирается» культура, носителем которой является каждый человек, а нового параметра, который мог бы стабилизировать систему на более высоком уровне, нет. От экономики требуется непрерывный рост, но увеличение выдачи продукции с одной стороны означает ускоренное выгрызание остатков ресурсов с другой стороны. Из-за этого нас и ожидает конец Света.

Приведём пример, как потребительство лишает будущего наших детей. Автомобили, телевизоры, холодильники и множество других полезных вещей способны надёжно служить человеку годами. Добротность и долговечность – неоспоримые достоинства вещей с точки зрения потребителя, но эти же качества с точки зрения производителя и продавца превратились в их вопиющий недостаток. И вот, новизна провозглашена главным достоинством, жизненной целью. Вся ударная сила рекламы направлена на то, чтобы заставить потребителя чувствовать себя глубоко несчастным, если у него нет той или иной новинки.

Британские экономисты подсчитали, сколько бытовой техники регулярно выбрасывают на свалки англичане. Оказывается, стоимость гор электроники, отправленной в утиль, достигает семи миллиардов долларов. Это вполне исправная техника, не прослужившая и двух лет – но реклама заставила людей покупать более новые модели компьютеров и мобильных телефонов. А старые не принимают даже в комиссионных магазинах. Сейчас одних только брошенных, но вполне годных мобильников в Британии – более 80 миллионов.

А ведь на изготовление «новинок» тратятся невосполнимые ресурсы! А выброшенные приборы загрязняют среду! А вовлечённые в оборот «купи-выбрось-купи» люди оставят своим детям пустыню! Но такое поведение людей необходимов рамках нынешней денежной парадигмы. Если этого не делать, люди потеряют работу: чтобы кто-то получил зарплату, кто-то должен купить. Остановиться нельзя: повторим для ясности, в рамках нынешней парадигмы.

Нам тут могут возразить: при чём тут денежная система? Люди просто желают повысить своё благосостояние. Что тут плохого? Как говорил один из героев фильма «Берегись автомобиля»: «Человек просто умеет жить!» Но давайте посмотрим, как взаимосвязаны денежная система и будущая нестабильность, каким образом процентные ставки порождают всеобщую тенденцию «неуважения будущего».

Допустим, что какой-то частный проект – например, покупка энергосберегающей техники – требует вложения тысячи долларов, но позволит экономить ресурсов на сто долларов каждый год в течение следующих пятнадцати лет. Движение финансов в этом проекте должно выглядеть так: начиная, казалось бы, с убытка, с потраченных прямо сейчас тысячи долларов, в каждый год из следующих пятнадцати лет мы экономим по сто долларов, а всего, стало быть, сэкономим тысячу пятьсот долларов.

Правда, просто? И выгодно.

Однако финансовый аналитик тот же самый проект видит иначе.

Для него совсем не очевидно, что в первый год мы сэкономим сто долларов. Из предположения, что ставка процента одинакова на протяжении всего срока – 10 % годовых, – он сделает вывод, что экономия за первый год будет составлять только 91 доллар. Ведь можно положить в банк 91 доллар сегодня с 10-процентной нормой доходности и автоматически получить те же самые сто долларов через год!

Из этих же соображений сто долларов через два года будут стоить только 83 доллара, через три – 75 долларов и т. д. К десятому году проекта сто долларов представляются аналитику только как 39 долларов, а к пятнадцатому году – как жалкие 24 доллара.[26]

Итак, то, что выглядит резонной инвестицией с экономией энергоресурсов в полторы тысячи долларов на вложенную тысячу, оборачивается глупостью с точки зрения финансового аналитика. На те же деньги сегодня можно сжечь сколько угодно углеводородов, а что будущие поколения останутся без нефти, так это их трудности.

Если мы запланируем проект не на пятнадцать, а на сто лет, то последняя сотня долларов обернётся семью центами. Через два века от неё останется несколько сотых долей цента. Неудивительно, что, хотя кое-где силами энтузиастов и внедряются энергосберегающие новинки, в целом экономика сжигает оставшиеся пока ресурсы с ускорением. Будущее не принимается в расчёт! Экономическая парадигма, основанная на процентном росте денег, ТРЕБУЕТ принести в жертву и культуру нынешнего поколения, и возможности выживания будущих поколений. Люди, занятые в этой структуре: хозяева, менеджеры, инженеры, бухгалтера, простые рабочие, – вынуждены закрывать глаза на то, что будущее всегда у дверей, а не через тысячу лет.

Это беда психологическая: никто не будет ничего менять, пока не доедем до края. Никто, прочитав нашу книгу, не ринется прямо сейчас что-то менять. Мы пишем о том, что надо будет делать, когда наш вихляющийся, неуравновешенный, перекошенный, наш странный «лисапед» – цивилизация, доедет туда, куда едет. Наша книга – про возможность введения других денег, и про другой стиль жизни – не «для сегодня». Она для тех, кто выживет.

Всем нам приходилось видеть американские фильмы, и, возможно, многие обратили внимание: как только речь заходит о семейных обстоятельствах жизни героев, так в большинстве случаев оказывается, что супруги разведены. Многие фильмы прямо с этого и начинаются: мамаша с папашей спорят, «чей день» вести ребёнка в зоопарк.

Это точное отражение действительности: институт семьи в США рухнул. Забыты продержавшиеся тысячелетия представления о святости уз брака. Отошла в прошлое даже практика свинг-семей, когда пары встречались для совместного секса; в моде так называемый «стыковой» секс, когда никто никому ничего не должен: удовлетворил потребность, и иди, гуляй. То есть регресс семьи, перешагнув через пары, перешёл на следующий уровень. Понятно, что дальше произойдёт окончательный отказ от семьи как ячейки общества, а затем и воспитание детей уйдёт из жизни людей. Механизм переработки природных ресурсов в отходы дополнится механизмом создания некоего среднего человека, биомассы рабочего-потребителя.

Эти выводы мы делаем отнюдь не на основе просмотренных фильмов, а на основе статистики. В США количество родов от незамужних матерей менее чем за тридцать лет выросло впятеро, и уже в 1990-х больше половины американских детей жило в неполных семьях. Количество подростков, живущих самостоятельно, утроилось, и это одна из главных причин подростковой смертности; на каждое удавшееся самоубийство подростка приходится от пятидесяти до ста неудачных попыток. За считанные годы количество подростков 13—18 лет, нуждающихся в антидепрессантах, выросло в Америке со 148 тысяч до 217 тысяч. У детей в возрасте от 6 до 12 лет этот показатель выглядит ещё более ужасающим: он вырос с 51 тысячи до 203 тысяч.